Соколиная охота

Часть I, глава 2

Глава 2, где слишком много разговоров.
И все как один, невыносимо-задушевные.

Он не помнил точно, что было дальше.
Дни сменяли ночи, видения выстраивались для него в очередь, кошмары во сне превратились в кошмары наяву, он просыпался в поту, жар голодными волнами облизывал его тело, нарастал где-то изнутри, проникал в мысли, в бессвязные сплетения желаний и страхов, и мальчик куда-то падал, с высоты, долго, летел вниз, вглубь, во мрак и никак не мог упасть…
Потом был удивлённое злое восклицание кого-то постороннего, кто ударом ноги открыл дверь в комнату, постоял с минуту на пороге и вдруг заявил ужасно знакомым голосом:
— Твою Моргану! Поттер…
Гарри попытался сфокусировать взгляд на фигуре говорившего, но понял только, что его собеседник был плотно закутан в тьму – ах нет, это у него всего лишь плащ такой…
— Поттер! – неужели голос звучит…неуверенно? Испуганно? Тревожно?
Мальчик вздохнул и позволил небытию снова украсть себя – украсть из всего этого, невыносимого и сложного, пропитанного смертью, глупой совсем гибелью Сириуса, Седрика и его родителей; убежать от криков, проклятий, боли… Пожалуйста.

— Альбус, я не могу понять, чем вы руководствовались, когда оставляли Поттера – Поттера, в его нынешнем состоянии – у них?! О чём вы вообще думали, когда отдавали его пятнадцать лет назад на воспитание этим…маглам?..
— Северус, мальчик мой, я прекрасно понимаю твои опасения…
— Нет, вы не понимаете моих опасений, однако я здесь именно затем, чтобы просветить вас относительно некоторых вещей, которые вы, очевидно, не удосужились заметить, занятый делами Света… Как раз в то время, когда надежда этого самого Света умирала от лихорадки, запертая в своей комнате!..
— Северус…может быть, ты, наконец, изложишь мне последние события в их логической последовательности, не перескакивая от одного к другому, как подхвативший вирус коровьего бешенства бессвязно лепечущий змей?
— Змеи не болеют коровьим бешенством!.. И они шипят… О, ради Мерлина, Альбус!
— Глядя на тебя сейчас, я начинаю сомневаться в своих знаниях относительно змеев…
— Очаровательно. Хорошо, будь по-вашему. Когда я говорю, что он умирал, Альбус, я ничуть не преувеличиваю. Судите сами: я отправился в дом Поттера, когда мальчишка не ответил на письма друзей – эти дети, его школьные приятели, прислали ему гору шоколадных лягушек и прочей глупости, а он не вывел даже пару строк в ответ, что их, естественно, чрезвычайно огорчило. И вы предложили мне, Альбус, нанести визит Гарри Поттеру, потому что кому-то, какому-то сопливому ребёнку что-то показалось, и Молли Уизли забила тревогу!.. Признаюсь откровенно, я был в ярости.
— Да-да, припоминаю. Мальчик мой, ты, если не ошибаюсь, пытался убедить меня предоставить «столь высокую честь» кому угодно, начиная с Ремуса и заканчивая Миссис Норрис, утверждая, что сам ты «не достоин».
— Именно. Однако в конечном итоге я рад, что пошёл. Кто бы мог подумать… Итак, я уже упоминал, что находился не в лучшем расположении духа, поэтому был несколько…резок с теми маглами, опекунами Поттера. Я спросил у одного из них, где мальчишка, и когда тот заблеял что-то невнятное в ответ, обливаясь попеременно слюнями и потом, я просто проверил его память – это было проще, чем окольными путями вынуждать человека говорить мне хотя бы полуправду. И что вы думаете я увидел? Первое же воспоминание этого маггла явило мне окровавленного Гарри Поттера, которого с размаху швыряет об стену его собственный дядя!.. Признаться, для меня это было несколько…неожиданно. Я сразу отправился наверх и открыл дверь в комнату мальчишки – его родственники использовали ключ, чтобы запереть его. Соответственно, я использовал отпирающее заклятие… Изначально я не собирался колдовать в доме несовершеннолетнего волшебника, живущего с магглами, Альбус, – мало нам разбирательств в министерстве? – но мне пришлось.
Этот запах.
Смею сказать даже, эта вонь из комнаты Поттера была ощутима уже в коридоре. Я только вошёл, как он потерял сознание. Неудивительно, учитывая, что его била лихорадка – Поттер заработал заражение крови, не имея возможности даже отправиться в ванную и промыть раны. Его лицо покрывала корка крови, а рука была сломана. Воздух был спёртым, каким-то кислым – я моментально сообразил, почему: Поттера, вероятно, тошнило, пол был покрыт пятнами крови и рвоты, и это значит, что после того столкновения со стеной у мальчика было сотрясение мозга.
— Северус…
— Оцените иронию, Альбус: несколько раз повстречавшись лицом к лицу с Тёмным Лордом, устроив бесчисленное множество глупых и опасных проказ, пройдя через…не самые обыкновенные для мальчишки его возраста испытания, Поттер заканчивает тем, что собирается умирать в своём собственном доме – где должен был получить защиту, кстати сказать –он и умер бы, если бы я не нашёл его!
— Ты, конечно же, оказал ему необходимую медицинскую помощь?
— Нет, отнюдь; я, конечно же, решил в кои-то веки принять предложение Минервы и зайти к ней на чашечку кофе вместо того, чтобы возиться с Поттером!..
— Северус.
— Мерлин, ну разумеется я мгновенно сориентировался и, прихватив почти бездыханного к тому времени Поттера, перенёсся экстренным порт-ключом прямиком в свои апартаменты, где для начала наложил на мальчишку с десяток очищающих чар… Потом дал ему костерост и обезболивающее… Я только начал готовить подходящее зелье для того, чтобы предотвратить последствия заражения крови, как вы вдруг соизволили почтить меня своим высочайшим присутствием – следили, что ли?..
— Я всегда отслеживаю применение экстренных порт-ключей на территории Хогвартса.
— Конечно. Так или иначе, зелье готово, и теперь его следует влить в Поттера.
