Walk the Shadows

AU Angst Drama
Категория: джен, Рейтинг: R, Размер: Макси, Саммари: Лето после пятого курса. Пожиратели Смерти находят Гарри, брошенного в доме Дурслей, и приводят его к Волдеморту. Сможет ли Снейп преодолеть свою ненависть и спасти сына врага?
Переведено на русский язык: tenar, Совёнок
Пейринг: Гарри Поттер, Северус Снейп
Жанр: AU/Angst/Drama
Размер: Макси
Статус: Закончен
События: Летом, Особо жестокие сцены
Саммари: Лето после пятого курса. Пожиратели Смерти находят Гарри, брошенного в доме Дурслей, и приводят его к Волдеморту. Сможет ли Снейп преодолеть свою ненависть и спасти сына врага?
Предупреждение: AU, Изнасилование, Насилие

Было душно — воздух через наглухо заколоченное окно едва ли проникал в комнату. Гарри лежал на тонком матрасе своей кровати и, свернувшись калачиком под грязной простынёй, дрожал. На его лбу блестели капельки пота. Он спал, но сон его был наполнен видениями и кошмарами, а дрожь и судороги сотрясали тело. Его спина все еще горела после той взбучки, что устроил ему дядя сразу по возвращению на летние каникулы. Простыня была покрыта желтыми корками и пятнами гноя. Раны кровоточили, и в них явно попала инфекция.
Из-за голода желудок нестерпимо болел. Это продолжалось с того момента, как Гарри приехал сюда, но он едва ли осознавал это, пока не понял, что кожа обтянула кости так, что их можно было пересчитать.
Он умирал.
После стычек с Волдемортом, василиском, гриндилоу и драконами, Пожирателями Смерти, после битвы в Отделе Тайн было в высшей степени иронично умереть от голода и нехватки пенициллина.
А, может, это было просто жалко.
Сколько уже прошло времени, как кто-нибудь открывал дверь и просовывал еду через кошачью дверцу? В общем-то, это было не так уж и важно, ведь даже если тетя и проталкивала еду, Гарри все равно не мог до нее добраться. Ему просто не хватало сил доползти так далеко.
Да и с тех пор, как он понял, что обречен, это перестало его волновать. Он сожалел лишь о том, что не может прихватить с собой Волдеморта, и чувствовал себя виноватым. Именно это и заставляло его продолжать бороться за свою жизнь. Ему просто нужно было продержаться до тех пор, пока Орден не пошлет кого-нибудь, а они пошлют, ведь так? Ведь было оговорено, что Гарри будет писать, а он этого не делал… Если он сумеет продержаться, то все будет в порядке. Он вернется в школу, продолжит тренировки, и все вернется на круги своя.
Вот только Сириус все равно будет мертв.
Эта мысль была подобна пощечине, и его зрение затуманилось новыми слезами. Но, как и все слезы, наполнявшие его глаза в последние дни — недели? — они не успели упасть, так как он сморгнул их раньше. Это на нем лежала ответственность за смерть Сириуса, он не заслуживал оплакивать его.
Но, Мерлин, это причиняло столько боли.
И он так устал.
Слабый свет, проникавший в комнату сквозь заколоченное окно, начал бледнеть, тени удлинились — должно быть, наступал вечер. Еще один день подходил к концу. Еще один день в надежде на скорое освобождение.
Даже если он этого и не заслуживал.

