Волчонок

Рождественские каникулы, часть третья или жизнь налаживается

***

От автора:
Долго не писала — неделя зачетов. Извините.

***

Рем отрыл глаза. Вокруг было темно, и лишь небольшая полоска света, выглядывающая через маленькую щель шкафа, хитро улыбалась ему. Рем присел и резко толкнул дверцу.
Эйприл лежала на его кровати и заинтересованно смотрела в потолок.
— Проснулся? — без тени улыбки спросила она. — Я вижу, вчера ты так и не поел…
Она задумалась и еще некоторое время лежала неподвижно, но потом резко встала. Ремус поморщился, он не любил, когда кто-то лежал на его кровати. А ЕЙ он тем более не позволит этого делать.
Мама… (тут Ремус едко хмыкнул) Миссис Люпин подошла к сыну и положила руки ему на плечи. Казалось, она смотрела на него с заботой и нежностью, будто бы любовалась, но нет…это утопия.

***

— Ты ничего не хочешь понять!
— А я и не должен!
Сириус замер перед дверью.
Миссис Люпин металась по комнате, а Ремус спокойно сидел на подоконнике, глядя куда-то в сторону.
— Ремус… — она вдруг упала на колени и закрыла лицо руками, собираясь с силами. — Пожалуйста, выслушай!
— Почему, мама? Ты ведь ненавидишь меня потому, что я… болен? Не так ли?
Ремус подошел к матери и посмотрел ей в глаза. Губы Эйприл задрожали, и она обессилено кивнула. Ремус побледнел и отвернулся.
Немая сцена…
Он не мог найти смысла. Не мог и не хотел, хотя в голове Ремуса крутилась та спасительная мысль, что отделяла его от сумасшествия. Но он не мог ее никак уловить, остановиться, хотя бы замедлить ее дикое вращение…
Он потерял смысл жизни и находился в состоянии чем-то похожем на покой, между сном и реальностью. Мысли и чувства объединились в одну нить, но нить оборвалась…
Мир остается миром, думал Рем. С его законами, понятиями, идеями. Он вечен и неизбежен, и человек в этом мире не должен отделяться от своего муравейника. А я отделен. Оставаться здесь? Нет сил, уйти к ним? Что может быть хуже, чем признать то, что ты зверь, и что право на человеческое существование тебе не дано… А кто придумал эти правила? Ах, да, мир.
А ведь сегодня канун Рождества.
— Ты не понимаешь, — Эйприл посмотрела на сына. — Они ведь у меня тебя отняли.
А он лишь подошел и обнял ее, уткнувшись носом в шерстяной воротник, который приятно пах ее духами.
И еще корицей и миндалем.

***

Вот уже несколько минут Сириус Блэк пребывал в прострации, наблюдая за тем, как старая миссис Люпин, бегает по комнате за филином. Бедная птица уже и не знала, как спастись от такой напасти, и поэтому, единственным верным решением было бросить пачку писем на пол и лететь подальше от этого опасного места. Филин так и поступил.
— Ага! — заверещала старуха, хватая трясущимися жилистыми руками письма. — Сейчас я от вас избавлюсь! Предатели, кругом одни предатели! Но меня не проведешь. Я стара, но все вижу!
Он подбежала к камину и бросила их в огонь, и, вспыхивая красными искрами, письма снова оказывались на столе. Долго продолжалась эта игра, очень долго, и успела надоесть юному лорду и вот он, наконец, решился:
— А что с Ремусом? — старуха замерла перед камином и подняла на мальчика глаза. Глаза были большими и хитрыми, что-то постоянно в них менялось. — Я слышал, он болен.
— Что? — проскрежетала старая волшебница и медленно подошла к Сириусу. Минуту она смотрела на него, а потом, жутко заорав, кинулась в атаку.
Сириус сам не понял, как оказался вжатым в стену.
— Что ты сказал?! — прошипела миссис Люпин, странно улыбаясь. — Я знаю кто ты! Шпион! Что ты им передал?!
— Кому? — Сириус постарался освободиться из цепких пальцев старухи, которые начали смыкаться на его горле. Вот мать обрадуется, если эта милая женщина задушит его!
— Панни! — Эйприл вошла в комнату, и старуха разжала хватку. Сириус упал на пол, судорожно вдыхая воздух. Эйприл недовольно посмотрела не старуху. — Опять вы за свое?
Он подошла к мальчику, помогла ему подняться и бросила презрительный взгляд на старую женщину.
— Шли бы вы на кухню, боюсь, ваше печенье скоро обуглится.
Старуха поджала губы и удалилась.
— Маразм крепчал, — вздохнула Эйприл, а Сириус ухмыльнулся.