— Он очнулся?
— Не уверен.

Гарри подумал, что услышал достаточно для того, чтобы сгореть от стыда, здесь же, на диване, стоящем около камина, в личных апартаментах мастера зелий Северуса Снейпа, сальноволосого мерзавца, носатого урода и вообще совершенно невыносимого типа. И теперь этот человек знал…о том, что произошло с Гарри, более того, Снейп спас его, опять, и помогал, готовил лекарство, говорил о мальчике с Дамблдором…говорил странно и непривычно – не пробуя через слово смешать Гарри с трухой и пылью.
— Гарри! Ты не спишь? – услышав голос директора, мальчик открыл глаза.
— Как ты себя чувствуешь, Гарри? – с тревогой спросил Дамблдор, подходя к дивану, на котором жертва маггловского произвола мечтала обратиться пеплом – всё, что осталось бы от него, если бы он смог сгореть от стыда, как мечтал сейчас.
— Ммм…всё хорошо, спасибо, — пробормотал Гарри, отворачиваясь – он не хотел смотреть на человека, обрёкшего его на такое лето, такое детство, такую жизнь. Стезя Героя, участь Надежды Света, прилипшая к нему кличка Золотого Мальчика Дамблдора – всё это случилось с ним из-за директора, как и смерть Сириуса, как и…
Внезапно Гарри понял, что отвернуться было плохой идеей – он мгновенно наткнулся взглядом на мрачного Снейпа, стоявшего в дверях.
Зельевар сделал два широких шага – без плаща а-ля Бэтман это было далеко не так эффектно, как обычно – и протянул мальчику стакан с каким-то сомнительным пойлом.
— Выпейте это, мистер Поттер.
Гарри пожал плечами и выпил – во рту стало горько и вязко. Мальчик лениво взглянул на Дамблдора, отходящего к дверям снейповского кабинета и делающего приглашающий жест.
Внезапно захотелось спать.
Голова мальчика упала мимо подушки, но чьи-то руки подхватили его и уложили правильно, плеч коснулась мягкая ткань пледа, через мгновение Гарри был укутан в тёплое и слушал сквозь дрёму обрывки разговора:
— …где…будет жить…
— …Гриммаулд-Плейс…
— …должно быть…сошли с ума…
— …Ремус и Нимфадора…надеюсь, Северус…
— …нет!..
— …я думаю…мы…
— …Альбус!..
Дальше Гарри слушать не стал – уснул.

Фишка в том, что моей вины тут не было, то есть – совсем.
Меня, можно сказать, вынудили.
Когда Джинни застала нас с профессором в недвусмысленной позе у забора, я сначала собирался бодро отправляться к Мерлину или куда-нибудь, главное – далеко, но не успел: меня вдруг осенило. Озарило, как говорится, светом далёкой звезды – и я получил уникальную возможность разглядеть то, что располагается дальше моего собственного носа. Хоть сейчас открывай частную школу и учи этой полезной науке всех сирых и убогих.
Вот что я понял.
В конце концов, к чему-то подобному, грязному и низкому, мы с Джинни шли долго, методично и упорно, изменяя друг другу со смазливыми мальчиками и девочками, а утром прячась за наклеенными улыбками и преувеличенно дружелюбными фразами. Сейчас следовало разыграть лишь апофеоз, логическое заключение этого фарса, в который превратился наш с Джинни брак. А общеизвестно (по крайней мере, мне – да и всем мужчинам), что хорошее дело браком не назовут.
— Это, — уведомил я, — фотографии, — и действительно достал из нагрудного кармана пухлую пачку – магловские деньги вперемешку со снимками. – Свидетельства твоих измен. Ты с Малфоем, с Финниганом, с Забини, чёрт тебя дери, с сёстрами Патил!.. – я швырнул фотографии ей в лицо и неприятно улыбнулся: — У меня ещё есть.
— Гарри, — недоумённо и чуточку испуганно протянула моя жена, — Гарри…
— Ты не имеешь никаких прав на меня, — подсказал я. – Так что будь добра, оставь нас с профессором наедине – мы с ним обсуждали…важный деловой вопрос, и мистер Снейп демонстрировал мне весьма весомый аргумент в данном споре, когда ты так не вовремя вмешалась.
Мастер Зелий глядел на нас с усмешкой, стоял, небрежно облокотившись на забор, курил и ждал. Особого желания принять участие в жаркой дискуссии он не выказывал.
— Но ты… — неуверенно предположила Джинни, — вернёшься?
Я всё больше зверел с каждой секундой и сейчас не слишком контролировал себя – потому что хмыкнул, , тщетно пытаясь скрыть оскал:
— Вряд ли. Я ведь сжёг наш дом, чтобы некуда было возвращаться.
Сначала она не понимала. Но это длилось от силы пару секунд – и вдруг искры зажглись в её глазах, а потом уже – костры, и скромная милая девочка внезапно превратилась в разъярённую фурию, лицо её скривилось так, что глаза запали, почти пропали, а распахнутый рот больше всего походил на раздавленную сливу.
— Ублюдок! – выкрикнула Джин. – Ты не можешь иметь детей, ты сломал мне всю жизнь! Ты ненормальный. У тебя никогда не было семьи, у тебя просто не может быть семьи, потому что ты любого способен свести в могилу своими выходками!..
— Значит, я недостаточно хорош для тебя? – прошипел я. – Так почему ты не прекратила это, Джинни? Справка, печать – и ты свободна, как ветер, как огромный пузатый воздушный шар – только знай себе рожай, да побольше, побольше!..
— Я ненавижу тебя, — после долгого гневного молчания – она почти задыхалась от недостатка воздуха, от невозможности высказаться.
— Не я первый вступил на путь измены.
Теперь мы говорили очень спокойно, почти благожелательно, но пространство плавилось под нашими взглядами. Что-то должно было произойти…
— Ты носишь те фотографии у сердца.
— Я извращенец, мы же договорились. Вуайерист к тому же.
— Знаешь, я хочу, чтобы ты знал…
— Весь внимание.
— Ты можешь иметь детей. Просто я не хотела от тебя ребёнка. От тебя, долбанного национального героя, психа ненормального!.. Я лгала тебе.
