Walk the Shadows

Просто продолжай писать, говорит он. Пиши хоть что-нибудь. Прекрасно! Как на счет… главных ингредиентов зелья старения: асфодей, истолченный рог двурога, нарезанные корни маргариток и крысиная селезенка. Главные ингредиенты Амортенции: яйца пеплозмея (1), любисток (2), волос единорога и лепестки златоглазки…
Спустя двадцать минут Гарри закрыл тетрадь и взглянул на профессора Снейпа, сидящего, по гарриным предположениям, в своем любимом кресле — он никогда не позволял Гарри садиться в него — и читал. Для развлечения. Почти сразу Снейп поднял на него взгляд.
— Закончил?
— Да, сэр. Можно мне теперь полетать?
Снейп вложил закладку меж страниц, отложил книгу и встал.
— Да, конечно. Я возьму наши метлы.
— Наши… наши метлы?
— Именно. Ты же не думал, что я позволю тебе летать везде, где захочется, учитывая, что есть люди, желающие причинить тебе вред?
Гарри надеялся именно на это, так что промолчал, и Снейп ушел за метлами. Он не собирался срывать свой первый со времени прибытия сюда выход наружу. Казалось, что прошло много лет с тех пор, как он был на улице, хотя, по заверениям Снейпа, прошло лишь несколько недель. И он сделает что угодно ради полетов, даже если это означает пребывание под строгим надзором Снейпа.
Мог ли он по-прежнему летать? Он постоянно задавался этим вопросом. Что если он больше не способен на это, потому что теперь его палочки нет… или потому что его магия ослабела после всего, что случилось этим летом. Снейп сказал, что он сможет получить новую палочку перед началом учебного года и что все должно быть в порядке, в магическом плане, но что если…
Его мысли прервал Снейп, вернувшийся с Нимбусом и Молнией Гарри. Мальчик вздрогнул, взглянув на метлу, подаренную ему Сириусом. Ему было тяжело даже думать о крестном, ведь он умер чуть больше месяца назад, умер, чтобы спасти Гарри, умер, потому что Гарри был слишком глупым, чтобы разобраться в обмане.
— Ты в порядке, Поттер?
Гарри сжал челюсть и протянул руку к метле. Он не будет плакать. Не снова. Не перед Снейпом.
— Да, сэр.
Снейп все же засомневался на мгновение прежде, чем отдать ему Молнию.
— Тогда пойдем.
Небо было ярким и чистым, а солнце согрело его своими лучами сразу же, как они вышли через боковую дверь, ведущую к самой быстрой дороге до стадиона. Дул легкий ветерок, принося с собой запах скошенной травы и мшистых камней.
Они прошли лишь несколько метров, когда Снейп остановил его и поднял палочку. Гарри отпрыгнул от него.
— Что вы делаете?
— Легкие маскирующие чары, чтобы скрыть твои воздушные выкрутасы ото всех, кто не должен знать, что ты здесь. Это не больно, — добавил Снейп насмешливо.
Гарри приготовился бежать, если потребуется.
— Кто не должен знать, что я здесь?
— Все, кроме меня, Мадам Помфри и директора. Так что, если ты не против…
Ну, он был против, но разве можно спорить с человеком, от которого зависела судьба его разрешения на полеты, когда он был уже так близок к ним?
— Ладно, — вздохнул он.
Снейп громко фыркнул и наложил чары. Так или иначе, Гарри заключил, что они были наложены. Он не чувствовал никакой разницы.
— Работает?
Закатив глаза так, что гордился бы и сам Рон, Снейп сказал:
— Конечно, работает. Ну что, ты так и собираешься стоять здесь остаток утра или…
— Нет! Нет, сэр. Пожалуйста, пойдемте, — Гарри направился к квиддичному стадиону, отчаянно желая подняться в воздух.
Широко шагая, Снейп легко держался рядом с Гарри, но в тот момент, когда они достигли поля, мальчик запрыгнул на метлу и оттолкнулся от земли, оставляя все ужасное позади. Глупую тетрадь и мысли о Сириусе, кошмары и острые взгляды Снейпа. Груз всех этих вещей спал с его сердца. Все что теперь существовало — это ветер на его лице, ощущения от поворотов, виражей и кувырков, выбросы адреналина, когда он приближался к земле быстрее феникса и взлетал в последний момент. Ничего, кроме воздуха, метлы и Гарри.
