Walk the Shadows

— Не совсем.
— Тогда как вы узнали?
Снейп вздохнул и сложил руки на столе. Он посмотрел Гарри в глаза, и в его взгляде мальчик увидел печаль с толикой… опасения.
— Я хочу, чтобы между нами не было лжи. Я расскажу тебе кое-что, что, несомненно, тебя расстроит. Но лучше мы поговорим об этом сейчас, чем ты узнаешь это от кого-то другого. Я не горжусь тем, что сделал, и я… я действительно сожалею о том, к чему это привело… — долгое время он смотрел в сторону, и Гарри даже задержал дыханье.
— Я подслушал пророчество Сибилы. Когда оно было произнесенное впервые. Но только первую часть, и поэтому Темный Лорд так страстно желает услышать окончание
О Господи.
— Это вы . . . ВЫ ему рассказали? Вы передали ему слова пророчества? — голос Гарри почти сорвался на крик.
— Гарри, я…
— Заткнись! Как ты посмел говорить о моей защите и опекунстве, ведь из-за тебя убили моих родителей! — Гарри дрожал от ярости, он слышал дребезжание флаконов с зельями и треск книжных шкафов, становясь всё злее и злее…
Лицо Снейпа застыло.
— В этом виноват не только я, если ты помнишь. Питер Петтигрю тоже приложил к этому руку.
— Но в хранителе тайне не было бы необходимости, если бы ты ничего не рассказал!
— Это не совсем так. Я признаю, что Темный Лорд не узнал бы обо всем так быстро, если бы в тот день я не оказался в Кабаньей Голове, но полагаю, что довольно скоро он услышал бы это из уст Питера.
— Он полагает! О, какое облегчение!
— Поттер! — Снейп впился в него взглядом. — Я был неправ. Я признаю это. Слова пророчества, переданные мной Темному Лорду, лишь добавили пару штрихов в общую картину той ситуации, что привела к смерти моего лучшего друга. Как ты считаешь, я сожалею об этом?
— Я не знаю, о чем ты там сожалеешь. Ты сказал… — в глазах Гарри появились злые слезы, но он смахнул их прежде, чем они успели упасть. — Вы сказали, что хотите защитить меня, но то, что произошло в… в поместье… я… никто . . . — он вдохнул воздух, но тот застрял в горле. В ушах слышался странный гул, а лицо горело. Кто-то коснулся его руки, но он отдернул ее. — Не могу… — он задыхался, все еще будучи не в состоянии вздохнуть.
— Дыши, Гарри, — произнес тихий голос, и он каким-то образом знал, что это Снейпа, но ему было все равно. — Ну же. Просто дыши. Вдох. Выдох.
Гарри тяжело захрипел и попытался еще раз. Его голова казалась такой легкой, словно он плыл по волнам. — Помогите…
И снова его коснулась рука. В этот раз он ухватился за нее и сильно сжал, в отчаянной попытке дышать.
— Гарри, я рядом, всё в порядке? Сожми мою руку. Вздохни ради меня, ты сможешь.
На грудь словно положили мешок кирпичей, который давил на нее и мешал дышать. Было тяжело. Слишком тяжело. Снейп не защитил его. Никто его не защитил сейчас и никто не сделал этого в Топшэме. Никто не защитил его от Волдеморта. По щекам побежали слезы, и внезапно он понял, что смотрит в темные обеспокоенные глаза.
— Впусти меня, Гарри, — сказал Снейп. — Я могу помочь.
Несмотря на сомнения, Гарри нервно кивнул, и в следующее мгновение раздался шепот:
— Legilimens, — и Снейп проник в его разум.

