Walk the Shadows

Нахмурившись еще сильнее, Люпин сказал:
— Это имеет какое-то отношение к тому, что случилось, когда его похитили?
— Не напрямую, — он обхватил чашку руками и уставился на Люпина. — Как много ты знаешь о том, что случилось на Косой Аллее несколько дней назад?
— Немного. Северус попросил мой волос для Оборотного зелья, чтобы никто не узнал, что он был с Гарри. Я знаю, что они попали в какие-то неприятности, но ни один из них особо об этом не распространялся.
— Они столкнулись с Люциусом Малфоем, — сказал ему Альбус. — Гарри попытался наложить на него Смертельное Проклятье.
— Нет!
— Да. Можешь не сомневаться, это шокировало свидетелей атаки, — Альбус печально улыбнулся. — Хотя проклятье и не было завершено. Северус — в твоем теле — аппарировал вместе с ним оттуда.
Казалось, Люпину стало не хорошо. Альбус мог его понять — мужчина был уверен, что мальчик не склонен к убийству. Именно на этом он и планировал сыграть. А в дальнейшем… а в дальнейшем ему просто нужно будет убедиться, что Поттера больше не представится подобного шанса.
— Я… я не могу в это поверить.
Почти ухмыльнувшись, но вовремя себя остановив, Альбус сказал:
— Не удивительно, подобные новости могут ошеломить любого. Не думаю, что кто-либо понимает, насколько низко Гарри готов опуститься, если дать ему повод.
— Он через многое прошел, — прошептал Люпин, спрятав лицо в руках.
— Да, конечно, — пробормотал Альбус. — Поэтому тебе нужно приглядеть за Северусом, пока я заберу Гарри в Министерство. Уверен, что они собрали на него все, что только можно, и мне лучше бы быть там и защищать его.
Наконец, Люпин поднял взгляд. В глазах его был виден испуг.
— Но полнолуние…
— Уже завтра, да. Но к наступлению ночи мы должны уже будем вернуться. К тому же, как я уже говорил, завтра прибудет мадам Помфри, она сможет позаботиться о Северусе. — И если по какой-то причине оборотень застрянет в комнате Снейпа, это будет уже другой проблемой.
— Я… ладно, — сдался оборотень. — Когда вы отбываете?
— Немедленно. Я попросил Гарри быть здесь в три. Но, возможно, ты мог бы спустится вниз и поторопить его?
Люпин поднялся, очевидно, все еще переваривая новости, поведанные ему Альбусом.
— Да, конечно, — пробормотал он и направился к камину. Альбус сказал ему пароль, и он ушел. Не прошло и десяти минут, как в кабинете появился Гарри, выпав из камина и приземлившись на четвереньки, словно неуклюжий жеребенок.
Попивая чай, Альбус следил за тем, как Гарри медленно поднимается на ноги. Он не знал, насколько хорош мальчик в легилименции и был ли он на нее вообще способен, но вел себя осторожно, чтобы Поттер не понял, что имеет дело не совсем с директором.
Это все испортит.
— Гарри, мой мальчик, — сказал директор.
Взглянув на Дамблдора, Гарри отряхнулся от сажи. Он честно просто ненавидел этот способ передвижения. И ему не хотелось оставлять Северуса одного — ну, не совсем одного — когда тому было плохо. Что же такое важное случилось, что его присутствие понадобилось прямо сейчас? Он сел напротив Директора.
— Добрый день, профессор.
— Профессор Люпин упоминал, почему я позвал тебя?
— Нет, сэр. Он лишь сказал, что присмотрит за Северусом в мое отсутствие. Куда мы пойдем?
— В Министерство. Дело касается Люциуса Малфоя, и требуются твои показания.
У Гарри екнуло сердце.
— Малфой, но… — он покачал головой. — Это все из-за Смертельного Проклятья?
— Нет-нет, — он налил чашку чая, даже не спросив, хочет ли того мальчик, и подтолкнул ее поближе к нему. Гарри проигнорировал его действия. — Боюсь, один из твоих друзей перебежал дорогу Мистеру Малфою. Кажется, он обвинил юного Мистера Уизли в том, что тот применил против него гексаграмму.
— Что!? Рон бы этого не сделал!
— Кончено, нет. Но Мистер Малфой имеет влияние в обществе, и его обвинения обязаны иметь хоть какое-то обоснование, чтобы Визенгамот захотел их услышать.
Гарри снова покачал головой. Возможно, близнецы что-то натворили? Но зачем им так подставлять Рона? Они бы не стали. И Рон определенно не настолько глуп.
— Нет. Это не имеет смысла.
— Так это или нет, твои показания необходимы, Гарри. Боюсь, без них Мистеру Уизли будет трудно.