Только спустя некоторое время он понял, что Снейп летел рядом с ним. Он слегка ухмыльнулся профессору и снова заложил вираж, задаваясь вопросом, справится ли Снейп с этим финтом. Что ж, когда он снова взметнулся к небесам, Снейп нагнал его, хотя скорость профессора была меньше, да и выглядел он немного позеленевшим.
Но он не сказал Гарри остановиться.
Хотя и жадно глотал ртом воздух, словно страдая от простого пребывания на метле, а его лицо покрылось потом. Он не говорил — или даже не просил — Гарри остановится.
Это заставило мальчика ненадолго вернуться к простым поворотам и маневрам. На самом деле он знал, что Снейп делал все, чтобы помочь ему справится с происходящим, хотя порой и был настоящим мерзавцем.
К примеру, его правила. Гарри вздрогнул от одной мысли о них и причин, по которым они появились. Снейп настоял, чтобы Гарри принял правила, иначе профессор будет вынужден отправить его в Мунго, как того хотел директор. И тогда профессор не сможет ни доверять ему, ни помочь. Приведенные аргументы раздражали Гарри, но он пообещал подчиняться правилам. Кроме того, Снейп предложил кое-что взамен: никогда не использовать на нем каких-либо связывающих чар и вознаграждения, подобные полетам.
Правило номер один запрещало ему валяться в кровати. Он должен был вставать, завтракать и не возвращаться в кровать до наступления ночи. Хотя Гарри и думал, что это было самое глупое правило, он знал, если бы не оно, он бы просто снова начал сворачиваться клубочком на кровати, укрываться одеялом и игнорировать весь мир, как делал первое время после того, как очнулся в подземельях. Но Снейп не позволил ему, и он был благодарен. Возможно. Где-то глубоко внутри.
Правило номер два предписывало ему принимать все зелья, которые Снейп посчитает необходимыми и в любое время, которое он укажет. Без объяснений. О, как же ему это надоело. С другой стороны, Снейп был очень опытен в зельях, и, по крайней мере, физическое выздоровление Гарри протекало очень хорошо.
Правило номер три касалось причинения вреда самому себе. Когда Снейп в первый раз озвучил его, Гарри очень разозлился просто от мысли о необходимости подобного правила. Но теперь он понимал. Его руки — в данный момент сжимавшие рукоятку метлы — все еще болели после вчерашних ударов об стену. И он знал, что хотел большего. Намного больше, если быть честным. Он хотел бить, пинать и кричать, пока его голос бы не превратился в хрип.
Внезапная мысль пронзила его. Костяшки пальцев побелели, и ему пришлось напрячься, чтобы разжать челюсть. Он хотел убить их, убить их всех. Всех, кто когда-либо причинял ему боль. Но сначала он хотел, чтобы они страдали так же, как и он. А больше всего он хотел, чтобы все это просто… закончилось.
Господи, он ненавидел это.
Встряхнув головой, он направил метлу в небо и сорвался с места подобно пуле, стремясь к солнцу, за теплом, которого он теперь почти никогда не чувствовал.

***

Северус был благодарен за короткую передышку, которую дал ему сопляк, после нескольких слишком-близких-к-земле-чтобы-чувствовать-себя-комфортно поворотов и финтов. Теперь они застряли на средней высоте и средней скорости. Он никогда особо не беспокоился о путешествиях на метле. Это занимало слишком много времени, и приходилось постоянно терпеть такие вещи, как сопротивление ветру и погодные условия. Бах. Аппарация отвергает все это.
К тому же, до последней минуты ему не нравилось думать о себе, как о жалком увальне, сидящем на метле. Но Поттер действительно был довольно талантливым. И это при всем том, что жизнь приберегла для него. Но он не позволит сопляку скрыться с его глаз. Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы Поттер внезапно решил вдребезги разбиться о землю, посчитав это самым простым способом избавиться ото всех трудностей. Он не думал, что мальчик был самоубийцей, но нельзя было не учитывать этой возможности. Так что он продолжал следить, как Поттер, словно сумасшедший, закладывает петли и виражи.
Когда Поттер внезапно направил мету почти вертикально вверх и ускорился, сердце Снейпа бешено забилось. Он направил в след свою более старую и менее мощную метлу. Он знал, что это было бессмысленно, но он не мог не попытаться.
Гарри склонился над своей метлой, почти лежа на ней, и Северус практически не видел его в отблесках солнца. Черт!