***

Вихрь картин прошлого промелькнул у Северуса перед глазами, пока он пробирался сквозь воспоминания Поттера, ища способ его успокоить… Гарри не мог видеть, но хлесткие удары невидимых плеток оставляли на его груди раны, из которых по рукам и ногам струилась теплая кровь. И хотя он уже корчился от Круциатуса, он попытался сопротивляться, кусая губы и внутренние стороны щек. Но и они уже превратились в клочья. Было слишком много крови — останется ли от него хоть что-нибудь после этого заклинания? — и он закричал. В темной дымке слепой агонии он осознал, что магическое поле в комнате поменялось. Снейп очнулся! Он не мог. . . он не мог знать. Это не его вина! Снейп не должен узнать, насколько Гарри больно, он не должен думать, что это его вина, и поэтому Гарри прекратил кричать, заперев боль внутри, но теперь он больше не мог дышать…
— Нет! — вскрикнул Снейп и оттолкнул воспоминание прочь, но на его месте сразу возникло другое… Его ненавистный двоюродный брат сидит на его груди, снова и снова нанося удары по его лицу. Кровь уже наполнила рот и нос. Трое других мальчиков держат руки Гарри и сидят на его ногах, а один из них паучьей хваткой сжимает его горло.

Северус углубился в воспоминания… Дверь захлопнулась за маленьким мальчиком, оставив его в темноте, вобравшей в себя тяжелые запахи пролитых химических веществ, хлорки и аммиака. Глаза мальчика горели, и он колотил в маленькую дверцу своего чулана, умоляя хриплым голосом, чтобы его выпустили. Когда он, наконец, перестал скрестись в дверь, его руки были в крови, а глаза отказывались что-либо видеть…

Толкнув дверь, Северус выбрался в просторную прихожую, а затем и на улицу, воспоминание о которой показало ясный и солнечный день. Клубы теплого воздуха вырывались изо рта мальчика, и он снова вдыхал их, посмеиваясь над звуком и видом собственного дыхания.

Это было единственное счастливое воспоминание о детстве Поттера, которое Северус видел, и он использует его, чтобы заставить мальчика расслабиться и дышать. Он говорил тихим голосом, положив ласковую руку на плечо стоявшего рядом семи— или восьмилетнего Гарри, успокаивая его и вдыхая вместе с ним морозный воздух, он улыбался ему, посмеивался над его шалостями, поддерживая воспоминание. Дыши. Вдох. Выдох. Полюбуйся клубами пара… а теперь вдохни их.