***

Но его освободителями стали те, кого он вряд ли хотел видеть. Ночь была темной и тихой. Гарри дрейфовал где-то на грани между сном и явью, когда снаружи раздался резкий треск, длившийся не дольше секунды. Затем другой и третий. Аппарация. Они пришли!
Подтянувшись, Гарри задержал дыхание и попытался пододвинуть ноги к краю кровати, но был слишком слаб. Голова болела, а из-за головокружения перед глазами всё плыло. Движение вызвало резкую вспышку боли, отозвавшуюся во всем теле. Но если его заберут отсюда, то ему понадобятся палочка и мантия невидимка, в данный момент спрятанные в нише под кроватью. Он не мог оставить их здесь.
Жадно глотнув воздуха, он скользнул к краю кровати, затем упал с неё с глухим стуком, практически заглушенным звуком открывающейся внизу входной двери.
Больше Гарри ничего не слышал, продолжая прикладывать усилия, чтобы поднять паркетную дощечку. Наконец, когда он уже достал свою палочку и почти дотянулся до мантии, он услышал, как открываются замки на двери в его комнату. Первый, второй, третий, четвертый — очень быстро. Должно быть, они воспользовались заклинанием.
Гарри прикрыл глаза и, прислонившись спиной к кровати, заставил себя сесть прямо. Когда дверь открылась, он задвинул боль в голове и теле подальше, чтобы улыбнуться своим освободителям. Но, поняв, кто стоял на пороге его комнаты, он не смог сдержать вздоха ужаса при виде черных мантий и белых масок.
Пожиратели смерти!
Не тратя времени на размышления, Гарри направил палочку на первого из вошедших и сказал:
— Expelliarmus! — и хотя вырвавшиеся слова были не громче шепота, палочка Пожирателя пересекла комнату и оказалась в руке Гарри, все еще не утратившего быстроты реакции.
Истеричный смех, раздавшийся из коридора, поверг Гарри в трепет. Он знал этот смех. Его владелица оттолкнула первого Пожирателя с дороги и легко блокировала следующее заклятье Гарри.
— Ах! Обмочившийся Малыш Поттер фыглядит таким удифленным*, — злорадствовала Беллатриса. — Как нехорошо! — зарычав, она отбила еще одно проклятье, а затем направила на него палочку: — Crucio!
Гарри не успел вдохнуть столько воздуха, чтобы хватило на крик, но его спина выгнулась дугой, а конечности задергались. Во рту появился металлический привкус. Каждый нерв в его теле был охвачен огнем, острые иглы беспрестанно вонзались в него, а по венам словно текли осколки стекла. Из глаз брызнули слезы, и он заскреб пальцами по полу, пытаясь найти опору. Прекратите, пожалуйста, прекратите это. Он слышал лишь ее смех и свое собственное прерывистое дыхание.
— Достаточно, — сказал другой голос, и проклятие сняли. По телу пробежала дрожь, но, к счастью, он хотя бы смог дышать. Язвы на его спине открылись, и пол под ним был залит кровью. Он слабо закашлялся — его грудь болела. Возможно, несколько ребер были сломаны.
— Ты испортил все веселье, — заныла Беллатриса.
— Он принадлежит Темному Лорду и не предназначен для твоих забав, — ответил кто-то. Ни боль, ни закрытые глаза не помешали ему узнать этот голос. Снейп. Его сердце ухнуло вниз.
Не обращая внимания на дрожь в руках, Гарри поднял палочку и направил ее в сторону дверного проема.
— Stupe…
Беллатрис снова рассмеялась и прошипела:
— Protego, — проклятье срикошетило в него. Он был слишком слаб, чтобы уклонится, и нашел себя распластанным на спине. Палочка все еще была зажата в его руке, но теперь это уже было неважно. В поле его зрения появился Снейп и, присев рядом, с трудом вытащил ее из его пальцев.
— Глупо, Поттер, — пробормотал Снейп. — Очень глупо.
Он поднес что-то ко рту Гарри. Глаза мальчика расширились, и он попытался отвернуться, но не смог — он совсем не мог двигаться. Любое движение причиняло боль. Его дыхание участилось, когда пришлось прикладывать усилия, чтобы сдержать рвотные позывы.
— Все еще сопротивляетесь, — проворчал Снейп, и Гарри почувствовал, как что-то прохладное коснулось его губ. Пузырек. Зелье. Снейп пытался напоить его зельем.