— Я не понимаю, — сказал Гарри. И это действительно было так. Как его слова могли что-то изменить?
Дамблдор нахмурился, но так и не поднял глаз. Гарри словно снова оказался на пятом курсе. Но, как и тогда, ощущение, что его игнорируют, пришлось ему не по душе. И не имеет значения, что прежде у Дамблдора был на то весомый повод, Гарри все равно чувствовал, что им словно пренебрегают. Неужто директор опять думает, что Волдеморт видит его глазами? Насколько Гарри знал, теперь, когда он постоянно защищал свой разум, этого не могло произойти. Но, возможно, Дамблдор об этом не знал.
Поняв, что думает не о том, Гарри сосредоточился на словах директора.
— Несомненно, Мистер Малфой полагает, что Рон рассказал тебе о своих планах, потому как потребовал, чтобы ты предъявил всю вашу переписку.
— Но я даже не читал этих писем! Они все еще у Северуса. Он дал мне прочитать только одно письмо.
Директор покачал головой и достал что-то из одного из ящиков стола. Протянув стопку конвертов, он сказал:
— Прошлой ночью, до того, как все произошло, я забрал письма у Северуса. Но тебе нужно будет подтвердить их подлинность.
Гарри чувствовал, что его может стошнить в любой момент. Все это было просто нелепо. Что бы из себя не представляла эта гексаграмма, Рон никогда не был настолько глуп, чтобы применять ее. Да даже если и был, то с какой бы стати ему упоминать об этом в письме? Но когда что-нибудь из этого, что делал Малфой, имело смысл? Даже сама мысль о том, чтобы снова увидеть его, его ухмылку и знающий взгляд, услышать его тошнотворные намеки, вызывала в Гарри желание закричать.
Гари сжал кулаки так, что на ладонях остались следы от ногтей.
— Ты готов отправится туда? — голос директора был таким спокойным и беззаботным, что Гарри захотелось врезать ему. Наслать на него еще одну волну воспоминаний, что прямо сейчас поднималась в его разуме. Увидеть, как он отступит.
Но ничто из этого не поможет Рону.
Отбросив свой страх, Гарри кивнул.
— Я… хорошо. Камин?
Кивнув, Дамблдор поднялся и жестом показал Гарри следовать за ним.
— Я… вам не кажется, что будет лучше, если вы пойдете первым? — Гарри скривился, услышав, как дрожит его голос, но все же продолжил: — Если Малфой там, он может… я имею в виду… Я бы предпочел, чтобы вы пошли первым. На тот случай, если он попытается что-то предпринять.
— Конечно, Гарри, — Дамблдор положил руку ему на плечо, и Гарри пришлось сделать над собой усилие, чтобы не оттолкнуть ее. — Не волнуйся. Никто не сделает тебе больно. Тебе нечего бояться.
Гарри отвернулся. Он не просто боялся, он был в ужасе. Директор вряд ли бы ему такое сказал. Он вообще редко говорил что-то такое, в истинности чего не был уверен. А ведь он знал, что Люциус причинит Гарри боль, если у него только появится такая возможность.
Но, может быть, после их «разговора» на прошлой неделе Дамблдор сильнее обычного тревожился о потрепанных нервах Гарри. Возможно, теперь он пытался быть тем, кто может утешить его, что, по давно сложившемуся мнению Гарри, не было свойственно знакомым ему людям. Он знал, что нужен Дамблдору только как оружие в борьбе против Волдеморта. Это была его роль, и, чтобы он там ни говорил Северусу, он уже давно ее принял. И теперь вот Дамблдор начал с ним сюсюкаться… ну, такого просто быть не могло.
Но все же ему совсем не хотелось спорить на этот счет. И если Дамблдору так уж хочется быть «заботливым», то Гарри просто этим воспользуется.
— Я бы почувствовал себя гораздо лучше, если бы вы пошли первым, сэр, — сказал он.
— Прекрасно. Но иди сразу же за мной. Это очень важно, особенно для Уизли.
— Да, сэр. Конечно.
Сразу после этого директор выкрикнул «Офис Министерского Инквизитора» и унесся через каминную сеть, держа в руке связку писем от Рона. Гарри уставился в камин и трясущейся рукой взял горсть летучего пороха. Он не был уверен в том, что ждет его по ту сторону каминной сети, но мог поспорить, что дело было не только в Роне.
Задержав дыхание, он шагнул в камин и, бросив порох под ноги, выкрикнул пункт назначения.
Когда Гарри вывалился из камина в маленький кабинет и протер слезящиеся глаза, то первым, кого он увидел, был Люциус Малфой, чья палочка была направлена ему в голову. А рядом, с палочкой наизготовку и ухмылкой на лице, стоял Дамблдор.