***

Это заняло много времени. Северус покинул сознание Гарри. Долю мгновения, что разделяет удары сердца, он был уверен, что пробыл там слишком долго, что мальчик умер из-за недостатка кислорода. Но часть разума, сохранившая способность мыслить рационально, напомнила ему о невозможности подобного исхода, что в тот момент, когда Гарри потерял сознание, его паническая атака* должна была закончиться, а тело вернуть контроль над дыханием. Но страх никогда не бывает рациональным.
Положив Гарри на диван, Северус на всякий случай дал ему успокаивающей микстуры и сел в ногах, рассматривая его лицо. Даже во сне мальчик беспокойно хмурился, от чего его лоб пересекли глубокие морщины, а уголки рта были напряжены, словно он постоянно испытывал боль.
Как они уже не раз замечали в этой комнате — жизнь не была честна со всеми.
Сейчас он знал достаточно о жизни Гарри, чтобы понять, что тот не был избалованным, заносчивым болваном, каким был Джеймс Поттер. На самом деле, Гарри часто — а возможно и всегда — ставил нужды других людей выше своих собственных. Он не смолчал в классе у Амбридж, когда ее слова навлекли тень на память о Седрике. Он помчался сражаться с василиском, потому что Уизли была в опасности. Даже когда он сетовал о несправедливости этой жизни, он скорее думал о других, чем о себе.
Северус вздохнул, а ведь в Топшэме мальчик даже пытался скрыть свою боль, потому что он не хотел, что бы его профессор расстроился.
Мерлин, какими же они были дураками.
Внезапно он осознал, что смотрит в разглядывающие его зеленые глаза. Мальчик дышал нормально, и не было похоже, что он испытывает боль, хотя морщинки на его лбу никуда не делись.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Северус, мысленно дав себе подзатыльника за то, что задал такой глупый вопрос.
Но Гарри лишь слегка пожал плечами и отвернувшись к огню в камине.
— Чаю? — когда Гарри резко покачал головой, Северус сказал: — Тогда воды?
— Да, сэр, пожалуйста, — прозвучал слабый ответ.
Призвав стакан с водой и дав мальчику напиться, Северус спрятал свои эмоции за привычной маской.
— Я бы хотел, чтобы мы снова поговорили на эту тему, Гарри, — сказал он. — Но в этот раз, мы оба должны видеть нынешнее положение вещей.
— Мне не охота.
Северус наградил его насмешливым взглядом.
— Похоже, ты уже три раза использовал запрещенные слова.
— А, может, и два, — Гарри позволил себе слабую улыбку. Но Северус решил идти до конца.
— Хм, напоминаю еще раз: наши желания не всегда совпадают с действительностью.
— Профессор, я устал, — сказал Гарри.
— Я знаю, — он замолчал ненадолго, а затем продолжил: — Лили была моим единственным другом в Хогвартсе. Я имею в виду, настоящим другом, а не просто знакомой или одноклассницей. Мы знали друг друга еще до того, как пошли в школу, — он ухмыльнулся в ответ на гаррино удивление. — Ты, конечно, не мог об этом знать, но в детстве мы жили недалеко друг от друга. И да, мы были друзьями первые несколько лет в Хогвартсе, даже после того, как меня распределили в Слизерин, а ее — в Гриффиндор, и после того, как она начала проводить время в обществе Мародеров, — он усмехнулся. — Даже когда они начали задирать меня и насмехаться. Я отвечал им тем же, и после инцидента в Визжащей хижине они поубавили свой пыл, хотя и не до конца. По большей части, они просто перестали это делать на глазах у других.
Он видел, что Гарри был захвачен его рассказом о годах учебы в Хогвартсе так же, как он был захвачен воспоминаниями о них. Он быстро понял, что, будучи полукровкой, он никогда не впишется в круг Слизерина и всегда будет в стороне, наблюдая. Поэтому он проводил время с Лили, изучая основы магии, делясь впечатлениями о занятиях и наслаждаясь ее компанией.
— Для нас все изменилось, когда… когда я назвал ее тем ужасным словом. — Он пристально смотрел на мальчика, пока тот не кивнул, и продолжил: — Думаю, она посчитала, что я слишком углубился во Тьму. Я сказал ей те слова, но не смог объяснить ей всей ситуации, что сложилась в тот день на школьном дворе, что по мне быть спасенным девчонкой было хуже любой насмешки. Но я думал, что она… Я пытался извиниться…
Северус замолчал и понял, что рассматривает свои руки. Те же руки, что были запачканы годами смешивания зелий и ядов, те же, что когда-то касались рук Лили… Он перевел взгляд на Гарри, и когда он снова заговорил, чтобы закончить свой рассказ, его голос стал глуше.
— После этого все изменилось. Я присоединился к Пожирателям Смерти. Она вышла замуж за Джеймса. Но я никогда, никогда не мог подумать, что то, что я рассказал Темному Лорду причинит вред ей, не говоря уже о тебе и твоем отце. Я никогда не хотел этого.
В ответ Гарри наградил его таким долгим взглядом, что Северус почти желал, чтобы мальчик снова на него закричал или что-нибудь бросил. Он никогда ни с кем этим не делился, кроме Альбуса, и то только в тот день, когда сменил сторону. Но Гарри должен был знать. И ему не хотелось врать.
Наконец, мальчик вздохнул. Его зеленные глаза наполнились слезами, и Северусу было больно за него, за то, каким он был, за ту боль, что он перенес.
— Я верю вам. И… и я подумаю над вашим предложением, — сказав это, Гарри поднялся с дивана и ушел в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Стол, где обычно лежала тетрадь, был пуст.
Сказать по правде, это была самая лучшая реакция, какую он мог ожидать.
Конец Флэшбека

***

…Должно быть, он сумасшедший. Да зачем вообще ему нужен такой испорченный ребенок, как я? Кроме того, он все еще не знает остальную часть пророчества. А когда узнает, он больше не захочет иметь со мной дела.
TBC…
*те, кто читал «Марусю» меня поймут. для остальных скажу, что это не «деревянная калька»
14 августа.

Я больше так не могу. Я все думаю и думаю об этом, снова и снова проматываю в голове всю эту… безвыходную ситуацию, в которую меня вогнал Снейп. Он хочет быть моим опекуном. Они с мамой были друзьями. Из-за него ее убили.