— От боли, — прошептал мужчина, но Гарри не поверил ему, пока жидкость не потекла по его горлу, слегка уменьшив дрожь в руках и позволив, наконец-то, нормально вздохнуть. — Еще одно, — сказал Снейп. Он достал другой пузырек, и в этот раз Гарри не сопротивлялся. Рука Снейпа проскользнула под его шею и приподняла голову, удерживая ее ровно так, чтобы второе зелье свободно прошло в горло. Гарри начал постепенно погружаться в темноту. Едва слышные слова Снейпа достигли его слуха, не предвещая ничего хорошо. — Засыпай, Гарри.
Гарри сопротивлялся, а как иначе? Беллатрис была рядом. Она или убьет его, или будет мучить, или придумает нечто столь же извращенное. Но зелье было сильнее, да и он очень устал. С тихим вздохом он заснул, внезапно осознав, что Снейп, впервые на памяти Гарри, назвал его по имени.

Белла намеренно коверкает слова, как бы подражая лепету ребенка

Гарри очнулся, сразу же поняв, что лежит на холодном полу, а его тело сотрясает дрожь. На то, чтобы открыть глаза, ушло несколько минут. Его веки были плотно сомкнуты и покрыты коркой, и попытка протереть их причинила боль. Хотя в помещение все равно было слишком мало света, чтобы что-то разглядеть. Все расплывалось — он где-то потерял свои очки. Но от увиденного ему снова захотелось потерять сознание.
Камера была маленькой, не многим больше его собственного распластанного тела, с серыми каменными стенами без окон, с одной лишь дверью. На стенах в разной степени пригодности висели приспособления для пыток: кнуты, цепи, ножи всех видов, а так же кое-что, что напомнило Гарри о фильмах об Инквизиции. Но мальчик подумал, что они здесь, должно быть, большей частью для устрашения. Волдеморту и его Пожирателям Смерти нравилось использовать для своих игр, пыток и, в конечном счете, убийств узников магию. Через свой проклятый шрам Гарри не раз видел их собрания и знал, как они обращаются с пленниками. Но вот в магглов эти инструменты наверняка бы всели страх.
Гарри вынужден был признать, что перспектива пыток (как с помощью волшебства, так и с помощью маггловских приспособлений) его пугала. Хотя он и знал, что заслуживает смерти и что ему придется умереть, чтобы исполнить чертово пророчество, он искренне не хотел этого.
Ему всё ещё было тяжело дышать, и каждый вздох пронзал легкие. Ребра, вспомнил он. Возможно, сломаны. Он по-прежнему чувствовал во рту привкус крови и хотел выплюнуть её, но был слишком слаб, чтобы повернуть голову. Болело все, особенно, в районе шрама. Должно быть, Волдеморт был где-то рядом.
Так что он сглотнул кровь и опустил голову, гадая, когда же начнется представление. Ему не пришлось долго ждать.
Услышав эхо приближающихся шагов, Гарри приподнялся, чтобы перевернутся на спину, и, опираясь на локти, прислонился к стене. Дверь открылась, и в камеру проскользнула закутанная в мантию фигура. Он не узнал вошедшего и потому лишь молча скосил глаза.
— Выглядишь немного изможденным, Поттер, — произнес ровный, вежливый голос. Люциус Малфой шагнул внутрь, с презрением оглядывая камеру. Его белые волосы были распущенны, и Гарри порадовался тому, что не видит глаз Малфоя-старшего, что каждый раз заставляли его дрожать. — Как жаль, что твои родственники оставили нам так мало работы.
Гарри собрал все свои силы и принял сидячее положение. Стена была сырой и холодной, но он едва ли это заметил. Прижав руку к болевшей груди, он снова покосился на Малфоя.
— Как будто меня это волнует, — прокряхтел Гарри.
— Тебя это будет волновать, Поттер, — усмехнулся Пожиратель Смерти, — когда Темный Лорд заставит тебя кричать.
— Делайте, что хотите, — сказал Гарри и замолчал, чтобы перевести дыхание. — Мне все равно.
Это, похоже, выбило почву из-под ног Малфоя, и Гарри вознаградил себя, позволив глазам закрыться. Должно быть, он заснул, потому что, когда он вновь открыл их, дверь камеры была заперта, а Малфой ушел. Чудно. Одного сделали. Осталось лишь семнадцать тысяч.

