Walk the Shadows

***

Прошло почти двадцать четыре часа прежде, чем мальчик очнулся. Северус уже приготовил зелье для глаз. Он промыл и вылечил рану у себя на ноге, и даже проспал несколько часов беспокойным сном. А последние три часа он сидел у кровати Поттера, наблюдая за ним, ожидая. Он не знал точно, почему чувствует необходимость дежурить у кровати мальчика, но все же сидел здесь.
И он не был уверен, чего ожидал от пробуждения Поттера, но явно не ненадолго нахмуренного лба, затем вновь сменившегося абсолютным отсутствием эмоций.
Глаза мальчика, вновь перевязанные Поппи, по-прежнему были закрыты, но Северус знал, что он очнулся.
— Поттер, — тихо произнес он, но был проигнорирован.
Он кисло скривил губы прежде, чем заставить себя сказать:
-Гарри. Я знаю, ты очнулся. Я хочу… — Он оборвал себя, решив высказаться иначе. — У меня есть зелье для твоих глаз. Тебе нужно выпить его.
Ответа не последовало, будто бы мальчишка был не только слепым, но и глухим.
Его захлестнуло разочарование, смягченное… пониманием? Но он не мог позволить, чтобы это продолжалось.
— Очень хорошо, — сказал он. — Я не хочу применять силу, но это зелье очень важно для тебя. Или же ты предпочитаешь остаться слепым?
Ответа не последовало.
Пусть будет так. Северус устроил шоу, громко открывая пузырек. Со скоростью снитча он просунул руку под голову Поттера и поднёс зелье к его губам. Хотя Северус всё ещё ожидал хоть чего-то, он не был готов к такой дикой реакции Поттера. Мальчишка вскинул руку, выбив зелье из пальцев Северуса, и отпрыгнул на несколько футов, подальше от него.
— Не надо! Отойдите! — тело Поттера дрожало так же сильно, как и голос. Он стоял возле кровати, одетый в больничную пижаму, выставив перед собой руку, чтобы защитить своё личное пространство.
По крайней мере, он хоть как-то отреагировал. Да и у Северус имелось в запасе ещё несколько пузырьков с зельем.
— Гарри, — сказал он снова, но в это раз на много тише, чем до этого. — Я хочу, чтобы ты выпил это зелье. Пожалуйста.
Мальчик, не переставая качал головой, но это могло быть последствием Круциатуса. Северусом не мог сказать точно.
— Нет? Позаботься объяснить мне, почему «нет»?
— Я-я не знаю, — Поттер обхватил себя руками. — Устал.
— Я в этом уверен, — согласился Северус, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более убедительно. — Но это не значит, что тебе не следует принимать зелья. Оно для твоих глаз. Как только ты выпьешь его, ты сможешь снова заснуть, ладно?
— Я… — мальчик сглотнул и пожал плечами, но, в конце концов, кивнул. — Хорошо, да. Ладно.
— Ты хочешь сначала вернуться в кровать?
Засомневавшись на мгновение, чтобы вспомнить насколько его расстраивает слепота, Поттер нащупал одеяло и откинул его, чтобы забраться на кровать.
Северус подождал, пока мальчик устроится, и откупорил другой пузырек.
— Зелье около твоей левой руки. Ты возьмешь и выпьешь его, а потом я оставлю тебя в покое. — Но ненадолго.
Наблюдать за тем, как дрожащая рука Поттера тянулась к пузырьку, было поучительно… и тревожно. Но мальчик залпом выпил зелье, поморщившись от его вкуса, а затем протянул пустой пузырек. Северус был осторожен и старался не косаться его, принимая бутылочку из его рук. Одного такого инцидента было более чем достаточно на сегодня.
— Что ж, подождем несколько часов, а потом я вернусь и проверю, как оно подействовало, — сказал ему Северус. Но его вновь проигнорировали. Поттер повернулся на бок и прижал ноги к груди. Поколебавшись, он все же решил попытаться, не взирая на то, сколько внимания уделялось его словам. — Если тебе что-то понадобиться раньше или ты захочешь, чтобы кто-то посидел с тобой… просто дай знать Мадам Помфри, и она пошлет за мной.