Это уже перебор.
Закрыв тетрадь, Гарри опустил голову на руки. Проведя большую часть прошлого вечера в своей комнате за размышлениями, которые время от времени (хотя ему жутко это не нравилось) прерывались слезами, он снова вернулся в гостиную. Он и вправду не любил плакать, но все говорило о том, что отныне его телу было наплевать на его желания, и оно просто начинало вырабатывать слезы всякий раз, когда он думал об определенных вещах. Вроде Сириуса или Волдеморта. Или пророчестве.
Он не хотел становиться убийцей, так что, похоже, при следующей встрече с Волдемортом ему достанется роль того, кто не спасется. Только благодаря помощи других людей, он все еще был жив. Благодаря помощи МакГонагалл и Тонкс, которые пришли за ними, благодаря помощи Снейпа в борьбе за освобождение его сознания от Волдеморта. Он не знал, как ему до сих пор удавалось спасаться, но зато он знал кое-что другое. У него не было намерения выжить в последней битве
Минут десять Снейп не обращал на него внимания, а потом встал, отложив свою книгу, и направился в сторону кухни. Гарри застонал про себя. Он знал, что во время разговора чай всегда помогает ему отвлечься. Но такими темпами он вскоре будет просто ненавидеть этот напиток…
Да, в конце же концов, чего Снейп хочет?
— Так чего вы, в конце концов, хотите? — спросил он.
Снейп, возившийся с чайником, бросил на него взгляд сквозь сальные волосы.
— Мира во всем мире, — ответил он с ухмылкой.
Гарри тихо фыркнул.
— Ага, хм, я согласен. Но это не то, что я имел в виду.
— Я знаю, — мужчина поставил чайник на плиту и облокотился о стойку, слегка прикрыв глаза в ожидании пока вода закипит.
Со своего места за письменным столом, Гарри наблюдал за лицом Снейпа, размышляя над тем, что — кроме нескольких разговоров — профессор всегда оставалось почти безэмоциональным. Если что-то смешило его, уголок его рта дергался, словно он заставлял себя не смеяться. На долю секунды Гарри представил, как бы выглядел смеющийся Снейп, но затем решил, что это, возможно, ознаменовало бы конец света и не стоит того, чтобы думать об этом. Когда профессор внимательно слушал, он почти незаметно наклонялся вперед. Когда его что-то беспокоило — что случалось нечасто — он сцеплял пальцы вместе, почти не двигая ими, а когда пытался что-то выяснить, то он часто повторял этот же жест, только его большие пальцы слегка постукивали друг о дружку.
И, конечно, когда он был зол… ну, на самом деле, у Снейпа было много выражений неудовольствия. У него был кислый вид, как бы говорящий «Я чувствую что-то глупое, о, это ты, Поттер», и «Я собираюсь содрать с тебя кожу живьем и использовать твое все еще бьющееся сердце для моих зелий» вид, и гаррин любимый «Я готов убить тебя и всех, с кем ты когда-либо говорил, так что лучше беги» вид.
Также в его арсенале была холодная ярость, которая заставляла Гарри на самом деле бояться его. Ее, в общем-то, было сложно описать. В такие моменты лицо профессора, абсолютно спокойное и неподвижное, не выражало ничего, а вот взгляд его мог бы заморозить и Таити.
Поднос с чаем с тихим скрежетом коснулся стола, и Гарри на автомате взял свою чашку и добавил в нее немного сливок. Он подул на чай, а затем поднял взгляд, чтобы через мгновение встретится глазами со Снейпом.
— Теперь вы мне расскажите? — спросил он. — Сэр?
Снейп выжал лимон в свой чай и неспешно, словно смешивая ингредиенты зелья, помешал его.
— У меня есть целый ряд причин, По… Гарри. Среди которых не последнее место занимают те, о которых я рассказал тебе вчера. Ты был на попечении ряда некомпетентных опекунов, которые предоставили тебя самому себя без цели, дисциплины и безопасности. Я бы мог помочь тебе с этим.
— Но что вы получите с этого? — надавил Гарри. Он отказывался думать о том, что ему только что предложили, по крайней мере, в данный момент.
— Я выполню клятву, по которой обязан защищать тебя.
— Что?
Снейп опустил чашку, крепко обхватил ее руками.
— Когда я только сменил сторону, я поклялся, что буду защищать тебя в меру моих сил. Пока что, к моему огромному сожалению, я этого не сделал. Но планирую исправить это недоразумение.
— О, — Гарри уставился на свой чай. Ему следовало этого ожидать. Снейп хотел не его, а просто исправить недоразумение. Подумаешь. — Ясно.