Он поднимался все выше и выше, и воздух постепенно становился холоднее. Внезапно Северус понял, что почти не чувствует рук и лица. Яркое солнце заставило его глаза слезиться и болеть, а лед покрыл щеки. Но он все еще продолжал лететь, не замедляясь, хотя уже давно не видел мальчика. Вверх, вверх и вверх… пока дыхание не сменилось болью в горле и легких, а зрение не затуманилось, сменившись чернотой.
— Гарри, — позвал он, зная, что не было никакой надежды, что мальчик услышит его.
Последнее, о чем он подумал, было: Ха, никогда бы не подумал, что это будет несчастный случай с метлой…
TBC . . .
(1) Ashwinder (Ашвиндер, пеплозмей — от ash — зола, пепел; winder — вьющееся растение, вьюн) — прочитать о нем можно здесь: http://altengland.ucoz.ru/publ/22-1-0-136
(2) Lovage — любисток — http://ru.wikipedia.org/wiki/Любисток
Последнее, о чем он подумал, было: Ха, никогда бы не подумал, что это будет несчастный случай с метлой…
Гарри давно закрыл глаза, подставив лицо восхитительным солнечным лучам, словно они были единственным светом в мире и ему наконец-то позволили их почувствовать. Как и тогда в Топшэме, он смог ощутить магическую энергию, следующую за ним и принадлежащую, несомненно, Снейпу. На мгновение его охватило удивление, что профессор все еще пытался лететь за ним.
Чем выше он поднимался, тем холоднее становился воздух, и он начала осознавать, что по настоящему никогда не достигнет солнца, не важно как быстро и как высоко он взлетит. Ничто не сможет помочь ему избавится от груза, тянущего его к земле. Да, Сириуса больше нет. Как и родителей и Седрика. А то немногое, что оставалось от его невинности, было отнято у него Волдемортом и Малфоем. Но, несмотря ни на что, он все еще был жив. И хотя он отчаянно желал почувствовать любовь, подобную любви Сириуса и его родителей, он знал, что ее просто не существовало, для него. Его предназначением было убить Волдеморта, чтобы другие люди могли быть счастливы и любимы.
Чтобы другие люди могли быть в безопасности.
Например, Снейп, спасавший его раз за разом.
В следующую секунду он осознал, что пульсация магии Снейпа, которую он до этого ощущал, пропала, словно туман, развеянный сильным ветром. Сердце Гарри пропустило удар, и он сразу же круто повернул налево, направив метлу вниз так резко, что его почти снесло с нее. Он разогнался до такой скорости, которую редко, если когда-либо вообще, достигал, пытаясь снова отыскать магию Снейпа.
Он мчался вниз сквозь облака, леденея от окружающей его влаги, но это чувство меркло перед осознанием того, что он мог быть повинен в смерти профессора. Вода застлала очки, и он протер их тыльной стороной руки, продолжая вглядываться в землю под собой. Но не мог ничего разглядеть.
Он абсолютно ничего не чувствовал.
Он был слеп в поместье, когда ощутил пульсации магии других, Малфоя и Волдеморта, например. Возможно, он не мог чувствовать, пока мог видеть… Гарри зажмурился и попытался снова. Есть! На краю сознания, довольно далеко от него, было свободно падающее тело профессора. Продолжая держать глаза закрытыми, он слегка повернул и направил метлу в нужном направлении, нацелившись в ту точку, которой достигнет Снейп к тому времени, как Гарри приблизится.
Руки профессора распростерлись в воздухе, словно он подражал птице, хотя и падал он камнем. Гарри стрелой мчался под ним. Протянув руки, чтобы поймать тело, он все еще не был готов к тому, с каким ударом этот мертвый груз свалился на него. Его метлу дергало из стороны в сторону, почти сбрасывая их обоих. Сжав колени, он вцепился в профессора, пока они спускались.
Лицо Снейпа было абсолютно белым, за исключением посиневших губ, и Гарри не был уверен: жив он или мертв. Покинув стадион, он на полной скорости полетел к замку. Когда он достиг дверей, он стянул Снейпа с метлы, покачнувшись под весом внезапно навалившегося тела. И хотя в действительности Гарри никогда не был слабаком, это лето слишком сильно ударило по нему, и он еле-еле смог удержать Снейпа. Как он собирается подняться в лазарет, путь до которого пролегает через несколько этажей и лестниц?
Если бы только у него была палочка!