***

Следующий посетитель не был так любезен. Гарри очнулся ото сна, когда дверь со скрипом открылась и он услышал визгливое хихиканье, которое могло принадлежать только одному человеку. Кому-то, кого он ненавидел больше, чем кого-либо еще в этом мире.
— Обмочившийся Потти снова грустит? — промурлыкала Беллатрис.
Гарри пытался её игнорировать, но она проскользнула в камеру, словно тень. Он закрыл глаза, когда она пнула его мыском ботинка. Беллатриса наклонилась к нему так близко, словно собиралась поведать великую тайну, он даже чувствовал её дыхание. А затем она прошептала:
— Куда они уехали?
Прислонив голову к стене, Гарри облизал сухим языком потрескавшиеся губы и отвернулся.
— О, милое дитя, — Беллатриса, усмехаясь, напевала стишок, — Они сбежали от тебя, внутри дома твоего совсем оставив одного.
Она схватила его за подбородок и повернула лицом к себе. Её глаза горели безумием, и когда она склонила голову так, что их лица почти соприкоснулись, Гарри на мгновение почудилось, что она собирается его поцеловать. Эта жуткая мысль заставила его желудок сжаться. Но Беллатрис лишь снова промурлыкала:
— Ох, малыш Поттер, они, должно быть, очень-очень колебались, прежде чем уехать из дома, прихватив с собой всё свое добро, кроме тебя.
Несмотря на данное себе обещание ни в коем случае не слушать Беллатрис, последнее высказывание его напрягло. Его рот открылся против воли:
— Что?
Беллатрис пронзительно расхохоталась, брызжа на Гарри слюной. Она потрепала его по щеке, словно он был маленьким мальчиком.
— О! Они даже не сказали тебе! Твои родственники съехали и оставили тебя там гнить. Твой дом был пуст!
— Нет, — прошептал Гарри. Они бы не уехали без него. Он знал, что они его ненавидят и всегда ненавидели его, магию и всё, что с ней связанно. Но они бы никогда не сделали этого.
— Да! — взвизгнула Беллатриса. Она металась по камере, как бешеный зверь, размахивала руками, словно представляла себя птицей, и смеялась своим безумным смехом.
Гарри снова закрыл глаза, желая, чтобы она ушла. Дурсли уехали, оставив его умирать. Должно быть, это правда. Они бросили свои опекунские обязанности за одно с домом, на защиту которого Дамблдор так рассчитывал. Как иначе Пожиратели смерти смогли найти Гарри? Как они проникли в дом?
— Нет, нет, нет, — сказала Беллатриса тихо. Она снова вернулась к нему и, опустившись на колени, стала слегка раскачиваться в такт музыке, которую слышала лишь она одна. Кончики её пальцев почти что нежно пробежали по его щеке, и он вздрогнул. — Хватит спать, детка.
Гарри отбросил ее руку, но это было бесполезно. Он знал это, но все же должен был попытаться. Она подняла его на ноги, будто он ничего не весил. Вероятно, так оно и было. Как давно Дурсли уехали с Тисовой улицы? Гарри потребовалось некоторое время, чтобы поймать равновесие, но он все равно был слишком слаб, и ей пришлось его поддержать. Схватив его за предплечье, Беллатриса грубо толкнула его к выходу. Он споткнулся, и она почти что вытащила его в коридор, где их ждали ещё двое Пожирателей Смерти.
— Темный Лорд желает видеть его, — сказал один из них. Беллатрис толкнула Гарри вперед, и один из Пожирателей подхватил мальчика прежде, чем тот успел упасть. Человек в маске раздражено вздохнул, но резко обернулся и вместе с напарником повел Гарри по коридору. Им пришлось помочь ему подняться по лестнице, а последние тридцать метров до богато украшенных дверей даже нести его.
Хотя Гарри едва ли внес какой-либо в клад в свое передвижение в течение этого маленького путешествия, он дышал часто и тяжело. Позади него Беллатриса продолжала тихо напевать, и от этих звуков волосы на голове у Гарри встали дыбом.
— Он ждееее-оооот, — пропела она всем и никому. — Это будет нечто особенное.
Тот Пожиратель, что говорил прежде, кивнул и, постучав в дверь, открыл её, не дожидаясь ответа. Гарри протолкнули вперед, прямо в центр огромного зала, заполненного Пожирателями Смерти.
Шрам мучительно вспыхнул болью, как только Гарри увидел Волдеморта. Лорд ждал, восседая на троне, словно король, принимающий своих подданных. Гарри упал на колени, и Пожиратели Смерти протащили его вперед. Мальчик схватился за голову, сжав челюсть, чтобы сдержать крик.
Толпа расступалась перед ними, сделав их путешествие к трону гораздо быстрее, чем оно могло бы быть. Но сознание Гарри занимала боль. Мальчик держался за голову, чтобы она и вправду не раскололась. Он едва ли заметил тот момент, когда Пожиратели бросили его на пол, к ногам Лорда Волдеморта.
В Ордене Феникса царил хаос. Прошло лишь несколько дней с начала летних каникул, а череда событий вынудила весь старый состав жить без сна и перерывов на еду. В результате побега из Азкабана, спланированного, без сомнения, Волдемортом, на свободу вырвались все, кто был схвачен Министерством лишь неделю назад. В первой половине июля в южной части Англии произошло не менее семи атак на магглов и магглорожденных, за которые были ответственны деменоторы, перешедшие на сторону Волдеморта и больше не охраняющие тюрьму. Орден делал все, что мог, чтобы помочь Министерству в его попытках сдержать существ и скрыть следы их пребывания. Но присутствие дементоров вызвало среди населения волну страха, связанную с тем, что эти безликие монстры оставляли после себя либо мертвых, либо бессознательных жертв, на телах которых не было никаких видимых ран.
И, несмотря на все усилия Министерства, паника продолжала охватывать население. Люди переносили свои отпуска на как можно более ранние строки и уезжали из страны, а те, кому это не удалось, начали перебираться на север. Но это лишь отсрочило неизбежное. К середине июля и маггловские, и волшебные газеты сообщали об атаках в Бордерсе, Озёрном крае и долинах (п.п.: северо-западная часть Англии).
Дамблдор сидел в своем кабинете, тратя заслуженные пять минут на то, чтобы подумать в тишине. Слишком уж быстро все происходящее перешло из разряда «плохо» в разряд «хуже не придумаешь». И только что он получил самую плохую новость. Он медленно снял очки и потер лоб, пытаясь прогнать головную боль, что не оставляла его все эти дни. Закрыв глаза, он пытался привести мысли в порядок. Магглы, которым была доверена забота о Гарри, были среди тех, кто оставил свои дома, даже несмотря на то, что в Суррее им было бы гораздо безопаснее.
В связи с текущими событиями Дамблдор отозвал часть наблюдателей с Тисовой улицы — решение, о котором он вскоре пожалел. Он даже не осознавал всей сути проблемы, пока три дня назад Арабелла Фигг не связались с ним по каминной сети, чтобы сообщить, что дом абсолютно пуст. Сначала он предположил, что, хоть само по себе это и было небезопасно, Гарри уехал вместе с Дурслями. Но после проверки, проведенной Тонкс, Грюмом и Шеклболтом, в комнате мальчика были обнаружены следы борьбы и кровь, часть из которой была свежей.
Исходя из состояния остальной части дома, было ясно, что родственники мальчика уехали уже некоторое время назад, бросив его там. После чего кто-то забрал его оттуда и, скорее всего, силой. А в отсутствие какой-либо информации о местонахождении мальчика они не могли его спасти. Ухудшало положение то, что он уже несколько дней не мог связаться с Северусом Снейпом. Соединив оба факта, он заключил, что мальчик был у Волдеморта. Если это действительно было так, то он едва ли мог сделать что-то, кроме как надеяться на лучшее.
Водрузив очки обратно на кончик носа, Дамблдор встал и направился к камину. Время поговорить с остальной частью Ордена о том, каким глупцом он был.