— И, конечно, я хочу помочь тебе в подготовке…
— К очередной встрече со стариной Волди, — всем нужно лишь совершенное оружие. Никому не нужен Гарри.
— Нет. Я бы помог тебе с этим в любом случае. Помощь, которую я предлагаю это нечто более… личное. Я бы хотел подготовить тебя к тому дню, когда ты покинешь Хогвартс и будешь вести самостоятельную жизнь. Я знаю, что теперь тебе принадлежит дом Блэков, но что ты знаешь о том, как вести домашнее хозяйство? Или как следить за балансом твоих активов, или как подобрать гардероб? Если ты не планируешь жить в этом старом доме, то знаешь ли ты, как найти квартиру, обеспечить надежную помощь или наложить домашние чары?
Гарри снова фыркнул при упоминании гардероба, размышляя, что довольно иронично, слышать от человека, носящего только черное, что чей-то еще выбор одежды не соответствует нужному уровню. Он снова взглянул на мужчину.
— Значит, вы бы были…
— Твоим опекуном, Гарри. Конечно, у меня бы были и правила, которым я бы хотел, чтобы ты следовал. Например, если оглянуться назад, касающиеся комендантского часа.
— Конечно, — пробормотал Гарри.
— И я был бы тем, к кому бы обратились профессора в случае, если бы они посчитали, что у тебя есть трудности в учебе или если бы у тебя были сложности с… другими студентами.
Вроде Малфоя, подумал Гарри, и ему снова пришлось бороться с приступом тошноты. Он молчал некоторое время, еще раз все обдумывая, а затем сказал:
— Вы хотите услышать остальную часть?
Глаза Снейпа ненадолго сузились прежде, чем он опустил ладони на поверхность стола.
— Пророчества, я полагаю?
Гарри кивнул.
— Очень хорошо. Теперь это не должно представлять опасности, так как у Темного Лорда уже нет возможности вытащить информацию из моей головы.
— Поэтому он никогда не говорил вам?
— Эта та причина, которую приводил мне директор.
Гарри услышал то, что Снейп не сказал: директор мог просто оправдываться. Не считаясь ни с чем, он рассказал Снейпу полную версию так, как он ее запомнил, когда прокрутил в своей голове столько раз, что мог рассказать ее, разбуди его кто-нибудь среди ночи. Он сделал особый акцент на строке «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой» и наблюдал за реакцией Снейпа.
К сожалению, единственное, что он смог разглядеть, это злость профессора.
— И директор рассказал тебе это?
— Да, сэр.
— Когда?
— Ночью, когда мы вернулись из Отдела Тайн.
Повисло молчание. А затем, почти шепотом:
— Ночь, когда убили Блэка.
Гарри сглотнул и заставил себя кивнуть, не доверяя словам.
Лицо Снейпа было таким же бледным, как и у Сэра Николаса, но огонь в его темных глазах полыхал жизнью.
— Этот… ублюдок. А он не подумал, что ты уже и так перенес достаточно той ночью? — изумлено смотря на профессора, Гарри откинулся на спинку стула, потому что мужчина бурно жестикулировал. — Насколько же у него железные нервы? Рассказать ребенку, что он должен стать…
— Я не ребенок! — прервал его Гарри. — И я хотел знать пророчество. Он скрывал его — мою цель — от меня так долго… Шар был уничтожен в Отделе Тайн, и я думал, что оно было утрачено, а затем он показал мне воспоминание с профессором Трелони и все остальное. У него есть Омут Памяти.
— Я знаю это, — огрызнулся Снейп. — Я просто думаю, что было абсолютно неуместно сбрасывать это на твои плечи, когда ты уже горевал по шавке.
Вспомнив беспорядок, который он устроил в кабинете Дамблдора, он сказал:
— Ну, хм, у меня было несколько минут, чтобы высказаться, прежде чем он рассказал мне.
— О?
— Я, возможно, разгромил его офис. Немного.
Снейп произвел удивленный звук, похожий на фырканье, и обе его брови взлетели вверх.
— Я был зол.
— Понятно.
— На него.
— Очевидно.
— Я все еще не извинился.
— Мы быстро исправим это, — Снейп сделал паузу, и его губы сделали это характерное движение. — К тому же мне кажется, что я нашел еще одно слово для нашего списка. Возможно, его стоит вписать туда под заголовком «Как Не Следует Называть Директора В Его Собственной Школе, Если Хочешь Сохранить Работу».
Слегка кивнув, хотя он и удивился, опять, сдержанному юмору Снейпа, Гарри поджал губы. Он задавался вопросом, что думает Снейп обо всем этом теперь. Понимал ли он, почему Гарри не особо задумывался о своей жизни после Хогвартса? Или почему он не давал отпор, как ему следовало, дяде? Или другим… После того, как человек узнает, что он должен умереть, что-то в его отношении к жизни непоправимо и ужасно меняется.