TBC . . . .
Гарри испугано уставился на двух мужчин, а в голове его одна за другой промелькнули несколько мыслей. Сначала «Вот, блин». Затем «И как я только умудряюсь попадать в подобные ситуации?». И, наконец, «Что за черт вселился в Дамблдора?».
Однако, не дав мыслям захватить себя, Гарри поднял палочку и выкрикнул:
— Expelliarmus!
Он всегда считал, что Дамблдор весьма сильный волшебник, и был крайне удивлен, когда палочка вылетела из руки старика, а сам он отступил на шаг назад. Но в следующую секунду радость мальчика сменилась ужасом, когда красный луч заклинания ударил его в бок. И прежде чем его поглотила тьма, Гарри успел увидеть злобную ухмылку на лице Малфоя.

***

Было холодно. И темно. Его левая рука представляла собой один сплошной комок нервов, заключенный в нечто обжигающе холодное. Долгое время он не мог думать ни о чем кроме боли и отчего-то знал, что даже эти мысли вряд ли можно отнести к разряду сознательных. Но, как и много раз до этого — сказывался опыт служения Темному Лорду — он, наконец, сумел отодвинуть боль на задний план, вновь обретя способность думать. И первой его мыслью было: «Гарри… где Гарри?»
Он всплыл на поверхность сознания, смутно ощущая, что должен проснуться. Что Гарри нуждается в нем, что он в опасности.
«А разве было время, когда Гарри не был в опасности?», — спросил тихий голосок у него в голове.
Точно подмечено.
Но все же… за последний месяц, что он провел в компании мальчика, он осознал, что во многих неприятностях был виноват не сам Гарри. Или, по крайней мере, вина лежала не на нем одном. Их разговоры многое прояснили. И Северус понял, что неприятности, кажется, с исключительной легкостью сами находили Гарри. Как и в этот раз.
Он должен защитить мальчика, своего подопечного. Он должен защитить Гарри, как он и поклялся. Не прекращая думать об этом, он продолжал пробираться к границе реальности. Он словно двигался сквозь нечто липкое, вязкое и трудно преодолимое, вроде грязи или болотной мути.
Сначала он что-то услышал. Голос. Голос Люпина. Северус нахмурился, и не только из-за непрекращающейся пульсации Метки в левом предплечье.
— Я ненавижу себя за то, что делаю это, но, правда, Северус, для твоей же безопасности… если ты проснешься, ты сможешь сказать мне, где ты держишь зелья. Оно уже слишком близко…
— Чего ты там бормочешь? — проскрипел он.
— Ой! Ты очнулся!
— Очевидно. — Северус попробовал открыть глаза, но веки словно склеили. Он поднял правую руку — левая сейчас ни на что не годилась — чтобы протереть их. Все расплывалось и странно колебалось, создавая впечатление, что он смотрит на мир сквозь слой воды. Он прищурился. Вот, так уже лучше.
— То есть это хорошо, что ты проснулся. Ты мне можешь сказать, где ты держишь Волчелычное зелье?
— Где Гарри?
— Что?
— Что именно в моем вопросе ты не понял?
— Я все понял, Северус, но, правда, сейчас важнее, чтобы ты сказал мне, где зелье. Я уже час сопротивляюсь трансформации и собирался даже сотворить клетку из твоего дивана…
— Ох, ну ради Мерлина! Почему ты просто не уйдешь!
В голос Люпина слышалась легкая паника:
— Я бы так и сделал, но на твоей двери и камине, кажется, лежат какие-то чары. Они не дают мне выйти отсюда.
В сознание Северуса начал закрадываться ужас. Он сорвался на шепот просто потому, что не мог говорить громче.
— Ты застрял здесь.
— Да.
— Со мной.
— Я же уже сказал…
— И скоро превратишься в слюнявое чудовище.
— Да. Если ты только не…
— Зелье в моей лаборатории, — и когда Люпин поднялся, чтобы уйти, он добавил: — Но дверь под заклятием, идиот.
Он бы не оставил это место без защиты, особенно когда по близости маялся от безделья глупый подросток. Он свесил ноги с кровати и попытался встать. Левая рука висела мертвых грузом, а ноги по какой-то причине отказывались слушаться. Ну, с этим он и раньше справлялся. Сила воли, усилие и настоятельная необходимость не быть съеденным не раз заставляли его ноги работать за него. Медленно, шаркая ногами, он двинулся к двери.
Люпин последовал за ним за ним, держась, по мнению Северуса, на не достаточно большом расстоянии.
— Вперед, — прорычал Северус. — Иди передо мной.
Оборотень с готовностью подчинился, и Севеурс, пошатываясь, пошел за ним.