Вот тут-то я не выдержал и швырнул в неё «авадой».

— Гарри, Гарри, проснись!..
Чей-то голос вырвал Гарри из цепких когтистых лап столь обыденного с недавних пор кошмарного сна. Сегодня он узнал много подробностей…чтобы тут же их забыть.
А всё-таки, знакомые интонации…
Мальчик открыл глаза и улыбнулся:
— Ремус…
Это и впрямь был он – тёплый взгляд, чуть виноватое выражение лица, ранняя седина в золотистых волосах…
— Как ты себя чувствуешь? – Сговорились они все, что ли?..
Гарри поморщился:
— Нормально. Но это неважно. Ремус, где я?
— Где? Оглядись вокруг.
Мальчик последовал его совету, но почти сразу с громким стоном натянул на себя одеяло:
— Нет…дом Сириуса…
— Теперь это твой дом, Гарри, — мягко заметил Ремус. – Сириус почти всё завещал тебе: деньги – немалый счёт в Гринготтсе – и, конечно, дом Блэков, благороднейшего и почтеннейшего семейства.
Внезапно Ремус-делающий-официальное-заявление превратился в Ремуса-с-просительным-выражением-в-глазах-и-восторженным-голосом: — Здесь имеется немало дивных вещиц, редких и смертельно опасных, и от лица Ордена я прошу у тебя разрешения исследовать их – возможно, они пригодятся нам в борьбе против Волдеморта, а даже если и нет, сами по себе это весьма примечательные предметы…
Гарри подумал, что его бывший учитель по натуре исследователь. Из тех, что разгуливают в драной мантии, безмерно удивляются совершенно обыденным вещам и забывают всё на свете, гоняясь за призраками некой Страшной Тайны, разгадав которую, по их мнению, можно ответить на все-все главные вопросы и ещё дюжину второстепенных. И настанет сразу всеобщее счастье и небо в алмазах.
Вот и Гермиона…
Внезапно мысль Гарри забуксовала. Что – Гермиона, мальчик не знал; в голову настойчиво лезли довольно странные картинки: хорошо развитая молодая женщина с мёртвыми глазами читает – ему! – какие-то непонятные слова, которые называются – «иврит».
«Наверное, по телевизору видел», — решил Гарри, — «экранизацию какой-нибудь нудной трагедии или вроде того».
Он был растерян и расстроен, ничего не понимал. Сначала настойчивые сновидения, от которых не убежать – невозможно же вовсе не спать; теперь – чужие воспоминания… К тому же его спас Снейп. И притащил в бывшую резиденцию Ордена Феникса – именно бывшую, потому что после смерти Сириуса место сочли недостаточно надёжным.
— Гарри? – нетерпеливо повторил Ремус, и Гарри сообразил, что друг Сириуса его о чём-то спрашивает, причём не в первый раз.
Ах да – вещи, которые завещал ему Сириус вместе с домом!
Юного волшебника всего передёрнуло: да не нужны ему были ничуть все эти черномагические штуковины Блэков, его так называемое наследство!..
— Да забирайте…хоть всё…
— Так нельзя, Гарри. Ты устал и болен, но когда-нибудь ты оценишь необъяснимую прелесть… — менторский тон речи совершенно не сочетался с мягкими интонациями бывшего профессора.
Гарри дёрнулся и гневно сверкнул глазами. Как Ремус может не понимать? Притащить мальчика сюда, в эту клетку, где его крёстный мучительно медленно сходил с ума…это было не просто жестоко – немыслимо! И теперь Гарри будут втирать…то есть убеждать, доказывать, что это здорово – получить разом и дом, и деньги – всё, о чём мальчик мог только мечтать, когда ему было шесть, семь, восемь, и он развлекался в своём чулане, приделывая паукам маленькие крылышки из яркой цветной бумаги.
А потом и думать об этом перестал – незачем травить душу.
В голове всплыл голос Гермионы: «Бойтесь своих желаний – они могут сбыться». Только через пару секунд мальчик сообразил, что в его мыслях подруга говорила по-гречески. Чего просто быть не могло – ни коим образом, хотя бы потому, что и сама Гермиона не знала языка Древней Эллады.
— Гарри, тебе нехорошо?
Голос Ремуса отвлёк мальчика от необходимости судорожного поиска объяснений всему тому, что случилось в последнее время. Вместо этого юного волшебника вдруг затопили вина и боль – он снова и снова прокручивал, как какой-то киноман-фанатик, короткую видеозарисовку: дуэль с Беллатрикс, глаза Сириуса, падение в Арку…дуэль, глаза, падение…дуэль, глаза…
— Гарри?
— Да не нужен мне его чёртов дом!! – взревел вдруг Гарри.
— Не спеши принимать столь серьёзное решение под наплывом чувств, — начал увещевать Ремус.
— Наплывом чувств?! – задохнулся мальчик. – Ты правда ничего не понимаешь, да?! Ты думаешь, это так весело – находиться здесь, в доме, который мы с Сириусом могли бы разделить вдвоём – он обещал, что заберет меня от Дурслей! И я верил ему, когда прошлым летом я приехал сюда, это было так здорово – Орден Феникса, тайны, близнецы Уизли с их подслушивающими заклинаниями, живой и почти счастливый Сириус… А потом стало ужасно, Ремус! И становилось всё хуже и хуже с каждым днём – из-за Волдеморта, и Снейпа, и мистера Уизли – то есть, он был ни при чём, конечно, мистер Уизли, но это было такое грустное рождество… Дамблдор избегал меня, Снейп мучил окклюменцией, Сириус бесился, а закончилось всё вообще фантастически – я пошёл спасать крёстного, а вместо этого его убил!..
— Но ты не виноват… — пробормотал Ремус. – Это был несчастный случай…
— Слушай, я сам разберусь, кто виноват, а кто нет. Лучше ответь мне: чья это была идея? Я имею в виду, отправить меня в это место?
— Профессора Дамблдора, Гарри.
— Проще было сразу швырнуть меня в ад!.. – яростно прокричал мальчик.