Но если бы желания были лошадями, то бедняки оседлали бы их, как любила говорить тетя Петуния. Так что он делал, что мог, и потащил профессора ко входу в холл и началу лестницы. Ноги профессора волочились по полу, пока Гарри тащил его наверх, обхватив Снейпа поперек груди и сцепив руки в замок. Каждый шаг отдавался болью в гаррином плече, которое он потянул еще в воздухе, ловя профессора, но Гарри игнорировал боль, продолжая идти.
Шаг, тяжелый рывок, чтобы подтянуть профессора, еще шаг и еще рывок. Они медленно продвигались, но когда Гарри преодолел почти половину первого лестничного, его нога соскользнула во время очередного трудного шага, и он упал на попу. Они скатились на несколько ступеней, словно на санях.
Гарри почти заплакал от отчаянья. Он даже не мог сказать, дышит Снейп или нет, а лицо профессора по-прежнему оставалось очень бледным. Он умрет — если уже не сделал этого — и это все будет виной Гарри! Он был таким глупым! Абсолютно не замечающим ничего в округе. Эгоистичным.
Гнев и стыд боролись внутри него, когда он пытался снова подняться. Его ноги дрожали, а грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе. Он не позволит Снейпу умереть! Не позволит! Тихо зарычав, он стиснул зубы и еще раз потянул изо всех сил. Профессор взмыл в воздух и замер, словно поднятый с помощью Левиосы. Гарри изумлено уставился на него, а затем схватил за мантию и побежал, таща его, теперь уже поднятого в воздух, в лазарет.
Возле дверей Больничного крыла он столкнулся с выходящим оттуда профессором Люпином, уставившимся на Снейпа, словно на привидение.
— Что за?..
— Ремус! Помоги мне затащить его внутрь, — взмолился он.
Но Ремус не смотрел на него и ничего не говорил, а просто обернулся назад и позвал:
— Поппи! Скорее сюда! — и Гарри вспомнил о чарах, наложенных на него Снейпом, когда они только вышли на улицу.
Мадам Помфри вроде бы знала о нем, значит, она должна быть способна видеть и слышать его.
— Мадам Помфри! — крикнул он. — Профессору Снейпу плохо!
Медсестра выбежала из своего кабинета и устремилась к ним.
— Позвольте мне, Мистер Поттер, — сказал она и с помощью палочки перенесла Снейпа на одну из множества пустых кроватей, опустив его на нее. Ее палочка уже делала пассы на телом Снейпа, и она не подняла взгляда на Гарри, когда произнесла.
— Что случилось?
— Он упал. Мы летали, и я не понял, что он последовал за мной, мы взлетели слишком высоко, и он упал. Простите! Он мертв? С ним все будет в порядке?
В то же время Ремус сказал:
— Я не знаю. Постой, что ты сказала? Гарри здесь?
— Не сейчас, Ремус, — сказала Мадам Помфри. — Профессор все еще жив. Идите, оба. Я позабочусь о нем, — после чего она установила ширму вокруг кровати Снейпа, и Гарри больше ничего не мог увидеть.
Шатаясь, он дошел до стены и облокотился на нее. Снейп все еще жив. Он не убил его. Мадам Помфри поможет ему, она должна. Его сердце трепыхалось в груди, словно маленькая колибри, и он знал, что если сейчас же не сядет, то попросту упадет от нахлынувшего облегчения. Он медленно сполз по стене, расположив голову между коленей и ожидая, пока тошнота пройдет.
Стоя перед ним, Ремус продолжал оглядываться по сторонам с ошеломленным выражением лица.
— Гарри? На тебе твоя мантия? Я не могу тебя видеть.
Гарри не имел понятия, как долго продержаться чары и как он мог дать Ремусу знать, что он здесь. К тому же, он все еще был в состояние аффекта. Так что он просто сел и стал ждать. Спустя несколько минут, Ремус тоже сел, но на стул, призванный с другого конца комнаты.
— Я не знаю, тут ли ты еще, Гарри, — сказал Ремус тихо. — Но если ты здесь и боишься, что я увижу тебя, я бы хотел, чтобы ты этого не делал. Я так рад, что с тобой все в порядке. Что ты в безопасности. Я пытаюсь увидеться с тобой уже несколько дней, — тут он резко засмеялся, почти причинив боль ушам Гарри, — но Дамблдор отказался говорить мне, где ты.
Ремус уставился на свои руки.