Он остановился у кабинета Поппи и сказал ей, что мальчик поскорее должен принять зелья для сна без сновидений. Она кивнула, но изучала его с нечитаемым выражением лица, пока он не отвернулся. Покончив с текущими обязанностями, Северус вернулся в свои комнаты и попытался ни о чем не думать. Совсем.

***

Гарри лежал в темноте и старался не думать. Если бы не было так темно, если бы он только мог видеть, он бы не чувствовал себя так, будто они прикасались к нему, он мог бы увидеть, что их здесь нет и что он лежит в кровати, в Хогвартсе. Но он не мог видеть и был уверен, что они здесь, ждут, пока он ослабит защиту. И они смеялись. Страшный, отвратительный смех заставлял его сжимать зубы так, что ему хотелось выплескивать все из себя, снова и снова, до полного опустошения.
Пока ничего не останется внутри.
Он плотнее прижал ноги к груди и опустил голову на колени. Он был маленьким. Он был невидимым. Никто больше не сможет его увидеть. Никто больше не прикоснется к нему. Никто! Они не здесь, они не могли быть здесь. Никто не сможет прикоснуться к нему, никто не сможет увидеть его, пока он находится глубоко внутри своего чулана.
О, Мерлин! Снейп видел, видел всё! Лицо Гарри сгорало от стыда и унижения, а внутри всё будто переворачивалось. Его сломали. Он плакал и умолял их, своих тюремщиков, а Снейп всё это видел. И потом, потом он приходил сюда и он . . . Он не смеялся.
Голова всё ещё кружилась, Гарри едва ли заметил, как кто-то подошел кровати, но в том момент когда они заговорили — она заговорила — он отдернулся. Но это была всего лишь Мадам Пофмфри. Ее голос успокаивал и в то же время поддерживал.
— А теперь сядьте, Мистер Поттер, вы же послушный мальчик. У меня зелье для вас . . .
Но он не мог понять смысл ее слов. Было похоже, что они проходили через его голову, не касаясь ушей. Он был в чулане, за плотно закрытой дверью, и это было единственное безопасное место, которое он знал. Темное и тихое, здесь не было криков, и никто не мог найти или потревожить его тут снова. Даже если они проклянут его и заставят истечь кровью, даже если притронутся к нему руками и будут смеяться над его болью и криками, его не будет здесь на самом деле. Только его тело. Не он. Он был скрыт далеко-далеко отсюда.
Но он не мог понять смысл ее слов. Было похоже, что они проходили через его голову, не касаясь ушей. Он был в чулане, за плотно закрытой дверью, и это было единственное безопасное место, которое он знал. Темное и тихое, здесь не было криков, и никто не мог найти или потревожить его тут снова. Даже если они проклянут его и заставят истечь кровью, даже если притронутся к нему руками и будут смеяться над его болью и криками, его не будет здесь на самом деле. Только его тело. Не он. Он был скрыт далеко-далеко отсюда.
Еще несколько часов спустя Северус не мог больше оставаться в тишине своих комнат, не имея для этого ни повода, ни права, ведь он еще даже не доложил обо всем. Днем ранее, когда Дамблдор ненадолго появился в лазарете, чтобы проведать Гарри, он пересказал ему наиболее яркие моменты или, в действительности, наиболее темные. Поэтому, в конце концов, он отправился в кабинет директора.
— Шипучие Дракучки, — сказал он гаргулье, и она пропустила его на лестницу, которая медленно подняла его ко входу во владения Дамблдора. Дверь открылась сама. Он ненавидел, когда она так делала, это подчеркивало осведомленность Дамблдора о всех, кто приходил и уходил из школы, включая и его самого.
Он осторожно закрыл за собой дверь и подошел к столу директора, уже не в первый раз чувствуя себя одним из тех недоумков, которых учил. Или пытался учить.