— Что такое, Гарри?
Избавившись от этих мыслей, он решил просто спросить.
— Я много думал об этом, о пророчестве. Как вы думаете, оно действительно значит, что либо убью я, либо убьют меня?
На протяжении долгой минуты Гарри думал, что, возможно, Снейп не ответит, что он так и будет смотреть на Гарри этим, слегка ошеломленным взглядом. Но затем мужчина сказал:
— Значит, вот что ты думаешь?
Гарри снова кивнул.
— Так же как и Дамблдор. Мне так кажется. Поэтому он и не хотел говорить мне об этом раньше, когда я был просто ребенком. Он не хотел, чтобы я знал, что должен буду стать убийцей или, вы знаете, умереть.
Снейп вздохнул и уставился на свои руки. Он сцепил их сильнее, и костяшки пальцев побелели. Гарри не был уверен, о чем это говорит.
— Это не твоя цель, Гарри, — сказал он, наконец.
— Простите?
— Убить Темного Лорда, исполнить пророчество, вся эта чушь. Это не твоя цель.
— Уверен, что так оно и есть. Иначе, почему я все еще жив? Я имею в виду, после того, как умерли мама и папа. А с тех пор как Червехвост использовал мою кровь в ритуале, который вернул Волдеморта назад, я единственный, кто может убить его.
— Это возможно, но это. Не. Твоя. Цель. — Снейп наградил его холодным, оценивающим взглядом. — Тебе пятнадцать лет…
— Шестнадцать.
— Шестнадцать лет, и у тебя еще вся жизнь впереди, — он тыкнул пальцем в сторону Гарри. — И ты потратишь ее на нечто большее, чем выяснение всех возможных путей, ведущих к падению Темного Лорда.
— Что, например?
— Например, на эту ужасную игру, которую ты…
— Нет, я имею в виду, какое множество путей? Я не знаю, как собираюсь убить его. Я сомневаюсь, что это вообще возможно, ведь гораздо более сильные волшебники не могут этого сделать. — Его голос и взгляд были очень спокойными, когда он сказал: — Я не жду, что буду тем, кто спасется.
Ноздри Снейпа расширились, и он вскочил со стула. Нависнув над Гарри, он заговорил очень тихим голосом, в котором было скрыто что-то, что Гарри не смог распознать.
— Я приложу все усилия, чтобы этого не произошло. А ты приложишь все усилия, чтобы выучить то, что я вынужден преподавать. Но так же ты будешь делать и другие вещи. Ты не оружие, чтобы убирать тебя в коробку…
— Или в чулан, — пробормотал Гарри.
Ноздри снова всколыхнулись. Могло ли это говорить о праведном гневе?
— Или в чулан, а потом доставать и направлять на врага.
Гарри задрал подбородок, пытаясь встретить взгляд мужчины. Но это было сложно, когда он был так близко. Он задавался вопросом, было ли происходящее чем-то возмутительным для него? Или для его неисполненной клятвы?
— И куда же вы меня тогда разместите, профессор?
Кажется, Снейп внезапно понял, что нависает над ним, и сделал шаг назад. Пустая маска вновь появилась на лице.
— У тебя уже есть комната здесь, Поттер. Полагаю, что так все и останется. Конечно, пока ты посещаешь занятия, я ожидаю, что ты будешь оставаться в факультетских комнатах… разве что, это не будет возможно по какой-то причине.
Гарри отвел взгляд. Он не представлял, как будет спать в одной комнате с четырьмя другими мальчиками. Да и вообще с кем-либо. Он не чувствовал бы себя защищенным во время сна. Но только Снейп знал, почему его это беспокоило.
В общем-то, Снейп был единственным, кто знал обо всем. О чулане, о Хедвиг, Охоте на Гарри и голоде, о том, как он сломался под пытками. И все же он все еще был здесь и пытался ему помочь. Даже когда Гарри ломал его вещи и кричал на него, бил, обзывал. Он позволял Гарри изливать душу, позволял ему плакать и практически не ругал.
А если он делал это не потому, что должен был? Могло ли так быть, что в этот раз, кто-то действительно заботился о нем.
— Ладно.
Снейп нахмурился.
— Поясни. Что значит «ладно»?
— Я сделаю это. Я имею в виду, вы можете быть моим опекуном, подум… — он улыбнулся, и Снейп ухмыльнулся в ответ. В общем-то, Гарри было все равно, потеряет он баллы после этого, но это был вопрос принципа. Кто-то — Снейп — принял его, позволил ему быть частью… своего рода семьи. — Вы можете быть моим опекуном.
TBC . . .
15 августа, 8.30