— Палочку, — потребовал он по пути к нужной комнате. Люпин обернулся и протянул ему его новую палочку. Руки Волка были сжаты в кулаки в попытке сдержать трансформацию. Его лицо было напряженно, а вена на шее пульсировала. — Насколько близко?
— Достаточно, — прорычал Люпин. — Настоящее полнолуние наступит рано утром, где-то через пять часов. Но это… это близко.
Северус направил палочку на дверь своей лаборатории, едва слышно пробормотав пароль, а затем вошел внутрь. Ему потребовалась всего минута, чтобы найти зелье для Люпина, и Северус про себя порадовался, что в начале месяца расставил все зелья по своим местам.
Он вынес пузырек и поставил его на обеденный стол, чтобы Люпин взял его именно оттуда. Ему не хотелось подпускать его на расстояние вытянутой руки. Нет, он не был параноиком в вопросах, касающихся оборотней. Абсолютно точно не был.
— Так какое сегодня число?
Люпин проглотил зелье.
— Двадцать седьмое, но уже практически полночь, так что скоро будет двадцать восьмое.
— Я был без сознания…
— Чуть больше суток.
Точно. Какого же черта с ним произошло? Нет, сейчас не время задаваться этим вопросом.
— А теперь, — сказал Севеурс, прислоняясь к стене. Но он сделал это не из-за того, что был слишком слаб, чтобы стоять самостоятельно. Нет, совсем нет. — Скажи мне, где Гарри?
— А Дамблдор тебе ничего не говорил?
— Если бы сказал, то я бы тебя не спрашивал. Отвечай на чертов вопрос! — огрызнулся Севеурс.
Руки Люпина начали трястись сильнее, а глаза приобрели золотой оттенок. Он менялся, а Северус стоял прямо перед ним! Что если зелье не сможет ничего поделать теперь, когда время преображения было так близко? Он заставил себя успокоится, хотя и начал, медленно, двигаясь вдоль стены, пробираться по стенке к выходу. А на случай если Люпин все же попробует напасть на него, он держал палочку наготове. Он просто вел себя осмотрительно. И в действительности не боялся, конечно, нет.
Но слова, вырвавшиеся изо рта Люпина, действительно испугали его. И холод, с которым он боролся, пытаясь выбраться на поверхность сознания, теперь угрожал пересилить его.
— Он сказал, что ему нужно забрать Гарри в Министерство Магии… Из-за Непростительного, которое наложил Гарри.
— Почти наложил, — прошептал Северус, едва ли заметив, что Люпин окончательно обратился: лицо удлинилось, зубы выросли и заострились, ноги и руки обратились в лапы животного, к которому Северус питал столь сильное отвращение. Волк мог атаковать его в любой момент, и он вряд ли смог бы защититься. Но Люпин просто переступил с лапы на лапу, прежде чем опуститься на ковер перед камином, как какой-то паршивый пес-переросток.
Дамблдор забрал Гарри.
После того разговора, который случился сутки назад, когда они решили, что Гарри никогда не предстанет перед Визенгомотом, старик увел Гарри. И внезапно Северуса все понял. Дамблдор сделал что-то с его рукой. Дамблдор, а не Темный Лорд.
А в Темной ли Метке было дело? Или все это были игры его разума? Он помнил чай, внезапно чашка упала и закатилась под стол…
Дрожащей рукой Северус потянулся к повязке на левой руке и начал разматывать ее. На лбу выступил пот, и не только из-за страха увидеть полученные раны. Нет, хуже будет, если… Повязка упала на пол, обнажив целую и невредимую кожу без каких-либо ожогов. Темная Метка резко выделялась на его бледной коже, и он почувствовал легкую волну облегчения… а затем внезапно его охватила ярость, и он услышал, как стучит сердце у него в груди и шумит в ушах кровь.
Дамблдор забрал Гарри.
Он метнулся к камину, но, как Люпин и сказал, тот был заблокирован. Но это был его камин, и спустя мгновение он разрушил чары и переместился в кабинет директора. Дамблдор забрал Гарри в Министерство. Но куда именно? Министерство огромно, в нем куча отделов и секретных помещений, и на поиски ему придется потратить не один час. Возможно, ему стоит начать с тех этажей, где проходят слушанья, где когда-то, много-много лет назад, разбирали и его дело. Где год назад побывал и сам Гарри.
А потом он вдруг подумал: а было ли дело в слушанье.
Или это была очередная ложь?
Произведя несколько особых пасов над камином Дамблдора, Северус узнал, куда из него в последний перемещались. Был ли это Гарри? По своей ли воле он это сделал? Попал ли он уже в руки этих маньяков? Или, того хуже, к Темному Лорду? Он почувствовал привкус желчи во рту от осознания своего провала. Он пообещал Гарри, что позаботиться о нем, и… предал его доверие.