— Гарри, не говори так…
Насмешливый голос от двери прервал его:
— Очевидно, Люпин, что мальчишка понятия не имеет о хороших манерах. Вместо того чтобы причитать, научил бы ты его хоть немного уважать старших.
Не было нужды оборачиваться, чтобы выяснить личность столь страстного оратора. «Пристрастного, скорее», — поправил себя мальчик.
— Большое спасибо, профессор Снейп, за то, что в очередной раз спасли мне жизнь, — деревянным голос произнёс Гарри, вежливо повернувшись в сторону двери и глядя куда-то в район снейповской груди, на которой профессор скрестил руки – зельевар имел обыкновение нещадно эксплуатировать фирменный наполеоновский жест. Если бы Гарри читал умные психологические книжки или имел под рукой Гермиону, то давно выяснил бы, что такая поза характерна для человека защищающегося или же отрицающего данность. Но Гермиона была далеко, а в книгах по квиддичу – только их мальчик и читал – такие вещи обычно не пишут.
— Человек, носящий фамилию Поттер, меня благодарит: должно быть, скоро небо рухнет на землю, и мир поглотит Тьма, спасайся, если можешь, Люпин, — насмешливо отозвался Снейп, картинно закатывая глаза. Гарри ничего не ответил: мальчик не хотел нарываться на язвительные оскорбления… Впрочем, на Снейпа с его комментариями Гарри было неожиданно плевать, равно как и на Ремуса, волка этого дружелюбного, чересчур даже, особенно когда не надо, и Дамблдора, который был во всём виноват, Рона и Гермиону, их, предателей, ведь никогда рядом не бывает, когда нужны, очень, вот сейчас, и Сириуса…Сириуса – потому что крёстный так нелепо, глупо, по-дурацки посмел умереть и оставил Гарри одного!!! Снова!..
Мальчик не собирался закатывать истерику, как тогда, в кабинете у Дамблдора. Но если он сейчас попробует что-то возразить, Снейпу или Ремусу, то, наверное, не выдержит…Поэтому лучше молчать.
— Язык проглотили, мистер Поттер? – сразу же заинтересовался Снейп.
— Нет, спасибо, — тихо и чётко ответил Гарри. – Простите, я немного устал. Могу я поспать?
Тревожный взгляд Ремуса задержался на его лице.
— Ты уверен, что всё хорошо?
— Спасибо, замечательно, — твёрдо повторил Гарри. – Просто я устал.
— Ну…хорошо. Спокойной ночи, Гарри.
— И тебе.

Когда оборотень вошёл в гостиную, поджидавший его там в облезлом вельветовом кресле зельевар нехотя бросил:
— Поттер, через слово извиняющийся и твердящий «спасибо» — сразу после припадка ярости – вызывает некоторые…опасения. Ты следи за ним, жрец лунного культа.
Светловолосый мужчина упал в соседнее кресло и неуверенно улыбнулся:
— Северус, может быть, Гарри ещё не окончательно оправился после болезни…
— Нет, — неожиданно резко возразил мастер зелий. И серьёзно продолжил: — У меня на редкость дурное предчувствие. В твоих интересах, плешивый оборотень, смотреть за мальчишкой в оба глаза – только что у него был взгляд человека, который способен натворить что угодно.
— Северус, ты предвзято относишься к мальчику: у него большое горе, ему необходимо наше доверие.
— Сколько раз тебе повторять: не зови меня по имени, глупый волк!.. – оскорблено выдохнул Снейп. – Что касается твоего утверждения, я бы порекомендовал тебе, прежде чем высказывать вслух свои абсурдные мысли, подумать хоть мгновение – впрочем, я не уверен, что ты помнишь, как это делается, Люпин; ты, очевидно, не давал себе практики со времён школы. Поэтому доставай перо и пергамент и записывай руководство к действию, раз сам сообразить не в состоянии. Итак, тебе следовало бы спросить себя, коврик для клопов: должен ли ты спорить с человеком, который годы и годы провёл в качестве шпиона, двойного агента, подвергая себя каждодневной опасности раскрыться, жертвуя при этом не только собственной шкурой, но и бесценной информацией, и следовательно, жизнями других людей. Я доверяю своим предчувствиям, ты, потомок Беовульфа, превзошедший предка ничтожностью интеллекта и не унаследовавший ни грана мышечной массы, я доверяю своим предчувствиям – если бы я позволил себе сомневаться в них хоть на миг, я был бы уже сто, тысячу раз мёртв. Поэтому повторяю для особо одарённых идиотов: следи за Поттером в оба глаза и остальные шесть волчьих чувств, включая запылившуюся интуицию, ты, корм для канареек!
— Северус, ты неподражаемый мастер эпитета, — только и сказал Ремус, чуть поморщившись. – Отлично, я поговорю с Гарри.
— Не зови меня «Северус». И Поттер тебе всё равно ничего не скажет, — с досадой отозвался Снейп, поднимаясь из кресла и отходя к стене напротив камина.
— А ты перестань каждый раз выдумывать для меня новые оскорбления!.. Я знаю его лучше, чем ты.
— Перестать оскорблять тебя… А то что? – прищурился Снейп, уцепившись за первую фразу. – Дамблдору на меня пожалуешься, бедный, бедный маленький волк?
— Я… — оборотень запнулся.
— Вот видишь, ты даже сказать в ответ ничего толком не можешь, — с кривой ухмылкой констатировал зельевар. – А Поттер ответил бы. Какую-нибудь абсурдную оскорбительную чепуху – промолчать бы он точно не смог. Поэтому – говорю тебе ещё раз – я знаю мальчишку, я знаю, что он может натворить, и я абсолютно уверен, что мне совершенно не хочется убить десятилетия, разгребая последствия его необдуманных действий. Прощай, Люпин. Я бы выразил скромную надежду видеться с таким интеллектуалом, как ты, так редко, насколько это вообще возможно, но увы – мне предстоит вернуться в сию юдоль скорби уже завтра. Будущее предопределено и отвратительно, как твой дезодорант. Этот запах – последствие проклятия или твоей извечной нехватки денег?..