— Я пришел, чтобы сделать полный доклад, сэр, — сказал он.
Дамблдор кивнул, вымученно улыбнувшись.
— Я высоко ценю это, Северус. Но, если хочешь, это может подождать.
— Нет, я не могу и не хочу откладывать это. Темный Лорд поделился своими планам со мной и другими его слугами, на которых он полагается.
— Эти сведения ты получил до или после того, как был раскрыт? — голос директора был тих, но Северус мог закричать от того, какую боль они причинили ему.
— До, — тихо признался он. — Я извиняюсь за потерю моего… статуса в его рядах, директор. Но мальчик был ранен, и я подумал, что это слишком большой риск оставлять его в таком состоянии. Его зрение…
— Я полностью согласен, — прервал его Альбус. — Мне только жаль, что мы не смогли забрать вас раньше. — Он замолчал и взял из никогда непустеющей вазочки сладости. — Лимонную дольку? Нет? Сядь, пожалуйста, по крайней мере, Северус. Поппи сказала мне, что ты продолжаешь навещать Гарри и беспокоишься о его состоянии.
Не чувствуя себе достаточно уверенно, Северус сел, но от сладостей отказался. Мысль о том, что он пообещал себе никогда так не поступать, захватила его разум и затянула его в свою безрадостную глубину.
— Беспокоюсь? Конечно, черт возьми, я весьма обеспокоен. Любой, у кого есть совесть, забеспокоился бы. Любой, у кого есть человечность. Если ему суждено стать чертовым Избранным, который уничтожит Темного Лорда, я очень сомневаюсь, что его безжизненное состояние будет работать в нашу пользу.
— Следи за своим языком, Северус.
Мастер зелий ухмыльнулся, но склонил голову.
— Мои извинения, директор.
Альбус вздохнул и потер переносицу под очками. Затем он положил руки на стол, сцепил их вместе и всмотрелся сквозь стекла в Северуса.
— Я распорядился, чтобы его забрали в Святого Мунго, там о нем позаботятся.
Северус вскочил на ноги.
— Что? Вы ведь шутите! Пресса пронюхает об этом раньше, чем вы сможете сказать «Мальчик-Который-Сошел-С-Ума». И там он не будет в безопасности от Темного Лорда, я могу заверить вас в этом.
Вскинув руки, Альбус сказал:
— Что ты хочешь, чтоб я сделал, Северус? Его семья сбежала, его крестный тоже покинул нас. Я не могу отправить его к Уизли, потому что беспокоюсь об их безопасности, и он просто не может оставаться в больничном крыле до полного выздоровления.
Это было правдой. Он не был уверен, почему в нем возникло такое праведное негодование о судьбе мальчика, но ничего не мог с этим поделать.
— Он не может отправиться в Мунго. Они не имеют понятия, как помочь ему. И кто будет там за ним следить, ведь, если верить словам Минервы, все крайне заняты?
Во взгляде Альбуса смешались боль и непреклонность.
— Северус…
— Я позабочусь о нем, — предложил Северус, и сразу же подумал: Что? Но его губы продолжали шевелиться. — Он останется в моих комнатах, и я прослежу, чтобы он пришел в себя. — Или умрет, пытаясь сделать это.
Слабый намек на улыбку появился на губах Директора — тень его привычного веселья.
— Если ты думаешь, что это сработает…
— Это может быть единственным реальным шансом, который есть у мальчика, — тихо сказал Северус, мысленно ударив себя.

***

Час спустя у кровати Поттера Северус был готов снова побить себя за то, что вообще предложил это. Мальчик все так же тихо лежал. Он не отреагировал даже тогда, когда его приподняли, чтобы напоить зельем. Поппи сказала ему, что ребенок не двигался с тех пор, как Северус дал ему то зелье для глаз.