— Мне так жаль, Гарри. Я подвел тебя.
Гарри поднял голову и, хотя и знал, что Ремус не может услышать его, сказал:
— Нет. Это не так!
— Я должен был быть с тобой после того, как Джеймс и Лили умерли. Я должен был проверять твое состояние и убеждаться, что о тебе хорошо заботятся. Они… Министерство не позволило бы мне забрать тебя, не в моем… положении,— еще один ужасный смешок, — но я все равно должен был попытаться.
— Это не твоя вина, Ремус! Ничего из этого!
— Я желаю…. Я хочу быть здесь с тобой сейчас, Гарри. Я желаю, чтобы ты знал, как сильно я забочусь о тебе. Как я горжусь тобой и тем, какой ты сильный. Мне просто жаль, что меня никогда не было рядом, как того хотели бы твои родители. Они бы тоже тобой гордились. Я знаю.
Нет, это не так, подумал Гарри. Не после того, как он почти убил профессора. Не после того, как он убил Сириуса.
Ремус замолчал, И Гарри был рад этому. Он не был уверен, что сможет справиться с еще большими ошибочными заявлениями в его сторону. Они ждали и ждали, пока, наконец, Ремус не взглянул на него в шоке, вскочив со своего стула.
— Гарри!
— Привет, Ремус, — Гарри напрягся, потому что казалось, что Ремус хочет обнять его. Но бывший профессор остановился в последнюю минуту.
— Ты… Как ты, Гарри?
— Устал, — признался он. — А ты?
Ремус тихо рассмеялся и опустился на пол рядом с ним. Он не касался Гарри и держал почти в футе от него, так что все было в порядке. Гарри не думал, что смог бы объяснить, почему он вдруг начал вопить посреди лазарета.
— Как и следовало ожидать, учитывая, что я так беспокоился о тебе. Где ты был?
Гарри махнул в сторону ширмы, за которой Мадам Помфри все еще колдовала над профессором.
— С профессором Снейпом.
— Что? Я знал, что вы вместе были в плену, Гарри, но разве это действительно лучшее место для тебя? Я имею в виду, он…
— Он помогает мне, Ремус. Он… он знает, что случилось там и помогает, — тошнота вернулась, и Гарри сглотнул. Он не собирался показывать свою слабость перед Ремусом.
— Что случилось? — спросил Ремус тихо. — Ты можешь рассказать мне обо всем.
Гарри покачал головой.
— Я не хочу говорить об этом.
— Не сейчас или не со мной?
— И то, и другое. Прости, Ремус. Я просто…
— Все в порядке, Гарри. Правда, — слова Ремуса успокаивали, но в них прозвучала боль и небольшое разочарование.
Сердце Гарри пронзила боль, но он не мог разговаривать о том, что случилось в Топшэме. Не сейчас. Возможно, никогда. Но если он когда-нибудь сделает это, то с кем-то, кого знает, кому доверяет, кто поймет и не будет притворяться, что все просто прекрасно, и кто позволит ему кричать и плакать, и делать другие вещи, так необходимые ему. С кем-то вроде Снейпа.

***

Первой вещью, которую Северус сказал, проснувшись, было: «Гарри!»
Поппи был рядом с ним мгновение спустя, ее суетливость и деловитость успокоили его.
— Он в порядке, Северус. Как он сумел дотащить тебя сюда — большой вопрос. Мальчик просто кожа да кости, ты вообще его кормишь? Но он будет рад узнать, что ты снова выкарабкался.
Она поднесла зелье к его лицу, и он проглотил его. Несвойственное ему облегчение заставило его почувствовать слабость. Он был уверен, что мальчик умер. Не смотря на все его предосторожности и наблюдение, он был уверен, что Гарри покончил с собой и это будет виной Снейпа.
— Я в порядке, женщина. Избавь меня от этого.
— Ну-ну, — хмыкнула Поппи. — похоже, ты чувствуешь себя лучше, раз уже ворчишь. Но я не отпущу тебя из лазарета, пока ты полностью не согреешься. А теперь выпей!
Раздраженно вздохнув, Северус взял бутылочку Перечного зелья и опустошил ее. На него нахлынуло знакомое тепло, а из ушей повалил пар. Когда он снова смог дышать, то прорычал:
— Довольна?
— Я не знаю, почему вообще беспокоюсь о вас, — пожаловалась медсестра. — Выбирая между тобой и Мистером Поттером, я не знаю, с кем труднее справиться, когда вы попадаете под мою опеку.