Глубоко вздохнув, Севеурс встряхнул головой и заставил себя не думать об этом. В этот раз им не помогут. Он шагнул в камин, крепко сжимая в правой руке палочку и горсть летучего пороха. Даже если его левая рука и не была повреждена, она все равно отказывалась двигаться.
— Офис Министерского Инквизитора! — выкрикнул он, бросив порох под ноги.

***

Он дрожал от холода, лежа… на полу? Все тело болело, словно в него попала чертова сотня бладжеров. Все те случаи, когда он приходил в себя в не слишком благоприятной обстановке, научили его производить минимум движений, чтобы другие не узнали, что он очнулся. Это давало ему возможность оценить обстановку до того, как кто-то вновь попытается ему навредить.
Так что некоторое время Гарри лежал, не двигаясь, и прислушивался, пытаясь понять, где и с кем он. А еще он пытался припомнить, как очутился на каменном полу какой-то комнаты то ли связанный, то ли скованный магическими путами. Но когда воспоминания вернулись, он не знал, как сумел сдержать крик.
Этим тут не поможешь. Крики бы только ухудшили ситуацию. Он честно знал это, так же как знала и его ушибленная голова, и сжавшееся от страха нутро.
А лежа молча, он сможет разобраться, кто же находится рядом. Гарри не видел другого человека, но слышал его дыхание. Малфой ли это? О, Господи! Нет! НЕТ! Гарри постарался обуздать свой страх. Нет. Это не Малфой. Магическая подпись не та… хм. Прошло много времени с тех пор, как он думал о магических подписях. Фактически, в последний раз это произошло той ночью в поместье, когда он занес в память подписи Малфоя, Беллатрис и Волдеморта, чтобы в будущем узнавать их…
Внезапно Гарри осознал, что рядом с ним сейчас находится Волдеморт. Хотя что-то было не так… Подпись не соответствовала, или, возможно, это был не просто Волдеморт. С помощью магии Гарри чувствовал, что одно тело занимают две сущности. Было ли такое вообще возможно? Да даже если и так, то кто второй?
По-прежнему не открывая глаз, Гарри заставил себя и дальше дышать ровно и лежать без движения, вопреки своему желанию свернуться клубочком и умереть. Даже будучи запертым в одной комнате с самым отвратительным существом, с человеком, который пытал и изнасиловал его, он не переставал прощупывать подпись.
Почти сразу он понял, что обе сущности не взаимодействуют друг с другом. И даже более того, часть, принадлежащая Волдеморту, сражается с другой. Гарри ощущал эту битву, как некое реально происходящее событие. Возможно, Волдеморт вторгся в разум другого человека, как он сделал это с Гарри в ночь, когда умер Сириус. Возможно, этот кто-то поможет Гарри, если он сумеет изгнать из него Волдеморта.
Конечно, все могло быть наоборот, и вторглись как раз таки в разум Волдеморта. Хотя, в общем-то, это маловероятно. В конце концов, кто захочет овладевать Волдемортом?
Кроме того, первый вариант навел Гарри на мысль о Дамблдоре и о том, как странно тот себя вел. Мальчик надеялся, что его догадка верна.
Медленно, очень медленно Гарри приоткрыл один глаз. В кресле перед камином, через который они сюда попали, сидел Дамблдор. Гарри заметил, что выглядел он очень, очень усталым, и рука, сжимающая палочку, побелела от напряжения. Собственная палочка Гарри куда-то пропала.
Внезапно сработала каминная сеть, и в очаге появилась чья-то голова. Сквозь полуоткрытые веки Гарри сумел разглядеть лицо Малфоя, но заставил себя дышать ровно. Господи, как же он ненавидел этого человека.
— Ну что, Люциус? — спросил Дамблдор.
— Камера готова, мой Лорд, — ответил Малфой. — И, как вы и просили, тщательно скрыта охранными чарами. В этот раз он не выберется.
— Прекрасно. Из школы что-нибудь слышно?
Малфой рассмеялся.
— Нет, мой Лорд. Вы были правы. Никто из них ничего не заподозрил. А из-за чар предатель оказался заперт вместе с оборотнем. В противном случае, мы бы уже знали, что он выбрался.
— Именно. — Дамблдор-Который-Не-Был-Дамблдором поерзал в кресле и лениво взмахнул палочкой. — Будь здесь через пятнадцать минут, Люциус. Я сначала загляну в Хогвартс и заберу кое-что из моей коллекции. Ты побудешь с мальчишкой.
— Да, мой Лорд, конечно.
— О, и, Люциус?
— Да, мой Лорд?