Несколько кошмарных секунд он думал, что по невнимательности отравил мальчика какими-то токсинами, поражающими нервы. Но в настоящее беспокойство это не переросло: он трижды мысленно проверил и зелье в целом, и его состав, прежде чем удовлетвориться тем, что не был напрямую виноват в нынешнем состоянии мальчика.
Но вот не напрямую…
Несомненно, частично его предложение забрать мальчика было вызвано виной, грызущей его изнутри, и чувством, что он должен был сделать больше — или меньше — чтобы предотвратить то, что сделали с ним Волдеморт и его двое главных приспешников. А он ненавидел вину, ненавидел ее с никем не замечаемой страстью, кроме, возможно, неприкрытой ненависти к Сириусу Блэку, неважно, что он сказал Поттеру во время их заключения. Он просто не относился к тому типу людей, что поощряли самобичевание. Если бы он мог смягчить свою вину помощью мальчишке, то было бы гораздо лучше.
Вздохнув, Северус заставил себя вновь вернуться к работе и встал.
Рядом с его локтем появилась Поппи.
— Я могу отменить мою поездку, — сказала она снова.
Северус покачал головой, нагнулся над кроватью и прижал худого ребенка к груди. Он не почувствовал веса тела, как будто ничего не было внутри. Никого не было дома. Северус распрямился, держа Поттера на руках.
— Нет. С нами все будет в порядке. А ты должна повидаться со своей семьей.
— Северус… ты уверен, что это хорошая идея? — ее обеспокоенный взгляд был направлен в той же степени на него, что и на мальчика, и это насторожило профессора ненадолго.
— Нет, — ответил он. — Но это должно быть сделано.
Она неуверенно кивнула, и он понес надежду магического мира, маленького сломанного ребенка, в свои комнаты.
После того, как он уложил мальчика в наколдованную ранее кровать, стоящую в только недавно созданной комнате, Северус отошел и бросил взгляд на Поттера… Гарри. Он полагал, что если ему предстоит заботиться о мальчике, они должны общаться немного более неформально. Но, тем не менее, он не потерпит никакого неуважения! Никакой дерзости…
Ненадолго прикрыв глаза, Северус вздохнул. Сейчас у него не было причин злиться на мальчика. И он не мог достаточно хорошо выразить свою усиливающуюся злость на Люциуса и Волдеморта — своих врагов, неважно, что мальчик был легкой мишенью для него в прошлом.
Он заметил, что Поппи прекрасно справилась со своей работой и исцелила физическое тело мальчика… по крайней мере, ту его часть, что не была скрыта больничной пижамой и доступна его взору. Розовые шрамы пересекали руки, но было видно, что со временем они пропадут. Однако его больше беспокоил живот мальчика. Он поднял его рубашку и проверил. И был рад тому, что многие шрамы под ней тоже исчезнут. Некоторые из них выглядели отвратительнее остальных и, вероятно, были делом рук Беллы. Он мог бы попробовать на них зелья.
Что касается разума мальчика… что ж.
Но сначала самое необходимое. Еда, вода, сон. Плюс одежда, кров и безопасное место. Остальное придет со временем.
Ни о чем не думая, он отпустил пижаму, а затем откинул непокорные пряди черных волос с глаз мальчика. Его пальцы коснулись шрама в виде молнии на лбу Гарри, и он покачал головой. Так много боли.
Поступал ли он правильно? В действительности, он не знал, как заставить мальчика чувствовать себя лучше, не знал, может ли ему вообще что-то помочь. Но если они хотят победить в этой войне, то для борьбы им нужен избранный боец. Ненавидя себя за размышления о мальчике как о залоге победы — а не о том, каким он был, чистым и простым, также как и сам Северус когда-то — он знал, что должен сделать то, что лучше для Волшебников, но это не значит, что так будет лучше для Гарри.
— Возвращайся к нам, дитя, — прошептал он, аккуратно взяв голову мальчика в руки и начав поглаживать его виски. — Я знаю, что ты не хочешь, но ты нужен нам здесь.
Ответа не последовало. Не то чтобы он на самом деле ждал его, но это был бы приятный сюрприз.