***

Рождественский ужин был приготовлен на славу, и что самое удивительное, дружное семейство Люпинов смогло-таки создать поистине праздничную атмосферу. Умиротворенно и красиво мерцал в камине огонь. По комнате распространялся удивительный запах лаванды и остролиста. Такой сухой, приятный запах. А красные зерна граната завораживающе блестели.
— Поедим, а потом будем раздавать подарки! — радостно заметил Джон Люпин, поглощая жареную картошку.
Сириус вопрошающе взглянул на друга, в его семье подарки получали только утром двадцать пятого.
— Это у нас такая традиция, — заметил Ремус.
— Так же как и не горящие в камине письма?! — Сириус поднял бровь.
— А… это камин заговоренный. Бабушка после того, как кто-то убил ее старую знакомую, Хэпзибу Смит, немного…хм…расстроилась. Похоже, у нее развилась мания преследования, вот отец и решил обезопасить нас от неприятных случаев. И это касается не только почты.
— Очень мило, — саркастически улыбнулся Блэк, а Ремус потянулся за шоколадом. — Ты мне хоть что-нибудь оставь!
— Угу, — Ремус скромно посмотрел на друга. — Хоть что-то — оставлю.

***

— Это тебе, — в руках у Рема возник увесистый сверток, а он посмотрел на друга. Тот лишь кивнул. Ремус развернул его и увидел большой старинный фолиант «История от создания мира» — значилось на обложке. И Рем посмотрел на дату выпуска: 1036 год.
— Она постоянно обновляется, — смущенно заметил Блэк, слегка покраснев. А Ремус, улыбнувшись, вскочил со своего места и исчез за дверью. Наступила тишина.
— Куда это он? — спросил Джон, глядя на жену.
— Терпение, — ответила она, хитро косясь на дверь.
Вскоре Ремус появился, держа в руках…обычную вязаную шапку. Он подошел к другу. Тот лишь брезгливо покосился.
— Бери, — спокойно сказал Рем. Сириус протянул руки, чтобы принять подарок. — Да не шапку, — Ремус странно улыбнулся. И достал оттуда котенка.
Маленький и рыжий, он с таким удивлением глядел на мир, будто пытаясь познать его целиком, хотя пока у него не слишком это получалось. Красавцем его назвать было сложно: тонкие лапы, большая голова, глубокие раскосые глаза, цвета хризолитов, — но почему-то, глядя на него, можно было почувствовать странное тепло. Котенок, казалось, был частью огня и этого праздничного рождественского настроения. Да и в глазах его было столько жизнелюбия…
— Это мне? — недоверчиво спросил Блэк, принимая котенка.
— Тебе, — согласился Рем и улыбнулся. — Теперь ты никогда не будешь один.
Сириус кивнул и улыбнулся.
Эйприл достала коробку, которую еще вчера ей вручил сын. Она открыла ее и обнаружила самодельную музыкальную шкатулку. Осторожно повернув ключик, мама услышала удивительную мелодию. Тихую и безумно прекрасную. Ту самую, которая так понравилась Рему.
— Я люблю тебя, мама, — тихо прошептал он.
А за окном шел снег, звенели колокольчики, и среди этого великолепия грустно светил фонарь, как будто бы говоря: «С Рождеством!»