— Поттер, — сказал ей Северус.
— Нетушки, Профессор Снейп, — сказал Поттер, чья голова выглядывала из-за края ширмы.
Снейп фыркнул и скрестил руки на груди, чувствуя легкое головокружение, абсолютно неестественное для него, видя, что мальчик не ранен. Может быть, у него был сердечный приступ?
— Вынужден не согласиться. Я скорее узник, а не пациент. Вы же напротив неисправимы.
— Неис… что? — мальчик полностью вышел из-за ширмы, нахмурившись.
— Ты когда-нибудь встречал словарь, Поттер? Если нет, то мне стоит вас познакомить.
— Смешно. Очень смешно, — мальчик слегка улыбнулся. — Я имею в виду, очень смешно, сэр.
Северус вздохнул и махнул рукой в сторону ширму.
— Ты не против? Я бы предпочел выбраться отсюда как можно скорее, но предпочитаю некоторую приватность, чтобы одеться.
— Ох! Простите, сэр, — покраснев, мальчик повернулся и скрылся за ширмой.
Северус приподнял брови, посмотрев на Поппи, и с еще одним презрительным фырканьем она покинула его. Он медленно оделся, несмотря на Перечное зелье и все остальное, что еще Поппи впихнула в него, он был уставшим. Но довольно скоро он был готов отодвинуть ширму и столкнуться с миром — ну или с маленькой его частью — снова.
Гарри сидел сразу за огороженным пространством, а рядом с двойной дверью, ведущей в коридор, был Люпин. Северус наградил оборотня усмешкой, но его сердце этого не чувствовало. Ничто другое, кроме опыта смерти, не заставляет увидеть истину довольно ясно. К ней относилось и осознание того, что жизнь была слишком коротка, чтобы тратить слишком много энергии на поддержание старой вражды.
— Пойдем, Гарри, — сказал он, направляясь к двойным дверям и свободе.
Гарри уставился на него на мгновение, но сделал так, как он сказал, и последовал за Снейпом к выходу из Больничного крыла.
— Еще увидимся, Гарри? — сказал Люпин, когда они проходили мимо.
— Эээ… да, Ремус. Ладно, — но плечи мальчика дернулись, когда он произносил это. Северус знал, что ему некомфортно от идеи чьего-либо присутствия. Ну, это пройдет со временем, как и все остальное. Но, к сожалению, время играло против них. Занятия начнутся снова менее чем через четыре недели, и к тому времени Гарри нужно быть готовым столкнуться с другими студентами.
Они спустились в подземелья, не проронив ни слова. Он немного поколебался, остановившись перед входом в свои комнаты. Гарри никогда не приходил этим путем, по крайней мере, не в сознании, и он не был до конца уверен, что хочет, чтобы мальчик знал пароль. Но… ну, если Гарри собирается остаться здесь до 1 сентября, то, возможно, он должен знать, как войти внутрь.
— Протяни руку, — сказал он, и Гарри искоса взглянул на него. — Я не собираюсь кусаться. Дверь должна запомнить тебя, а для этого ты должен приложить руку к определенному месту. Или ты хочешь просиживать в коридоре всегда, когда меня не будет на месте, чтобы впустить тебя?
— Нет, сэр! Я имею в виду, да, сэр, — Гарри вытянул руку.
Северус взял ее и приложил большой и указательный пальцы мальчика к двум почти незаметным углублениям.
— Serpentia extremitas, — пробормотал он, и дверь потеплела от прикосновения нового человека. — Теперь тебе позволено входить, — сказал он Гарри. — Просто приложи эти два пальца снова и скажи пароль. Ясно?
— Да, сэр. Спасибо.
— Ну, и чего же ждешь? Попробуй.
Гарри испугался, но прижал пальцы и пробормотал фразу на латыни — Мерлин, его акцент ужасен! — дверь открылась, пропуская их в гостиную.
— Чаю? — спросил Северус, когда дверь за ними закрылась. Им было необходимо поговорить, и ему казалось, что будет лучше, если у мальчика в руках будет что-то, на чем он мог бы сфокусироваться.
— Да, сэр. Спасибо, — прекрасно осведомленный о заведенном порядке, Гарри плюхнулся на диван, уже выглядя напряжено.