— Северус, — прошипел Люпин тихо-тихо, мрачно нахмурившись, — из твоих слов я вынес кое-что важное и хочу, чтобы теперь ты послушал меня: однажды моя тьма вырвется на свободу, и это будет последний день моей человеческой жизни. Свои провокации и оскорбления можешь засунуть себе в задницу и подтереться своим самомнением – не ты будешь тем, кто убьёт во мне человека. Но когда это случится, именно тебя мой зверь навестит первым – и молись, чтобы ты сам не превратился в объект своих прошлых насмешек, а просто сдох в мучениях. И ещё: я буду звать тебя Северус. Чаю не предлагаю – на сегодня мне хватило твоего изысканного остроумия. До встречи, Северус.
Во время люпиновской тирады Снейп стоял, подперев стену, не шелохнувшись, по привычке иронично поджимая губы и скептически хмурясь. После слов «До встречи, Северус», зельевар отклеился наконец от стены, с которой успел уже было сродниться, и широким шагом прошествовал к выходу. У самой двери, не оборачиваясь, он небрежно бросил: «Завтра вечером, Люпин», ступил за порог и тут же исчез – аппарировал.
Ремус покачал головой:
— Неужели, чтобы завоевать твоё уважение, тебя нужно каждый раз посылать к Мерлину, Северус?.. Впрочем, Гарри так и делает – а ты продолжаешь его ненавидеть. Только потому, что он сын Джеймса?.. И я по-прежнему не понимаю, что сказал сейчас такого особенного, из-за чего ты вдруг вспомнил мою фамилию и даже соизволил попрощаться. Что на тебя подействовало? Угроза? Упоминание моей второй ипостаси?.. Как же я не люблю не понимать, Северус… А с тобой вообще никогда ничего непонятно.
Он ещё долго сидел так, бездумно глядя на огонь и грея в руках чашку остывшего чая, который сотворил тут же, из блокнота. Ему постоянно дарили блокноты – а он ненавидел в них писать, хоть и выглядел, как изрядно поистёртый поэт-романтик.

Я никак не мог оторвать взгляда от тела моей жены. Осмыслить случившееся тоже не слишком получалось: если оперировать сухими фактами, то только что я читал стихи Снейпу (вернее будет сказать, он сам выискал их у меня в голове, да не суть важно), потом целовался с ним же, после чего применил третье непростительное к собственной супруге.
Вот это и называется насыщенной жизнью.
Мерлин и Моргана, что же мне делать??
Я убийца.
Ну и что?
Убийство стало моей профессией ещё с одиннадцати лет – тогда я вполне профессионально справился с Квиреллом. Так что ничего нового сегодня для себя мне открыть не удалось, разве что в очередной раз вспомнился избитый постулат о бренности всего сущего.
Я убийца собственной жены.
Да, но она мне жизнь сломала, тварь!
«Я не хотела от тебя детей, Гарри…» — мелькнули в памяти её недавние слова, и с моих пальцев сорвалась зелёная молния, и ещё одна, и ещё – они стрелами пронзили бездыханное тело Джинни, вспарывая её ещё тёплую плоть, открывая горячие красные зевы на её бледной коже, будто бы упругие лепестки маков распускались на ней, кровавые, наркотические, изумительные цветы…
Я был настолько восхищён, что тут же поспешил поделиться своим восторгом со Снейпом.
Мастер зелий на телегу про цветы никак не отреагировал, а я не мог прекратить сверлить безумным взором тело своей жертвы. И перестать говорить тоже не мог:
— Если бы здесь была Гермиона, она бы обязательно вспомнила Бодлера с его «Цветами зла». Она в восторге от этого французского поэта, помню, всё пыталась читать его стихи Рону, пока последний спьяну не швырнул в неё кружкой с пивом – дескать, экран телевизора жена ему загораживала. В этот день их любовь умерла, как сказали бы романисты девятнадцатого века. «Любовь прошла, завяли помидоры». Я набил ему морду после того, как выслушал Гермиону, всю в слезах – целое Мёртвое море накапало с её щёк на мой диван! Мы стали людьми-амфибиями на этом диване тогда, когда я вернулся, оставив окровавленного приятеля валяться в отключке. Гермиона сказала: «Я хочу», а мне было всё равно, к тому времени я уже начал потихоньку превращаться в камень со всеми этими изменами Джинни, так что был не прочь повеселиться, а с кем – с девочками, с мальчиками, да с той же Гермионой – неважно. На следующий день я пригласил её занять место моей секретарши, через неделю они с Роном помирились. Больше мы с ней не спали – я стал одержим поисками чего-то новенького, а Гермиона…чёрт её знает, может, ей просто не понравилось. Или были ещё какие-то сложные для моего скудного разума причины. Снейп?
Я наконец уговорил себя обернуться.
— Пойдёшь со мной?
Я герой.
Но мне надоело быть героем.
Снейп стоял и курил одну за одной.
— Но мне надоело быть рабом, Поттер.
— Ты не будешь больше, — пообещал я. – Всё меняется, Снейп. Иногда на абсолютно противоположное.
Кивок. Дескать, «я и не сомневался».
— Ты ведь назвал меня будущим Тёмным Лордом?
— Верно.
— Мне чертовски скучно, Снейп.
— Ты был бы весьма убедителен, произнося монолог Фауста о вселенской скуке. Но я – не Мефистофель.
— Ты лучше. Неважно. Я хочу повеселиться напоследок.
Снейп ухмыльнулся, делая шаг ко мне:
— Я с вами ещё не закончил, Мой Лорд…

Через секунду после пробуждения Гарри уже чувствовал себя смертельно уставшим. На голову как будто надели железный обруч, раскалили добела и применили заклинание постепенного сжатия.
Мальчик со стоном поднялся с кровати и огляделся. Около него на стуле аккуратно висела новая одежда, чистая, опрятная и самое главное – его размера. Модные протёртые джинсы и шёлковая белая рубашка, изящная серебряная цепь и чёрный шейный платок. Длинноносые туфли мирно стояли на коврике возле постели. На тумбочке лежали очки в изящной оправе. Гарри так удивился, что даже глаза открыл широко-широко – до этого они у него были сонные, прикрытые фиолетовыми веками, как одеялом, чуть припухшие.