— Держи свои руки подальше от мальчишки. Я воспользуюсь им первым.
Губы Малфоя искривились в многозначительной улыбке, при виде которой Гарри затошнило.
— Конечно, мой Лорд. — Мгновением позже он исчез, и человек, который не был Дамблдором, начал подниматься из кресла.
«Сейчас или никогда», — подумал Гарри, мысленно собирая всю свою силу, всю свою ненависть к Волдеморту и Люциусу, все беспокойство о директоре и Северусе, застрявшем с Люпиным, когда полнолуние было так близко, в один огромный шар. В тот момент, когда Волдеморт-Дамблдор повернулся, чтобы посмотреть на своего пленника, Гарри встретился с ним взглядом и улыбнулся. И прежде чем волшебник успел что-то сделать, мальчик отпустил поток воспоминаний и силы, пытаясь разорвать те нити, которыми Волдеморт сковал разум директора.
TBC . . . .
Среда, 28 августа, сразу после полуночи

В тот момент, когда Волдеморт-Дамблдор повернулся, чтобы посмотреть на своего пленника, Гарри встретился с ним взглядом и улыбнулся. И прежде чем волшебник успел что-либо сделать, мальчик отпустил поток воспоминаний и силы, пытаясь разорвать те нити, которыми Волдеморт сковал разум директора.
На этот раз, все было совсем по-другому. В прошлый раз, когда Гарри воспользовался этим оружием, все, чего он хотел, это причинить Дамблдору боль, показать ему, чего стоили Гарри его манипуляции. Теперь же его цель была не столь велика, но в то же время она была гораздо важнее. Ему нужно было разделить двух волшебников, занимающих один разум, убедившись при этом, что в итоге именно Дамблдор получит контроль над телом.
Его чувства растворились в силе, сделав его сильнее. Гнев и ненависть, невыносимая боль из-за всего случившегося с ним, любовь и забота о дорогих людях — все это дало ему столько силы, сколько он никогда еще не ощущал. Внутри него поднялась волна чистой энергии, заполнившая его изнутри. Но этого было недостаточно. Ему нужно было больше.
Вспомнив слова, сказанные Дамблдором после провала в Министерстве Магии, Гарри сосредоточился на чувствах к Северусу, который, кажется, по-настоящему заботился о нем, к Сириусу, которого он всегда будет любить, и к своим друзьям, Рону и Гермионе, которые продолжали писать ему и беспокоится о нем, даже не получая ничего в ответ. Он обратил эти чувства заботы и любви в острое, разящее без промаха копье и вонзил его в разум стоящего перед ним волшебника.
Волдеморт не мог противостоять любви. Он не имел понятия, как с ней обращаться. А вот Дамблдор знал. Он признался, что заботится о Гарри больше, чем об обычном студенте. И хотя в виду всего случившегося Гарри не был уверен, что верит этому, он знал: Дамблдор сможет справиться с этим чувством. Дамблдор выдержит.
Гарри направлял все новые волны любви сквозь нить, связавшую их с директором в тот вечер, когда Гарри разделил с Дамблдором воспоминания. Свою любовь к полетам, любовь к Хедвиг и страдания, что вызвала ее смерть от руки Вернона. Любовь к друзьям, Хагриду и Ремусу, который хотел лишь, чтобы Гарри стало лучше. И, наконец, любовь к своему новому опекуну, который давал ему так много, что Гарри мог бы исцелиться от ран, что нанесли ему свалившиеся в жизни несчастья.
И Гарри станет лучше, теперь он это знал. Он не позволит ни Волдеморту, ни даже Люциусу и Беллатрис заставить его жить в страхе. Он не будет пресмыкаться перед ними. Он выживет.
Любовь и надежда.
Сквозь нить, соединяющую его с директором, Гарри почувствовал, как что-то рвется, как что-то поддается, и с воем, вызванным годами разочарования и злости, Волдеморт отступил.
На его глазах Дамблдор упал.
Тяжело дыша, Гарри осел на каменный пол. Каким-то образом он освободился от заклинания, сковавшего его, и поднялся. Но теперь его ноги были слишком слабы, чтобы держать его. Долгое время Гарри наблюдал за директором, не в силах отвести от него взгляд. Больше Волдеморт был не властен над ним, но он вернется, если Гарри не защитит разум Дамблдора. Он понял, что именно это и произошло ранее. Он оставил разум директора слишком открытым, слишком незащищенным, и старик не смог дать отпор самому сильному легилементу в мире.
Но, возможно, с гарриной помощью он сможет это сделать.
Но у Гарри было не так-то много времени. Люциус должен был вернуться… скоро. Хотя мальчик и не имел понятия, сколько прошло времени с тех пор, как Малфой исчез в камине. Нужно было дать директору хотя бы временную защиту, а уж потом… если это потом вообще настанет.