***

В темноте чулана Гарри спокойно плыл по волнам, таким же тихим, как луна. Он был один здесь, как ему и нравилось. Ничто и никто не мог прикоснуться к нему. Даже когда он почувствовал прикосновение, он знал, что это были просто пауки и ничего другого. Пауки плели свои паутины, занимались своими собственными делами и не намеривались давать ему знать, что они здесь. У него не было проблем с пауками.
Здесь не было боли, а ощущения были приятными. Годами, день за днем, это место было частью его тела, его жизни. Здесь ему было удобно и спокойно. После долго периода покоя, он смог даже услышать чей-то голос. Тихий и странно свистящий, шепчущий ему, что все в порядке, что с ним все в порядке и что больше ничто не причинит ему боли. Он так сильно хотел верить этому голосу, что когда тот прошептал, что позаботиться о нем, если он только позволит ему, он не смог отказать.
— Просто позволь мне, — шептал голос, обещая безопасность, тепло и заботу, каких он никогда не знал.
— Никакой боли, — прошептал Гарри в ответ.
— Никакой боли, — согласился голос. — Безопасность, мой дорогой, милый мальчик. И любовь.
Он не стоил любви, никогда не стоил. Так давно, как он мог вспомнить, там, в чулане и темноте, никто никогда не говорил ему эти три маленьких слова, слова, которые он страстно желал услышать… Я люблю тебя. И он знал, что был ничем, никчемным, жалким уродом, и все-таки… он так сильно хотел, чтобы его любили.
Прошло много времени, насколько много он не мог сказать, и, в общем-то, ему было все равно. Но, наконец, он уступил утешающему, скользкому голосу и разрешил ему проникнуть сквозь его последний барьер, впустил внутрь.
И ненадолго воцарилось спокойствие.

***

Северус был вне себя. Больше недели прошло, а изменений в состоянии юного гриффиндорца не было. Северус кормил его, поил зельями и чаем, очищал мальчика заклинанием и одним взмахом палочки растворял жидкость из мочевого пузыря. Свою прежнюю палочку Северус заменил на ту, что он хранил на непредвиденные ситуации, ведь его собственная осталась в том ужасном поместье. Он следил за тем, чтобы мальчику было удобно в кровати ночью и в течение утра, когда он готовил зелья для Гарри и для школьного лазарета, а днем укладывал мальчика на диван перед огнем в главной комнате, так как ему казалось, что мальчику нравилось это в Топсхаме.
Из-за того, что Гарри продолжал оставаться таким безразличным, Северус не мог быть даже уверенным в состоянии его глаз. Хотя он дал мальчику еще несколько порций разработанного им зелья, он не имел понятия, сможет ли тот снова видеть. Но каждый день Гарри устремлял взгляд на огонь и смотрел на него, почти не моргая, по-видимому, завороженный пламенем. Так что, по крайней мере, Северус продолжал хранить большие надежды.
Несколько раз губы Гарри двигались, но с них не слетело ни единого звука. Кроме единственного случая, вспоминания о котором до сих пор заставляли Северуса морщиться. Несколько дней назад, когда мальчик лежал на диване перед камином, Северус вслух читал статью из нового журнала о зельях, надеясь, что Гарри наконец-то отреагирует на звук его голоса, и услышал приглушенное шипение. Больше всего это напоминало проклятый Парселтанг, который доставил мальчику столько неприятностей на втором курсе. Но звук длился лишь секунду, и, когда он встал, подошел к мальчику и присел перед ним, встретив пустой взгляд, он не был уверен, что вообще что-то слышал.
Если Гарри и произвел какой-то шум, то теперь он снова замолчал.
Вот почему он был так ошеломлен, когда, заняв свои привычные места (Гарри на диване, а он в кресле) и читая вслух исторический журнал о волшебниках, он услышал тихий голос:
— Пожалуйста, немного воды?
Северус чуть не выронил журнал. Но удержав его в руках, поторопился отложить его и вскочил на ноги.