«Интересно, кто одежду выбирал? Ремус, наверное», — решил мальчик, натягивая джинсы. Ему пришлось минут пять мучиться с неподатливыми пуговицами, а затем чуть ли не полчаса разглядывать себя в зеркало, вернее, не себя, а кого-то другого – сам Гарри просто не мог быть таким!..
Он смотрел на своё отражение – чуть скучающего, чуть надменного, благополучного и успешного молодого человека, богатого наследника и – по виду – совершенно невыносимого типа.
Гарри называли точной копией Джеймса. После событий пятого курса младший Поттер перестал радоваться этому определению. Мальчик был очень похож на отца – такого, какого видел в думосбросе Снейпа. И которого не мог уважать, как не мог уважать Малфоя и Забини – слизеринские забияки были больше похожи на Мародёров, нежели гриффиндорское трио. Самому Гарри никогда в жизни не пришла бы в голову идея подвесить кого-то вверх ногами на глазах у всей школы и попытаться снять с бедняги трусы. Особенно когда четверо на одного.
Да это было просто нечестно!..
Можно набить врагу морду или устроить магическую дуэль, или…в общем, есть же нормальные, цивилизованные способы решения проблем, когда не приходится унижать себя, пытаясь унизить другого!
— Замечательно выглядишь, дорогой, — сообщило зеркало.
— Я не Джеймс, — зачем-то сказал ему Гарри и отправился вниз, на поиски Ремуса и лекарства от головной боли.
Мальчик вышел из комнаты, подошёл к лестнице и задумался. Он никогда не скатывался лихо вниз по перилам, хотя и предполагал, что это здорово.
«Вот и проверим», — сказал себе Гарри, легко вскакивая на лакированную поверхность.
Ощущение полёта оказалось действительно приятным, но приземлился Гарри неудачно: на четвереньки и с жутким грохотом, умудрившись по пути сбить ногой миниатюрный столик, на котором стояла какая-то коробка с хлопьями.
— Гарри? – раздался обеспокоенный голос с кухни.
— Всё нормально, Ремус, я просто споткнулся, — поспешил уверить друга мальчик, поднимаясь на ноги и пытаясь навести порядок. Когда Гарри присоединился к своему бывшему профессору, Ремус лишь довольно улыбнулся, глядя на него:
— Ты прямо как Джеймс. Что желаешь на завтрак?
— Что-нибудь от головной боли, — поморщился мальчик.
— От головной боли, — эхом отозвался Ремус. Момент – и он уже исчез в камине, выкрикивая: «Комнаты Снейпа!»
— Блин, Снейп его убьёт, — потрясённо пробормотал Гарри.
Но нет, Ремус вернулся тут же, через пару минут, с маленькой склянкой в руке:
— Держи. Привет от Северуса. Так что там с завтраком? – оборотень похихикивал и отряхивался от копоти. Гарри залпом выпил зелье и осторожно поинтересовался:
— Всё нормально?
— Угу, — подтвердил Ремус. – Слышал бы ты его… А ещё лучше – видел! Просто из серии «увидеть и умереть». Я и сам чуть не умер, по крайней мере, Снейп выглядел как человек на грани непростительного, когда орал, что, дескать, какого Мерлина я вторгаюсь на его территорию без спроса…
— А…что он делал? – спросил Гарри.
— Ммм, — Ремус мучительно боролся с приступами смеха, — неважно… Это личное, да и нерушимых клятв ещё никто не отменял… Гарри! Будешь омлет?
— Да, спасибо, — вежливо ответил мальчик. Не то чтобы он был голоден. Но выслушивать причитания по поводу своей худобы и нездорового вида, особенно от Ремуса, точно не собирался.
После завтрака (Гарри оставил почти полную тарелку, зато выпил три чашки кофе и всё-таки не избежал лекции о здоровом образе жизни) Ремус предложил ему исследовать артефакты, доставшиеся мальчику по наследству.
Гарри был не против.

— …какая-то штуковина. Чёрная, матовая. Круглая. Предназначена для непонятно чего. Ремус, глянь, а?
— На медальон похоже, — заметил оборотень, уже битый час развлекающийся с шипящей статуэткой гадюки. Когда к ней приближался человек, она оживала и атаковала его. Змея всё пыталась схватить Ремуса за палец, но оборотень, благодаря своим не совсем людским инстинктам был быстрее и забавлялся тем, что уворачивался от надоедливого пресмыкающегося, а то и сам дотрагивался до него, легонько поглаживая.
— Ремус, да оставь ты в покое эту змею! Смотри, тут на бляхе есть какое-то углубление…
— Гарри, нет!..
Но любопытный мальчик уже надавил пальцем на медальон, запуская таким образом скрытый механизм. Секунда – и из матовой бляхи с оглушительным рёвом вырвалась струя драконьего пламени!..
— Ух ты…
— М-да. Так вот почему он чёрный – весь в копоти! Дай сюда, Гарри. Слава Мерлину, что ты направил его на стену, и сгорел всего один гобелен!
— Жалко…красивый был.
— Угу. В полнолуние существо, обитающее в нём, покидало своё пристанище и отправлялось на поиски пищи, рыскало по округе и вгрызалось в чужие сны. А на утро маглы обнаруживали своих близких с вырванными глазами, будто их наждачной бумагой кромсали.
— Бууэ, Рееемуус…замолчи…
— Мне Сириус рассказал, — пожал плечами оборотень. – Гарри, возьми меня, пожалуйста, за руку и оттащи от этой змеи. Кажется, я попал под её гипнотическое обаяние…
Мальчик поступил, как велели.
— Надо осторожнее быть, — вздохнул оборотень.
Гарри уже рылся в очередном сундуке:
— Смотри, что это?
— Хм…кинжал?
— А что тут за бороздки тогда?
— Я думаю…это для жертвенной крови, чтобы стекала…
— Ремус, это отвратительно! Слушай, я знаю, что это за кинжал. И ты прав: он так и называется, Жертвенный Клинок.
— И откуда ты это выцепил?
— Да кто его знает! Я просто вдруг понял и всё. Слушай, он классный. Я его себе оставлю.