Нет, он не должен так думать. Он не может. Он должен продолжать надеяться и помнить о любви, на которую был способен и которую, по словам других, питали к нему. Гарри знал, что будет легче, если он сможет держаться за директора, поэтому он двинулся к его телу, отталкиваясь ногами, которые все еще были слишком слабы, чтобы держать его. Его руки тоже дрожали, но это было неважно.
Приблизившись к директору, Гарри выдернул палочку из его пальцев и прижал ее к виску Дамблдора, положив другую руку ему на голову. Не совсем уверенный в том, что он делает, Гарри глубоко вздохнул и закрыл глаза, пытаясь нащупать их связь. Сжав палочку покрепче, он пробормотал «Protego», мысленно представив, какой должна быть эта защита: что-то вроде золотого шара, окружающего голову Дамблдора, непроницаемого и безопасного. Гарри сосредоточился на том, чтобы создать ее. Приоткрыв глаза, он успел заметить, как гаснет вспышка золотого света, окружавшая директора.
Покончив с этим, Гарри тяжело опустился, чувствуя себя полностью истощенным.
Не смотря на то, что у него совсем не осталось сил, он заставил себя доползти до стены и облокотился на нее. Так у него, по крайней мере, была хоть какая-то опора. Гарри надеялся, что Дамблдор сможет помочь ему справится с Люциусом, так как не был уверен, что сможет выстоять без его помощи. Один. Как и всегда.
Но этому было не суждено случиться. Лишь Гарри коснулся спиной стены, как в камине взметнулось зеленое пламя и Люциус Малфой, чьи глаза горели голодом, вышел из него.
Выражение лица мужчины мгновенно сменилось с предвкушения на злость, когда он окинул комнату взглядом и заметил Гарри, сидящего рядом с телом того, кого он совсем недавно называл своим Лордом. Гарри, держащего палочку, направленную на Малфоя. Гарри, улыбающегося, словно он знал что-то, чего не знал Малфой.
— Что все это значит? — голос мужчины был резким и холодным, ничем не выдавая его обеспокоенности.
Такое спокойствие в голосе Малфоя заставило что-то в груди Гарри сжаться. Как смеет он быть таким невозмутимым, когда один только его вид вызывал в Гарри желание бушевать и кричать, сметая стены!
— А на что это похоже? — огрызнулся он. — Мне так кажется, что ваш драгоценный Волдеморт решил вздремнуть.
— Не смей произносить его имя, наглый щенок.
— Или что? Ты снова меня трахнешь? — Гарри окинул его свирепым взглядом, сжав в руке палочку, которую он забрал у Волдеморта. — Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься.
Малфой улыбнулся этой своей ненавистной улыбкой.
— Ты не представляешь, как я жду этого, Гарри Поттер.
Услышав собственное имя, сорвавшееся с уст этого монстра, Гарри почувствовал, как внутри него поднимается чистая ярость. Дрожа от гнева, он почувствовал, как его всего охватывает жар. Однако мысли его прояснились, словно у него впервые открылись глаза, словно небо очистилось после сильного шторма.
Он знал, что нужно делать.
Сначала ему нужно создать связь.
— Иди к черту, Малфой, — тихо сказал он, — Legilimens.
И в то мгновение, когда замешательство Малфоя должно было дать Гарри шанс атаковать, он ворвался в широко открытый разум мужчины, разрушив его жалкие защитные стены, как морская вода разрушает песочные замки. Он погрузился в картинки, звуки и воспоминания, отбрасывая их одно за другим в пучину тьмы. Там было слишком много воспоминаний о злобе и бессердечной жестокости, о яростной, сводящей с ума дикости, граничащих со сценами семейного спокойствия и политической элегантности. Гарри избавился и от них, углубив свои поиски, желая найти нечто большее.
Наконец, он нашел это, в самой сердцевине существа волшебника. Пульсация света и звука в том месте, откуда все проистекало. Он уничтожит ее, уничтожит Люциуса Малфоя изнутри.
И еще одно заклинание, произнесенное шепотом:
— Diffindo.
Яркое ядро сущности Малфоя раскололось на две части, и Гарри услышал крик, но ему было все равно. Он знал лишь, что должен уничтожить этого человека, убедиться, что он больше никому не сделает больно. Не сделает больно Гарри.
— Diffindo, — еще один разрез, еще один вскрик. Пот бежал по лицу Гарри, застилая глаза. Рука тоже стала скользкой, но он лишь сильнее сжал палочку и снова прошептал: — Diffindo. — В этот раз крика не было, лишь болезненный стон и ослабший поток воспоминаний.