— Гарри? — спросил он, вглядываясь в мальчика.
Зеленые глаза устало уставились на него, и искра в них была слабее, чем он когда-либо видел — кроме, возможно, той ночи, когда умер Седрик Диггори — но она была.
— Ты можешь видеть меня?
Гарри тяжело моргнул, но кивнул.
— Расплывчато.
— Твои очки, — оглянулся Северус, найдя ужасные очки-велосипеды на соседнем столике. — Вот, позволь мне, — продолжил он, когда мальчик попытался высвободить руки из-под одеяла, и надел очки на Гарри. — Лучше?
— Да, сэр. — Его голос был неуверенным и тише шепота. Если бы в подземельях не было так тихо, Северус бы ни за что не расслышал.
Через мгновение он призвал небольшой стакан с водой и подождал, пока Гарри высвободит руки, чтобы взять его. Руки мальчика все еще дрожали, когда он брал напиток, но уже не так, как в лазарете, просто слабая дрожь. Как оказалось, новое зелье против последствий Круциатуса, которое он разработал для тех, кто подвергся длительному воздействию, успешно работало. Он отправил образец в Святого Мунго.
Гарри пил воду — первое самостоятельное действие, которое он сделал со времени их заключения, и Северус смотрел на него со странным удовлетворением.
Когда мальчик выпил почти половину стакана, он остановился и снова закрыл глаза.
Северус забрал у него стакан и отослал на кухню.
— Гарри? — сказал он снова. — Есть что-нибудь еще, что я могу для тебя сделать?
— Устал, профессор, — сказал мальчик, и не открыл глаза вновь, хотя и натянул одеяло повыше и завернулся в него. — Просто устал.
Что ж.
Это было начало.
Да-да, я сама в шоке от того, как мы быстро справились с очередной главой. Так что наслаждайтесь =)
— Устал, профессор, — сказал мальчик, и не открыл глаза вновь, хотя и натянул одеяло повыше и завернулся в него. — Просто устал.

Что ж.

Это было начало.
Лежа на удобном диване, Гарри устало наблюдал, как профессор расхаживает по своим комнатам с грацией, обычно присущей кошкам. Он и другие гриффиндорцы часто называли Снейпа Сальным Мерзавцем или Большой Летучей Мышью Подземелий, но, по правде говоря, он был совершенно не похож на летучую мышь или ужасного мерзкого… было ли «мерзкий» словом? Гарри обдумывал это, радуясь тому, что в его сознания нашлось что-то, не связанное со Снейпом и его комнатами, на чем можно было сфокусироваться. (прим. переводчика: в англ. языке не сущ. как такого слова gittish (от git — мерзавец), чего не скажешь о русском. Так что получается такая вот заминочка. Учтите здесь и дальше по тексту)
Немного поразмышляв, он решил, что если «мерзкий» и не было словом, то оно должно было им стать. Хотя Гермионе, казалось, весьма не любившей слова, которые нельзя было отыскать в книгах, будет непросто пережить это.
Если уж на то пошло, он все еще не имел понятия, почему находился в комнатах Снейпа, да и вообще в Хогвартсе. Снейп не сказал ему. Он вообще не отличался разговорчивостью с тех пор, как Гарри очнулся вчера утром… если это можно было так назвать, ведь, в действительности, он чувствовал себя как будто он спал с открытыми глазами… долгое время. Но он очень, очень устал, а в мозгу было полно неясностей, что ему совершенно не нравилось, но Снейп не дал никаких объяснений, совсем. Прямо сейчас профессор наблюдал за взаимодействием зелий. Казалось, его совсем не заботило, говорил Гарри или нет, что вполне устраивало мальчика. И, казалось, Снейп не был против того, чтобы Гарри просто лежал, свернувшись в клубочек, перед огнем.