***

За сотни миль оттуда, в большом зале одного из владений Волдеморта Гарри лежал на полу, куда его бросили Пожиратели Смерти. Он заставил себя не обращать внимание на жгучую боль во лбу, затолкав ее за что-то, что ужасно напоминало дверь чулана, которую он закрыл поплотнее. И хотя его голова все еще пульсировала, словно по нему прошлась дюжина гиппогрифов, боль больше не слепила его. Его мутило, и даже если бы у него и было бы что-то съедобное, он бы извергнул это обратно в тот же момент. Быстро и тяжело дыша, он смотрел, как поднимается со своего трона Волдеморт. Мужчина смерил его взглядом, но его странно гладкое, змееподобное лицо слишком расплывалось, чтобы разглядеть выражение его лица. «Тем лучше», — подумал он. — «Как будто мне нужно видеть большее безумие сейчас.»
Склонившись к нему, Волдеморт покачал головой.
— Бедный, бедный мальчик, — сказал он, и его голос звучал почти что печально. — Моя Белла сказала, что отвратительные магглы оставили тебя умирать в одиночестве.
Гарри стиснул зубы, ничего не ответив, но постарался подтянуть ноги к груди, чтобы хоть как-то избавиться от ужасного чувства незащищенности. А после нескольких неуклюжих движений он ухитрился перевернуться на бок.
— Это правда? — спросил шипящий голос. — Они били тебя, морили голодом и заставляли плакать? Или это состояние — результат нежной заботы моих подданных?
Продолжая упорно молчать, Гарри снова прижал руку к груди, просто пытаясь дышать и удивляясь, к чему все это было. Честно говоря, он ожидал, что к этому моменту его уже убьют.
— Северус, — тихо прошипел Волдеморт, и одна из черных фигур, склонив голову, шагнула ближе к тому месту, где лежал Гарри. — Я обнаружил слабые следы Круциатуса на мальчике. Я знаю, что у тебя есть причины ненавидеть его… Это твоих рук дело?
— Мой Лорд, — голос Снейпа был сдержанным и почтительным. Гарри был абсолютно уверен, что никогда не слышал, чтобы мужчина с кем-нибудь так говорил. — Я дал мальчишке зелье, чтобы облегчить судороги. Я не знал, перенесет ли он перемещение с помощью портключа.
— Прекрасная работа, — сказал ему Волдеморт. — Но тогда скажи мне, кто наложил проклятье, ведь я приказывал не причинять ему вред? — он больше не смотрел на Снейпа, обратив свой взгляд к Пожирателям Смерти, среди которых была и Беллатрис Лестрейндж.
— Мой Лорд! — воскликнула она, упав на колени перед Волдемортом. Она прижалась лбом к полу рядом с ногами Волдеморта. Но ее голос, тем не менее, был похож на рычание. — Я лишь защищалась! Он может выглядеть слабым, но с палочкой в руках… Я не могла позволить ему сбежать и тем самым нанести вам оскорбление!
— Белла, Белла. Когда я отдаю приказы, я ожидаю, что их выполнят. Ты разочаровала меня.
Беллатрис резко вздохнула, но не подняла головы.
— Я молю о прощении, мой Лорд. Я в вашей власти.
— О, да, я так люблю слушать твои мольбы, милая Белла, — тихо сказал Волдеморт. Слегка взмахнув палочкой и пробормотав Crucio, он заставил ее извиваться. Через несколько мгновений она уже билась в агонии на холодном каменном полу, крича и моля о пощаде.
Гарри зажмурился. Было легко управлять болью во лбу, и он немного обрадовался, чувствуя надежду, которую дало ее отсутствие. Слушая звуки, которые издавала рядом с ним Беллатрис, получившая наказание за причиненную ему боль, он, как ни странно, не чувствовал удволетворения. Он слишком хорошо знал эту боль и, хотя он однажды попытался наложить его, не мог вообразить, что делает это снова.
Когда проклятье было снято, крики Беллатрис прекратились, и она, задыхаясь, жадно глотала воздух. Гарри открыл глаза и увидел, что Волдеморт спустился со своего небольшого возвышения, чтобы пнуть ее в бок так же, как она пнула Гарри в его камере. Полная смена их позиций была так неожиданна, что ему пришлось сдерживать внезапный смех.
Волдеморт направил свой острый взгляд на него.
— Что-то развеселило тебя? — спросил он, и в голосе его слышалось удивление.
Гарри покачал головой, но поднял глаза, чтобы встретиться с взглядом мужчины.
— Просто… продолжайте, — прошептал он.
— О, все непременно, — пообещал Волдеморт. — Но сначала я бы хотел, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов.
— Вы должны… знать… лучше, — сказал ему Гарри в перерывах между судорожными вздохами. — Ничего… вам…. не скажу.
— Ты не понял меня, дорогой Гарри, — это прозвучало почти по-дружески, и, не предвидя ничего хорошего от подобных изменений, Гарри украдкой посмотрел на него. — Я не воображаю, что какой-то там мальчишка может поведать мне что-то ценное об интригах и попытках старика помещать мне. Нет, я хочу услышать о тебе.
Сделав объявление, Дамблдор, сидящий во главе стола на кухне дома номер 12 по Гриммолд Плейс, замер в ожидании неизбежного взрыва. Который не замедлил случиться через какую-то пару секунд.
— Как вы могли! — Ремус Люпин вскочил на ноги, его глаза уже наполовину пожелтели. Это был плохой знак.
Следующей была Молли Уизли. Ее резкий голос, которым она не раз ругала нашкодивших мальчишек, пресек голос Люпина, как нож разрезает шоколадную лягушку.
— Не может быть! Альбус, вы оставили мальчика совсем одного, без какой-либо защиты наедине с этими ужасными магглами, когда в этой комнате найдется десяток людей, которые могли бы взять его к себе. Я не могу в это поверить…
— Тише, тише, Молли, — начал ее муж Артур, тон его был примирительным, но вот во взгляде, который он бросил в сторону Дамблдора, читалось глубокое разочарование. — Я уверен, мы найдем его.
Аластор Грюм фыркнул в свой стакан огневиски и покачал головой.
— Мы не видели тела, и это хороший знак… — начал он, но его прервал вздох изумления от Молли. Грюм пронзил ее взглядом и продолжил: — Если бы он умер, то этот старый ублюдок уже возвестил бы об этом на весь. Нет, он все еще жив, и пока это так, мы должны постараться исправить ситуацию. Но чем дольше его нет, тем меньше шанс, что он вернется назад… целым.
Люпин все еще стоял, дрожа от ярости. Выглядел он так, как будто его разбудили ото крепкого сна: мешки под глазами, мятая одежда — было очевидно, что он все еще восстанавливался после полнолуния. Но его обманчиво помятый вид скрывал сильное желание защищать, особенно когда дело касалось Гарри.
— Что тогда ты предлагаешь делать? — прорычал он.
— Искать его во всех местах, которые известны нам по прошлой войне, — внес предложение Дедалус Дингл. Он вертел в руках свою шляпу, кивая другим, словно его утверждение было очевидным.
— Прошлая война… но таких мест слишком много, — возразила Моли. — Наверняка не меньше сотни.
— А я и не говорил, что будет легко, — сказал Дедалус, пожав плечами.
— У нас нет людей на поиски таких масштабов, — тихо сказал Грюм. Дамблдор обрадовался, что не пришлось говорить об этом самому, но все же ему было стыдно за свою трусость перед лицом разгневанных Уизли и Люпина. Все лица обратились к Грюму. — Дементоры, — напомнил он им, — их все еще много и они причиняют большой ущерб. Атаки на магглов с каждым днем становятся все хуже, все чаще и…
— Мы поняли, — прошептал Люпин. Он упал обратно на стул и спрятал лицо в руках. — У Гарри нет ни единого шанса на спасение.
— Это не так, — сказал Дамблдор и сделал паузу, дожидаясь, пока все не обратили к нему свое внимание. — Не стоит забывать про Северуса.