Гарри хотел снова произнести заклинание, хотел причинить Малфою большую боль, чем могли вызвать слова, мысли и магия. Он вновь поднял палочку, но внезапно ощутил, как-то прикоснулся к его щеке и опустил его руку.
— Не надо, Гарри, — слова мало что для него значили, но лицо появившееся перед глазами и загородившее Малфоя, заставило его судорожно вздохнуть. Темные глаза и бледное лицо, обрамленное черными волосами. Тонкие губы снова зашевелились: — Он больше не сделает тебе больно. Остановись, пока ты не убил его.
Да, голос был прав. Снейп был прав. Гарри не хотел убивать Малфоя. Он не хотел никого убивать. Он слышал тяжелое, прерывистое дыхание и был уверен, что оно вырывается из его собственного рта. Язык не хотел двигаться, во рту пересохло. Он не мог выдавить и слова. И поэтому лишь кивнул, позволив себе расслабиться. Позволив Малфою уйти.
Гарри осел кулем, и Снейп подхватил его, прижав к себе.
— Вот так, Гарри. Ты молодец, — прошептал он ему в ухо. — Я думал, что потерял тебя, — сказал он, но его слова теперь доносились издалека и значили что-то другое. — Ты… после Альбуса. Я не могу поверить, что он… — Северус замолчал, покачав головой. Гарри хотел рассказать ему о Дамблдоре, о том, что он не хотел этого делать, что Волдеморт заставил его. Но смог лишь закрыть глаза, когда усталость навалилась на него, утащив в глубины тьмы.
Северус забрал Гарри домой.
Оборотень по-прежнему лежал на коврике перед огнем, но Северус просто переступил через него. Здоровой рукой он прижимал Гарри к себе, а другой, что была практически бесполезна, пытался хоть как-то поддерживать его. К левой руке снова начала возвращаться чувствительность, и Северус понял, что онемение было лишь побочным эффектом зелья или яда, которым опоил его Альбус, и скоро все пройдет.
Но в тот момент, когда он пытался пронести Гарри через каминную сеть в его спальню, это причиняло чертовски много неудобств.
Но ему было абсолютно все равно, ведь теперь Гарри снова был в безопасности.
Гарри бросил вызов и Дамблдору, и Люциусу и одержал вверх. Теперь ему уже ничто не угрожало.
Северус бы никогда не смог представить себе сцену, что предстала перед ним, когда он вышел из камина. Это было похоже на какой-то кошмар. Дамблдор, скорчившись, лежал на полу в центре комнаты, а Люциус, жалобно всхлипывая, неподалеку от камина, кровь струилась из его глаз, носа и ушей. А Гарри… Гарри сжимал палочку Дамблдора в руке. Голова его была запрокинута назад, а лицо искаженно болью. Он плакал, продолжая проклинать Малфоя.
Северус знал, что мальчик был на пределе. А случай на Косой Аллее дал ему понять, что, даже несмотря на то, что Гарри чувствовал сейчас, он никогда не простит себя, если убьет Малфоя. Так что Северус, восхищаясь охватившей его подопечного силой, прервал заклинание Гарри, или, по крайней мере, дал мальчику шанс самому это сделать.
Прежде чем покинуть Министерство, Северус сковал Дамблдора и Люциуса заклинанием и убедился, что дверь надежно заперта. Северус не хотел, чтобы на этих двоих кто-нибудь случайно наткнулся, особенно пока они были одни. В первую очередь ему нужно было унести из этого ада Гарри. Он поднял мальчика, который по-прежнему был слишком легок, и направился назад к камину.
Теперь же, в комнате Гарри, он опустил мальчика на кровать и взмахом палочки быстро переодел его в пижаму. Лицо Гарри было ужасно бледным, и шрам на его лбу ярко выделялся. Он смотрел на мальчика несколько долгих минут, вновь поражаясь его стойкости. Он еще раз в одиночку столкнулся со своими врагами, имея при себе лишь собственную силу воли, и вышел победителем.
Гарри и вправду был удивительным.
Северус закатил глаза от собственного сентиментального преувеличения, но смахнул непослушные волосы мальчика с глаз, все же желая ему сна, лишенного сновидений. Он призвал Зелье Для Сна Без Сновидений и влил его в рот Гарри, зная, что сегодня ночью тот будет нуждаться в нем больше обычного.
Кроме того, так Северус мог вернуться в Министерство и заняться теми двумя, что терпеливо ждали его там. Он и желал этой встречи, и боялся, потому что понимал, что ему нужно обо всем узнать подробнее до того, как Гарри проснется.
— Спи спокойно, Гарри, — со вздохом сказал он и наложил на дверь в комнату мальчика чары против оборотней, прежде чем вновь отправится в Министерство.