— Ну…ладно, — неуверенно произнёс оборотень, — но сначала надо выяснить, не представляет ли он опасности для своего владельца…думаю, стоит узнать мнение Северуса.
— Как будто Снейпу известно всё на свете, — проворчал Гарри. Мальчик точно знал, что кинжал не причинит ему вреда. Более того, он уже когда-то видел этот кинжал, Гарри видел во сне, что забирает себе артефакт и…что было дальше, юный волшебник не помнил. Но всё это каким-то образом касалось его ночных кошмаров, которые, кажется, были вещими снами если бы только знать, что они предвещают…
— Я поговорю с ним, — твёрдо сказал Ремус, — мы не можем рисковать. Ну что, пойдём поедим?
— Ты издеваешься, да? После всего, что ты мне тут рассказывал про вырванные глаза…
— Да, мне тоже как-то мясного сразу захотелось, — невозмутимо подтвердил оборотень, взглянул на ошарашенного собеседника, не выдержал и расхохотался. – Видел бы ты своё лицо…
— Ну спасибо, — обиделся Гарри.
— Давай, я сделаю тебе самый фантастический латте в твоей жизни, — коварно уговаривал Ремус.
Отказаться Гарри просто не смог.

Во время обеда произошло то, чего мальчик боялся больше всего. Вроде поначалу мирно разговаривали, шутили, смеялись. А потом Ремус вдруг сказал:
— Я хочу навестить твоих опекунов.
Гарри вздрогнул:
— Зачем?
Оборотень неопределённо нахмурился:
— Может быть, для того, чтобы душу из них вытрясти? Хотя, не думаю, что можно изъять то, чего нет. Тогда хоть испугаю этих несостоявшихся убийц. Им что-нибудь передать от тебя?
— Нет…не надо…
— Ну как знаешь, — демонстративно легкомысленно улыбнулся оборотень, вгрызаясь в сочную отбивную.
— Ремус. Я имею в виду – навещать никого не надо.
— Гарри…если бы здесь был Сириус, твои маглы бы бегали по своему чистому, опрятному дому визжа и хрюкая от страха, потому что Бродяга превратил бы их в свиней!
— Но ты – не Сириус, зачем тебе превращать их в свиней?
— Он просил меня…незадолго до…хм, инцидента, позаботится о тебе…как если бы это был он сам.
— То есть, совершая такое же количество глупостей? – резко спросил мальчик.
— Гарри… — поражённо выдохнул Ремус.
— Хочешь поспорить? Опровергнуть это? Сказать, что крёстный был благоразумным человеком? Ну так давай, очень интересно будет послушать, — огрызнулся Гарри.
— Хорошо, Сириус был довольно импульсивен, но…он любил тебя.
— А ты любил его! А я его убил! И теперь ты ненавидишь меня! – не выдержал мальчик, вскакивая из-за стола. Вилка с громким звоном упала на пол.
— Успокойся, — поражённо сказал оборотень, — я вовсе не… Я понимаю, что это был несчастный случай! И я не ненавижу тебя, Гарри, как я могу?.. Ты сын Джеймса, крестник Сириуса, ты… очень добрый ребёнок. И ни в чём не виноват.
— В том-то и дело, что я виноват, только я!..
— Гарри, — серьёзно обратился к мальчику Ремус, — нужно что-то делать с этим. Ты не можешь не понимать, что смерть Сириуса была вызвана действиями Беллатрикс Лейстрендж, которая его убила.
— Да, но я…
— Гарри, это было стечение обстоятельств…
— Нет! Просто Волдеморт обманул меня, и я ему поверил!
— Гарри, выслушай меня! Ты всё сделал правильно. У тебя был минимум информации, из которого тебе пришлось исходить, чтобы принять трудное решение. И ты сделал это! Альбус не рассказал тебе всего; мне очень жаль, что так вышло… Северус подчинялся его приказу учить тебя окклюменции, но из-за ваших сложных взаимоотношений…произошло то, что произошло. Понимаешь, Гарри, мы все виноваты в том, что Сириуса теперь нет – и я, и Альбус, и Северус, и ты, и члены Ордена…но убила-то его Беллатрикс. Она – его убийца! Если захочешь, сможешь отомстить ей, убив её любимого господина, но пожалуйста, не казни себя!
— Рем…насчёт Вол…
— Нет, Гарри, подожди. То, что случилось у Дурслей – произошло из-за этого? Из-за того, что ты признал себя виновным и сам себе вынес приговор?
— Это всё потому, что Дамблдор отдал меня на воспитание людям, которые ненавидят меня, которые заставили меня жить в чулане и работать, как домашний эльф, наказывали за каждое проявление стихийной магии, называли «ненормальным ублюдком» из-за моих способностей, а под конец чуть не убили! – рявкнул Гарри. – И да, ты прав, в смерти Сириуса Дамблдор виноват настолько же, насколько и я! И мне придётся опять стать убийцей из-за чёртового пророчества, и в этом тоже виноват Дамблдор!
Выкрикнув эти гневные слова, мальчик выскочил из кухни в гостиную и в один миг взлетел по ступенькам; через пару секунд он скрылся в своей комнате, не забыв перед этим с оглушительным треском хлопнуть дверью.
Ремус с растерянным видом вышел из кухни. И наткнулся взглядом на фигуру зельевара, с самодовольным видом сидящего всё в том же протёртом бордовом кресле.
— Северус? – удивился оборотень. – Давно ты здесь?
— Почти с самого начала, — усмехнулся Снейп, — вашей милой беседы. Я собирался обнаружить своё присутствие раньше, но шпионские привычки прочно засели в подкорке…
— Ты…ты подслушивал!
— Ничуть. Поттер – да и ты тоже – орал так, что теперь вся улица в курсе ваших дел. Впрочем, тебе не на что жаловаться, Люпин: если бы я не отдался сейчас какофонии ваших визгливых голосов, то продолжал бы исходить из неверных посылов относительно мальчишки и мог бы сделать ошибку… Отсутствие информации, знаешь ли, лучше, чем неверные сведенья – можешь убедиться на печальном примере Поттера.