***

Гарри уставился на Волдеморта, судорожно дыша, а Темный Лорд тем временем отвернулся и небрежно взмахнул рукой.
— Проследите за тем, чтобы его исцелили. Я не хочу, чтобы мой разговор постоянно прерывался этими хрипами.
Гарри смотрел на бледного, худого мужчину, пока тот вновь поднимался к своему трону, и пытался понять, не спит ли он. Был ли он по-прежнему на Тисовой улице? Все также в бреду? Что могло побудить Волдеморта исцелить его… разве что, он хотел иметь «стоящего противника», как он утверждал той ночью, когда умер Седрик Диггори. Он вернул Гарри палочку и отвязал от надгробия, просто чтобы показать своим слугам, что он может победить Гарри Поттера, что все произошедшее тогда в Годриковой впадине было счастливой случайностью.
Должно быть, так и есть, решил Гарри. Несколько Пожирателей Смерти подняли его с пола и вывели из зала. Волдеморт просто хотел доказать себе, что он самый сильный волшебник в мире. Но он не мог этого сделать это, казнив кого-то, кто уже и так на пороге смерти.
Гарри был все еще слаб из-за голода, а ребра отзывались болью, пока его снова тащили по коридору. Из-за головной боли стены коридора плыли перед глазами. И когда до места их назначения оставалось всего несколько шагов, тело Гарри сотрясла сильная судорога и он извергнул наружу все, что было в его желудке. Не то чтобы там было что-то крови, теперь краснеющей на полу, стенах и даже двери, но его рвало снова и снова. И все утонуло в темноте.

***

А в большом зале поместья Топшэм Северус Снейп с ужасом смотрел, как уводили Мальчика-Который-Выжил. Он, конечно же, знал, что делает Темный Лорд, но не был уверен, что может сделать хоть что-то, чтобы предотвратить это. Он хотел пойти с Поттером, чтобы проследить за тем, что приказ Темного Лорда будет выполнен, но был вынужден остаться и продолжать играть свою роль. И не важно, сколь сильно волшебный мир по своей глупости зависел от дальнейшего существования пятнадцатилетнего мальчишки, никто не должен был видеть, как он по своей воле помогает ему.
Сказать, что он был встревожен состоянием, в котором они нашли мальчика в доме его родственников, было бы огромным преуменьшением. Его мир перевернулся с ног на голову за какую-то долю секунды. Это был не испорченный мальчишка, которого он ожидал найти в окружении носящей его на руках семьи. Нет, этот мальчик умирал от голода и был оставлен гнить заживо среди собственных испражнений.
Но когда Поттер все равно сумел поднять палочку и, едва слышно прошептав заклинание, разоружить Нотта, Северусу захотелось закричать от облегчения. Несмотря на свой вид, мальчик не сломался. Конечно, Северус не мог подбодрить его, и не сделал бы делать этого, даже если бы и знал как, но ему удалось сделать кое-что получше: наказать Беллатрис Лестрейндж. Никогда прежде ему так сильно не хотелось причинить кому-то боль, чем в тот момент, когда она подняла свою палочку, чтобы проклясть мальчика. Он слышал, как из-за действия проклятья сломались несколько костей, хотя мальчик и перенес всю это боль, не издав практически ни единого звука. Но и после этого он пытался наслать Ступефай на Лестрейндж. О, у этого мальчика был крепкий стержень. Но, увы, он потерял много крови, что нанесло еще больший ущерб его поврежденным легким. А учитывая инфекции, можно будет считать это чудом, если он когда-нибудь вернет себе было здоровье.
Теперь же, в большом зале Лорд Волдеморт заставил своих последователей подойти к нему. Один за другим они целовали край его мантии, пресмыкались и благодарили его за оказанное внимание. Когда настал черед Северуса, он исполнил свою роль, даже позволив Темному Лорду вторгнуться в его разум. Он снова показал ему воспоминания об измене Беллатрис; возможно, Волдеморт накажет ее еще раз. Кроме того, он показал воспоминания о Хогвартсе и раздражающем поведение сопляка, демонстрирующего высокомерие, которое всегда так сердило Северуса, а также привкус смущения относительно планов Волдеморта в отношение мальчишки. Темный Лорд примет эти воспоминания как подтверждение лояльности, но Северус и вправду был немного обеспокоен этими планами.
Темный Лорд будет пытаться повернуть Поттера против своего кукловода, разрушить позиции Дамблдора, держащиеся на лояльности мальчика. Сделает это хитростью, а не силой, в чисто слизеринском стиле. Если Лорд Волдеморт посеет сомнение в правильности вещей, сыпля похожей на правду ложью об интригах и махинациях Дамблдора, и напомнит мальчику о том, кто действительно спас его от смерти этим летом.… Ну, Северус был обеспокоен не столько о физическом состоянии Поттера, сколько о его душе.
Во имя света и в знак уважения Мальчику-Который-Не-Сломался-Когда-Очевидно-Должен-Был Северус защитит Поттера от тьмы или умрет, пытаясь это сделать.