Северус подавил вздох и ушел делать чай для них. Он взглянул на мальчика, пока ставил чайник на плиту, и задался вопросом, что происходило в этой лохматой голове. Очередные самообвинения, он был уверен.
Вернувшись в гостиную, он подождал, пока мальчик добавит в свой чай сахар и сливки, немного перемешает его, сделает небольшой глоток на пробу и, наконец-то, встретится с ним взглядом.
— Что ж, — сказал Северус. — Это было приключение, которое мне бы не хотелось повторять.
— Простите, сэр, — выпалил Гарри. — Я не понимал, что вы… я не знал, что ваша метла… Простите за то, что почти убил вас.
— Осмелюсь сказать, что это в вашей интерпретации это звучит не очень хорошо.
Гарри снова изумлено уставился на него. Это уже начинало входить в привычку.
— Вы… вы шутите?
— Естественно. Буду надеется, что эта версия будет вашей меньшей заботой в случае моей преждевременной кончины.
— Да, сэр! Я не хотел подвергать вас опасности, я просто…
— Ты просто что, Гарри? — спросил он тихо. — Чего ты добивался, летая подобным образом?
Мальчик уставился в свою чашку с таким напряжением, которое он редко когда у него видел.
— Мне просто так холодно, Профессор. Все ощущается… Такое чувство, что я в подземелье. Его, подземелье, и никогда не могу согреться. Я просто хотел снова почувствовать тепло.
— Понятно, — он глотнул чаю, позволим ему задержаться во рту, прежде чем сглотнуть. — Ты, конечно, понимаешь, что чем выше ты поднимаешься, тем разреженнее воздух и тем холоднее становится.
Два одинаково красных пятна появились на щеках мальчика.
— Да, сэр. Я знаю. Или… я знал это, но… это не казалось реальность, пока я не почувствовал, что вы пропали.
Северус нахмурился.
— Что ты имеешь в виду под этим?
— Я точно не знаю. Просто когда я был слеп, и мы были там, я мог сказать, где находились другие волшебники из-за их магических… подписей, я полагаю. Это то, как я это называю. Как будто я знал, куда целиться, когда мы пытались сбежать.
— И так потом ты узнал, что я очнулся, — сказал Северус тихо.
— Да.
Северус подождал, но, похоже, мальчик пока был не готов продолжать разговор о Топшэме.
— Значит, сегодня…
— Сегодня я почувствовал, что вы последовали за мной, но я не понимал этого, пока вы не остановились, а я не осознал. На счет солнца, я имею в виду, что его нельзя на самом деле коснуться, — Гарри крутил чашку в руках. — Это было странно, то, что я чувствовал. Но затем, когда вы пропали… Я просто испугался.
— Испугались, что убили меня.
Гарри кивнул, продолжая молчать.
— Ну, что ж. Я тоже частично ответственен за это, — заметил Северус. Когда мальчик шокировано взглянул на него, он слегка взмахнул рукой. — Мы не установили никаких ограничений на высоту. Я должен был сделать это, чтобы избежать любых затруднений. Но, уверяю тебя, я исправлю это перед тем, как мы снова отправимся летать.
Мальчик открывал рот, словно большая рыба.
— Вы… вы серьезно? Я почти убил вас, а все, что вы говорите, это что должны были сказать мне не делать этого?
— Не совсем. Я должен был сказать тебе не подниматься выше, чем на тысячу метров, к примеру. Тогда было бы правило, которое ты мог бы нарушить, и мы могли справиться с последствиями этого. Это, — он снова взмахнул рукой, — было всего лишь недопонимание.
— Вы собираетесь меня отослать? — эмоции Гарри были написаны на его лице, он никогда не был силе в Оклюменции. Они поработают над этим. — В Мунго?
— Ты нарушил какое-то правило?
— Н-нет, сэр.
— Тогда почему я должен тебя отослать?
Гарри покачал головой, словно пытаясь осознать его слова.
— Потому, что я почти убил вас!
— Но вы не сделали этого. К тому же, я уверен, что Мадам Помфри, к примеру, под впечатлением от того, что вы спасли мне жизнь. Так что, — он склонил голову, — спасибо.
Лающий смех вырвался из горла мальчика, и он выглядел разрывающимся между тем, чтобы снова рассмеяться, или расплакаться. На всякий случай Севеурс приготовился чинить что-нибудь.
— Я никогда не пойму вас, профессор, — наконец, сказал Гарри.
— Хорошо, ответил Северус. Это никогда не будет предсказуемым.