Конечно, прошлой ночью он настоял на том, чтобы Гарри отправился в кровать в «разумное время», и даже дал ему ужасное на вкус Зелья Для Сна Без Сновидений перед тем, как Гарри почистил зубы (новой щеткой!). А утром Снейп спросил его, что тот хочет на завтрак, помогая ему встать с кровати, хотя Гарри думал, что может просто остаться лежать. Но большую часть времени он был очень немерзким. Очень не похожим на «настоящего» Снейпа. Гарри не знал, что думать обо всем этом.
Но, по крайней мере, профессор, казалось, нашел то, что искал, и вернулся к креслу, которое он занимал вчера, несся книги разных размеров. Гарри уютно устроился под своим одеялом на диване, наблюдая, как Снейп время от времени переворачивает страницы.
В конце концов, мужчина поднял взгляд на Гарри, который притворился, что рассматривает книжный шкаф.
— Ты голоден? — спросил он, оглядывая его острым взглядом темных глаз. — Хочешь пить?
— Нет, сэр.
— Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить, Гарри?
Гарри чувствовал себя неуютно, но покачал головой. Насколько странно то, что профессор называл его по имени? Что с ним случилось? Почему он так внезапно изменился?
— Нет, сэр.
— Очень хорошо.
Профессор снова замолчал, и в комнате не было слышно ни звука, кроме шуршания переворачиваемых страниц. Мужчина так низко склонял голову над книгой, что его ястребиный нос почти касался страниц, словно шрифт заставлял его щуриться. На Гарри со всей силы нахлынуло воспоминание, которое ему даже не принадлежало.
— Простите, — внезапно сказал он.
Снейп поднял взгляд и встретился с глазами Гарри, и было в его взгляде что-то, что Гарри не мог разобрать. Беспокойство? Забота? Он не был уверен, но знал, что этому не полагалось быть на лице Снейпа, чем это ни было.
— О? За что?
— За то, что смотрел, — Гарри сцепил руки вместе и не мог не опустить взгляд. Но он же гриффиндорец! Так что ему пришлось взглянуть в лицо своим прошлым ошибкам. Ведь он был так обязан Снейпу. Профессор выглядел лишь смущенным, а не разозленным, так что Гарри пояснил: — В ваш Омут Памяти. В прошлом году. Я вообще не должен был этого делать, простите.
Снейп вздохнул и закрыл книгу. В его глазах сверкала такая ярость, какую Гарри помнил с последнего урока Окклюменции, но в этот раз профессор не кричал и не бросал ничего, а спустя мгновение покачал головой. Его голос был странно… спокойным, когда он сказал:
— Что сделано, то сделано, Гарри.
— Я просто подумал… — Гарри покачал головой, повторяя жест профессора. Он не будет оправдываться, не в этот раз. Он был настолько глуп, что залез в мысли профессора, и лишился всех шансов научиться чему-то важному из-за простого любопытства. — Мне все еще жаль, — пробормотал он.
Но Снейп нахмурился.
— О чем ты думал?
Зажмурившись на мгновение, Гарри пожал плечами, а затем снова уставился на свои руки.
— Я думал, вы скрывали что-то важное от меня, Вы и Дамблдор. Что-то, что могло бы помочь мне выяснить о тех глупых снах, которые Вол… — комок застрял у Гарри в горле, и он не смог закончить. Его желудок снова скрутило, и он поднял руки, закрывая лицо.
— Гарри? — Снейп был гораздо ближе в этот раз, и Гарри инстинктивно вжался в диван. — Что такое?
Гари не ответил. Внезапно он почувствовал такой страх, какой еще никогда не испытывал, а его шрам вспыхнул, и он не был точно уверен из-за чего. Он просто знал, что не должен двигаться и говорить, иначе он закричит и уже не сможет остановиться, а он действительно не хотел этого.
Тихий голов внутри него успокаивал:
— Шшш, все в порядке. Ты не можешь доверять ему, но все хорошо. Я никому больше не позволю причинить тебе вред… — и Гарри немного расслабился.