***

Прошло три дна, прежде чем Гарри снова увидел Волдеморта. Три дня обезболивающих, исцеляющих зелий и различных медицинских чар. Три дня легкой еды, чтобы облегчить его желудку возвращение к нормальному состоянию. Сначала был только мясной бульон, затем хлеб, размоченный в бульоне, потом жидкая овсяная каша. Так что к третьему дню ему предложили обед из разбавленного чая, отварной картошки и горошка. Хотя у него было несколько надсмотрщиков — в числе которых он ни разу не видел ни Снейпа, ни Беллатрис, за что был крайне благодарен — Гарри не позволял им помогать ему с едой. Чем больше он мог делать для самого себя, тем лучше. Он не позволит использовать его слабость против него. Как только ему станет лучше, он сразился с Волдемортом, он знал это и просто хотел, чтобы все это, наконец, закончилось.
Пожиратели Смерти разместили его в спальне, являющей собой полную противоположность его комнате на Тисовой улице. Здесь у него была высокая двойная кровать (чтобы взобраться на нее, ему, к сожалению, приходилось прибегать к посторонней помощи) с синим пологом, пышными подушками и периной, такими мягкими, что ему казалось, что он спит на облаке. Сон был занятием, за которым он проводил большую часть времени в эти дни. Когда он не спал, он либо ел, либо, закутавшись в одеяло, сидел в одном из кресел перед маленьким камином. Ему казалось, что в комнате было недостаточно тепло, хотя лето и было в самом разгаре. Гарри также дали одежду: мантии, рубашки, шерстяные брюки, свитера и несколько комплектов нижнего белья — но он все равно постоянно мерз и кашлял, даже несмотря на постоянный уход его личных «медсестер».
Дверь в одной из стен вела в удобную ванную, в маленьком, встроенном в пол бассейне которой Гарри долгое время отмокал, успокаивая свои больные кости. Он осторожно вымылся с помощью мягкой губки и мыла, отказавшись принимать чью-либо помощь. Это вызвало первый его спор с Пожирателями-медсестрами, и только Волдеморт разрешил его, очевидно, решив все в его пользу. По крайней мере, Гарри заключил, что это так. Он не позволил Нотту и Эйвери находиться с ним в одной ванне и был так напуган их неуклюжими попытками заставить его сделать это, что у него случился выброс спонтанной магии. Все стеклянное в спальне, начиная с зеркал и ламп и заканчивая высокими окнами, взорвалось, осыпав всех, кроме Гарри, осколками. Эйвери выбежал из комнаты, а когда вернулся обратно несколько минут спустя, бледный и дрожащий, сказал:
— Поттер будет принимать ванну самостоятельно.
Возможно, это была маленькая победа, но она обрадовала Гарри. Хотя выброс неконтролируемой магии стоил ему, по крайней мере, одного лишнего дня выздоровления.
Другая победа пришла, когда Гарри, наконец, полностью самостоятельно оделся без какой-либо помощи и был избавлен от проблем с дыханием. Это было утро четвертого дня.
После завтрака, состоявшего из яблочного пюре и гренок с чаем, Гарри сидел в кресле перед камином. Тяжелое стеганое одеяло укрывало его ноги. Когда дверь открылась, он оглянулся и увидел, как в комнату входит Волдеморт в сопровождении еще двух Пожирателей Смерти, чьи лица, в отличие от лиц его сиделок, были скрыты за масками. Жестом Волдеморт показал его надсмотрщикам уйти. Нотт поклонился и поторопился выйти, за ним последовал Руквуд. Два новых охранника встали около двери, а Волдеморт, с ног до головы закутанный в черное, подошел ближе.
Гарри почувствовал силу, окружающую мужчину, а шрам в виде молнии на его лбу внезапно обожгло огнем, практически лишив его возможности дышать. Он прижал руку ко лбу и согнулся. Волдеморт, продолжая молчать, наблюдал за Гарри, пока тот пытался справиться с болью, сжимая ее в тугой комок и запихивая в особый чулан в глубинах сознания. Вновь обретя способность видеть, он, замедлив дыхание, поднял взгляд на своего тюремщика.
— Простите, что не встаю, — тихо сказал он, решительно встречаясь взглядом с этими красными глазами.
— Мне сказали, что твое выздоровление проходит успешно, — ответил Волдеморт. — Меня ввели в заблуждение?
— Нет, — сказал Гарри. — Мне лучше… — и поторопился высказаться до того, как потерял последнее мужество. — Как долго мне еще осталось?