— Северус, — проговорил оборотень, падая в кресло и ничего не слыша: его мысли занимал только Гарри, проблемы мальчика. – Что же мне делать?.. Я ведь не знал, что эти маглы…Гарри никогда не рассказывал…
— Разумеется, — сухо подтвердил Снейп. – Он самоуверенно полагал, что справится сам. Мальчишка совершенно не уважает…
— Да нет же, идиот, ему просто стыдно! – не выдержал Ремус. – Так же, как тебе стыдно вспоминать себя во времена Мародёров… Да и мне тоже, — тихо закончил он.
— Как мило, плешивый оборотень начитался дешёвых бульварных книг и решил податься в психотерапию – да, мистер Поттер, нет, мистер Поттер, хотите поговорить об этом, мистер Поттер, а что вы сами думаете, мистер Поттер, сеанс окончен, будьте добры передать деньги моей секретарше, мистер Поттер! – глумился разъярённый Снейп.
— Северус, прости, что назвал тебя идиотом, — ровным тоном произнёс Ремус. – Я не хотел тебя оскорбить. Что касается Гарри…просто, мне кажется, я знаю, что он чувствует. Он стыдится своей слабости, ведь его называют героем, а он не может справиться с какими-то маглами…или даже не так. Может быть, мальчик понимает, что нормальные дети не должны иметь таких проблем – а он так хочет быть нормальным! Его родственники постоянно повторяли ему, что Гарри не место в обществе добропорядочных людей…
— Строго говоря, он не является нормальным мальчишкой и по нашим меркам, — заметил Снейп. – Змееуст, победитель Турнира Трёх Волшебников, к тому же пророчество это, согласно которому он единственный может спасти мир от Волдеморта – хотя я не верю, конечно же, этой абсурдной чепухе, – и кроме всего прочего, Сириус Блэк, убийца двенадцати маглов, в качестве крёстного… (Не стоит так угрожающе скалиться, волк: я излагаю мнение обывателей, который читают «Ежедневный Пророк» и верят каждому слову) Таким образом, я убеждён, что Поттеру пошло на пользу его проживание рядом с маглами, которое стало своеобразной «прививкой», прелюдией к тому, с чем ему пришлось столкнуться в дальнейшем. Белоручка не смог бы выстоять лицом к лицу с Тёмным Лордом, в этом я уверен… На мой взгляд, всё происходит закономерно: осознав в раннем детстве, что за выживание нужно бороться, Поттер с успехом проделывает это, учитывая, что он всё ещё находится в этом лучшем из миров.
— Прививка? Прелюдия? – не веря своим ушам, переспросил Ремус. – Северус, ты что, не понимаешь?! Душа Гарри – это глубокая кровоточащая рана сейчас; он ничего не говорит и никому не верит… Он ненавидит себя, нас, вообще всех! Мальчик пытается быть спокойным, но если хоть немного надавить на него, приходит в ярость, с языка его слетают лишь упрёки…
— Слишком много патетики, Люпин, не находишь? Из какого бульварного чтива ты выудил словосочетание «душа – глубокая кровоточащая рана»? – насмехался Снейп.
Ремус почувствовал, как внутри него заскреблось что-то злое, мерзкое; оно требовало воли и крови.
— А ты такой же, как он, — мстительно протянул оборотень, — и твоя душа тоже – глубокая кровоточащая рана. Вы вообще с Гарри похожи. Больше, чем тебе того хотелось бы.
Сравнение с Поттером, как и ожидалось, вывело Снейпа из себя. И Ремусу никак не удалось бы избежать гневной отповеди, если бы сверху не раздался голос Гарри, и через минуту по лестнице не спустился золотой мальчик Дамблдора собственной персоной:
— Ремус, насчёт кинжала, я знаю, для чего он, кстати, извини, что накричал, ой, Снейп, в смысле, здрасте, я вас не заметил, я имею в виду, добрый день, профессор.
— Действительно, день, — вспомнил Ремус, — а ты говорил, что будешь вечером?
— Обстоятельства изменились, — небрежно бросил Снейп, — так о каком кинжале вы говорили, мистер Поттер?
Гарри демонстративно пожал плечами и ответил, что понятия не имеет, о чём идёт речь, тогда мастер зелий злобно уставился на Ремуса, и несчастному оборотню пришлось принять на себя роль рассказчика.
— И где этот кинжал? – спросил Снейп наконец.
— Гарри? – строго повернулся к мальчику Ремус.
Юный волшебник нехотя протянул своему учителю искомый предмет.
— Так что вы узнали о нём, мистер Поттер?
— Ну…это Жертвенный Клинок. Через миг после смерти волшебника, когда его тело покидают душа и магия, как неотъемлемая часть души, этим кинжалом нужно…ну, проткнуть, и тогда вся сила мага вольётся в того, кто использует кинжал.
Снейп выглядел неприятно удивлённым:
— Откуда вы узнали это, Поттер.
Гарри вырвал у него из рук клинок и пожал плечами:
— Достаточно того, что я знаю. И я знаю, что вы сейчас скажете: это тёмный артефакт и всё такое… Но кинжал по праву принадлежит мне – достался по наследству, есть даже официальные бумаги какие-то. Так что отдавать его вам, Ремусу, Дамблдору – да кому угодно! – я не собираюсь, можете хоть обораться и снять с меня миллион баллов, — Гарри легкомысленно усмехнулся. Те несколько десятков минут, проведённые в его комнате, не прошли для мальчика даром – он всё вертел в руках свою находку, и потом он вдруг [i]вспомнил[/i].
Его сон – там Гарри читал книгу об этом кинжале. Всё было достаточно смутно и расплывчато, но кое-что мальчик разглядеть успел. И теперь был уверен, что кинжал ему понадобится для чего-то важного.
— Хорошо, Гарри, ты прав, мы действительно не можем отобрать у тебя кинжал, но ответь хотя бы, откуда ты знаешь об этом тёмном предмете?
Мальчику не хотелось что-то скрывать от Ремуса. Оборотень ему нравился, оборотень был старшим другом, может быть он поймёт… Ведь Гарри так устал держать всё в себе…
Однако у юного волшебника хватило выдержки ограничиться небрежным:
— Видел во сне.