Прогнулся диван — профессор сел рядом с ним. Гарри немного потер свой шрам и глубоко вздохнул перед тем, как открыть глаза. Несколько долгих минут они оба хранили молчание, пока Снейп не сказал самым нейтральным тоном, который Гарри когда-либо слышал от него:
— Ты просто подумал о Темном Лорде?
— Да, сэр, — сказал Гарри. — Почему?
Глаза Снейпа сузились, и Гарри еще немного отклонился назад.
— Что ты помнишь о том, как попал сюда? — спросил профессор.
— В Хогвартс?
— Да. И в мои комнаты.
Гарри пожал плечами.
— Я точно не знаю. Должно быть мне было нехорошо. Я был у Дурслей, и они… — вновь боль пронзила его, и он остановился, скорчившись от боли в животе.
— Они уехали, — сказал Снейп очень тихо, как будто Гарри мог сбежать, заговори он громче.
— Ага. Да, сэр. — Гарри взглянул на него. — Поэтому я здесь? Потому что они уехали?
— В том числе.
— Я останусь здесь до конца лета? — С вами, не произнес он вслух.
Снейп кивнул.
— Вероятнее всего, — профессор поднялся и начал перекладывать книги, одну за другой, занимая этим свое время и выглядя при этом чем-то обеспокоенным. Затем он вернулся и встал перед Гарри, который осторожно уставился на него в ответ. — Я полагаю, что ты вытолкнул несколько своих воспоминаний, так чтобы не было необходимости справляться с ними. В этом нет ничего хорошего ни для тебя, ни для твоего выздоровления. Более того… — он сделал паузу и достал палочку. — Я помогу тебе их восстановить.
— Что? Нет! — Гарри поднял руки, будто бы это могло остановить Снейпа. — Нет, я не… вы не можете шарить у меня в голове.
Вопреки его ожиданиям, на лице профессора не появилось усмешки, когда тот сказал:
— Нет, могу. Тебе будет лучше… потом. Ну а сейчас это… Я извиняюсь за то, что это может причинить тебе боль.
— Видишь! — воскликнул голос внутри него. — Я знал, что он причинит тебе боль. Ты не можешь доверять ему, только мне…
— Нет! Я не позволю вам! — сказал Гарри и вскочил с дивана, отвернувшись, чтобы избежать взгляда мужчины. Он пытался обогнуть Снейпа, чтобы добраться до комнаты, в которой спал прошлой ночью.
Но Снейп был быстрее, почти как ловец, он схватил Гарри за руку и развернул.
— Вы избегали этого несколько дней, Поттер…
— О, посмотри, как он разозлился, и так быстро! — предупредил голос. — Присматривай за ним, держу пари, он может ударить!
— …я и не позволю тебе больше прятаться.
— Позвольте мне уйти, — крикнул Гарри и дернул рукой, пытаясь вырваться из цепкой хватки Снейпа. — Пожалуйста! Дайте мне уйти!
Но Снейп толкнул его на диван.
— Сядь и посмотри на меня — приказал он.
— Не позволяй ему! Он только причинит тебе вред! Ты слышал его, он не беспокоится о тебе, только о том, что он может сделать с твоим разумом.
— Я знаю! — прошипел Гарри в ответ. — Я не позволю ему…
Краски исчезли с лица Снейпа, а рука, державшая Гарри, пропала.
— С кем вы разговариваете, Поттер? — сказал он тихо. — Отвечайте мне!
— Я… я не… Не ваше дело! Ни с кем. Просто оставьте меня в покое! — Гарри снова кинулся мимо Мастера Зелий, и в этот раз Снейп даже не пытался поймать его. Гарри добрался до своей комнаты, захлопнул ее за собой, осмотрелся и снова насторожился, когда понял, что его палочка пропала.
Где она? Ее забрал Снейп?
Холод накрыл его, снова заполнив желудок, но он согрелся от звука тихого голоса внутри, когда тот тихо спросил:
— Разве тебе нужно спрашивать? Ты знаешь, что он сделал это. А теперь, позволь мне показать тебе, как запереть дверь без палочки.