Волдеморт нахмурился, скривив тонкие губы и сдвинув свои почти белые, безволосые брови.
— До чего?
— До того, как вы решите, что я достаточно здоров, чтобы убить меня. Ведь вы поэтому делаете это, не так ли? Чтобы вы могли сразиться со мной, как с достойным противником, а не со слабаком.
Тень улыбки скользнула по губам мужчины.
— Если тебе нравится так думать.
Что, черт возьми, это был за ответ такой? Гарри снова уставился на Волдеморта, игнорируя боль в висках и проигрывая в голове их последнюю встречу. Тогда поведение Волдеморта уж точно нельзя была назвать вежливым. Он овладел разумом Гарри, пытался убить его бесчисленное количество раз. Он был грубым, холодным и безжалостным. Гарри напомнил себе, что ничего не изменилось, что это тот же человек, который убил его родителей и послужил причиной смерти Седрика и Сириуса…
В конце концов, он вздохнул и отвернуться, предпочтя не отвечать. Он слишком устал для этого. Низкий, сдавленный смех заставил его задрожать, но он все равно не поднял взгляда, поудобнее устраивая одеяло. Секунду спустя темный волшебник опустился в другое кресло и закинул ногу на ногу, словно его ожидала дружеская, ничего не значащая беседа с другом.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, юный Гарри, — начал он тихим, шипящим голосом, — как много ты помнишь о ночи, когда умерли твои родители.
Гарри поднял голову, широко раскрытые зеленые глаза встретились с красными. Его охватила внезапная ярость. Руки задрожали. Он вцепился в одеяло, покрывающее его ноги, пытаясь справиться с собой. Он посмел говорить о той ночи? СЕЙЧАС? Именно в этом месте?
Его взгляд не покидал бледное, змееподобное лицо. Гарри глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Почему вы спрашиваете? — он повысил голос и был вынужден сделать над собой усилие, чтобы справиться с ним и сохранить видимость вежливости. Он на территории Волдеморта и не должен испытывать его терпения, ему нужно помнить об этом. — Вы были там.
— Так же, как и ты. Несмотря на это, никто из нас не знает всей правды. — Волдеморт по-змеиному склонил голову и посмотрел на Гарри так, словно тот был капризной птичкой. — Если помнишь, мы с тобой немного говорили об этом в ту ночь, когда я возродился.
Если бы он мог забыть! Пустые, мертвые глаза Седрика, Круциатусы, его мать, советующая ему, как лучше выбраться оттуда, ее дух, освобожденный из палочки Волдеморта при помощи Приори Инкантатем. Он вспомнил кое-что из того, что Волдеморт говорил той ночью о защите, данной ему его матерью при смерти, но он ни за что не признается в этом, только не этому человеку.
— Я был немного занят, — сказал Гарри вместо этого. — Кричал, кажется. Из-за Круциатусов и всего остального.
Волдеморт отмахнулся от этого утверждения.
— Это было позже, я уверен в этом. — Он окинул Гарри оценивающим взглядом. — Я был первым, кто дал почувствовать тебе это, не так ли?
— Что?
— Это был твой первый раз, да? Агонии от Непростительного проклятья.
Гарри не мог поверить в это. Он почувствовал такое отвращение, что громко засмеялся. Затем он покачал головой. Волдеморт пытался вытащить из него признание? Возможно, стараясь увидеть, насколько контролируема его стихийная магия под воздействием стресса? Он напряженно ответил:
— Да.
— Что ж, тогда я впечатлен. Многие волшебники гораздо старше тебя и более уверенные в собственном мужестве не выдержали бы и первой волны агонии. После второй я, безусловно, не ожидал, что ты сможешь подняться снова. И для твоего первого раза…
— Ага, ну, я хорошо умею справляться с болью. — У него был большой опыт, полученный во многом после поступления в Хогвартсе. Казалось, каждый год его, так или иначе, калечили: профессор по Защите, Дементоры, квиддич.
Волдеморт наградил его изучающим взглядом, а затем отвернулся к камину и некоторое время смотрел на огонь.
— Позволь мне спросить тебя тогда, ночь, когда твои родители умерли…
— Ночь, когда вы убили их, — заметил Гарри.
— Как скажешь. Ты знаешь, почему тебя оставили там… как называется это место? Литтл Уингинг?
— Ага. Защита крови. Как вы и сказали.