Он ушел, чтобы обсудить с Дамблдором вопрос опекунства надо мной. Я просто рад, что не буду присутствовать при этом разговоре, хотя он и будет обо мне, потому что Дамблдор бросал бы на меня взгляды и задавал бы вопросы. А еще, если быть честным, я не думаю, что смог бы справится с этим прямо сейчас. Я не знаю, смог бы я находится в том кабинете и сдерживать желание снова все сломать. Интересно, получилось ли у него все починить? А еще мне интересно, почему меня это волнует.

По-моему, это первый раз с тех пор, как я попал сюда, когда Снейп оставил меня одного. Он уж слишком… защищает свою личную жизнь. Могу поспорить, ему будет сложно смириться с моим постоянным присутствием здесь.

Конечно, последние несколько недель не сводились для нас к увеселительному времяпрепровождению.

Интересно, здесь ли еще Ремус. Он будет новым учителем ЗОТИ? Было бы круто. Я бы хотел снова его увидеть. Ну, мне так кажется. Знает ли он о той… той ночи? Надеюсь, нет. Иначе будет слишком трудно находится рядом с ним.

О, господи. Что он скажет, когда узнает о том, что Снейп собирается стать моим опекуном? Вот черт! Что скажет РОН

***

Обменявшись любезностями с директором и сохраняя внешнее спокойствие, противоречившее клокочущей внутри ярости, Северус сел. Человек, сидящий напротив него, пренебрег своим долгом перед Гарри и подвергал его опасности столько раз, что Северус не брался сосчитать. Возможно, все это было для того, чтобы подстегнуть мальчика в изучении магии, или чтобы проверить его и его способности, или по какой-то еще причине, но в конечном итоге это означало, что благополучие Гарри больше не могло быть доверено Альбусу, Минерве или кому-то еще.
Размышляя обо всем, в чем Гарри сознался, обо всем, что должно было быть для него сделано — так же, как и для любого другого ребенка, Северус был уверен! — он еле сдерживался, чтобы не дать старому волшебнику в нос. Конечно, тогда бы ему пришлось паковать вещи или, что проще, сразу отправляться к Волдеморту — результат был бы одинаковым.
Поэтому он предпочел сосредоточиться на чашке с чаем, который никогда бы не стал пить, и разговорах о погоде и об участившихся атаках Пожирателей Смерти — настолько частых, что магглы начали понимать, что происходит что-то действительно странное — отказываясь смотреть в глаза единственному человеку, превосходившему его в легелеменции.
Наконец, когда он вернул над собой контроль, он поднял взгляд.
— Я хочу быть опекуном Поттера. И он согласился.
Выражение лица Дамблдора было бесценно. Хотя ему понадобилась доля секунды, чтобы снова вернуть себе вид заботливого дедушки.
— Как он себя чувствует под твоей опекой?