* * *
Есть женщины, для которых увядание наступает очень быстро, каким бы пышным ни было цветение , а есть те, кто как будто готов благоухать до глубокой старости. Белинда Ван Криккен, урожденная Гринграсс, относилась, несомненно, ко второй категории. Стройная, гибкая, с вечно юными мечтательными глазами и полными зрелой грации движениями, она казалась воплощением красоты женщины в полном расцвете сил. Когда в полутьме ресторана она повернулась, сидя за столиком, наряженная в длинное платье из розового атласа, с меховой пелериной на плечах, Гектор подавил восхищенный вздох. Он никогда не был влюблен в Белинду, но всегда восхищался ею, как эстет восхищается произведением искусства.
Она любезно протянула ему руку в белой перчатке до локтя. Он приложился к запястью. Затем раскланялся с ее мужем, белокурым сонным голландцем, и замер.
Он должен был приготовиться к тому, что Клементина будет здесь, но все же едва сумел совладать с собой. Она смотрела распахнутыми, почти бесцветными в полумраке глазами из-за тонких стекол очков; белокурые волосы падали на хрупкие плечи, обтянутые шелковистой тканью платья — темного, в экзотических цветах… Едва шевеля пластилиновыми губами, он поздоровался.
— Здравствуйте, — ответила она тихо и просто, не сводя с него светлых печальных глаз. — Рада вас видеть.
— Клементина решила посетить Амстердам, — засмеялась Белинда. — Все когда-то нужно делать впервые в жизни, правда, дорогая?
— Правда, — спокойно согласилась Клементина. — Я была в Париже несколько раз…
Тут она метнула на Гектора взгляд, и он поежился, вспомнив её колдографию в розарии „Багатель“. Где-то вдали стали бить часы на знаменитых амстердамских башнях, играя мелодии, каждая на свой манер. Гектор меланхолично улыбнулся, вспомнив, как когда-то впервые стоял в самом начале Принцен-граахт, и, смотря на убегавший вдаль канал с плакучими ивами, мечтал обойти его со своей будущей девушкой. Тогда ему было только двадцать два…
— Была еще в Риме, но там так жарко, что я не успела рассмотреть достопримечательности. В Брюсселе мне понравилось гораздо больше. К тому же местные жители весьма забавны.
Муж Белинды между тем принялся за копченого угря. Сама она аккуратно взялась за куриное сотэ. Клементина лениво посмотрела на такое же у себя в тарелке.
— Какие новости в Британии?
Трэверс призадумался, что ей можно рассказать из последних событий.
— Малкольм Уизли опубликовал статью, — наконец деланно расхохотался он. — Представляете, отказывается там от того, чтобы его род считали чистокровным, и перечисляет магглов, с которыми Уизли состояли в родстве!
Белинда беззвучно рассмеялась, и даже Клементина позволила себе усмешку.
— Если ему нравится считать себя полукровкой, не будем мешать, — Белинда слегка пригубила вино. — Их семейство давно позорило само звание чистокровных. Ты ведь немного помнишь их младшего отпрыска? И это чистокровные?
Клементина чуть криво усмехнулась.
— Как хорошо, что везде встречаешь знакомых. Белинда показывает мне достопримечательности Амстердама. Рейксмюзеум, музей Рембрандта… Но мне все же больше нравится Лейдсеплейн.
Белинда слегка покраснела.
— Творческая натура… — пробормотала она извиняющимся голосом.
А Гектор смотрел на Клементину, такую тихую и печальную в полутьме, в простом платье, с простой прической — и понимал, что сейчас проживает, может быть, самые лучшие и неповторимые мгновения своей жизни. Они уходили безвозвратно, таяли, подобно туману, но как же хотелось материализовать их, чтобы оставить при себе и проживать вновь и вновь…
— Простите, но у меня немного болит голова, — сказала Клементина. — Боюсь, после десерта я откланяюсь.
— Нам тоже пора, — Белинда бросила взгляд на мужа. — Мы ведь должны еще заехать к твоей тете.
Гектор едва не заметил, как они попрощавшись у входа. Клементина одиноко стояла на улице, делая вид, что его не замечает. Белинда, подойдя к подруге, что-то пробормотала ей. Затем Клементина медленно пошла вперед…
Несколько минут Гектор нерешительно смотрел на цветастое платье девушки. Затем, словно решившись на что-то, подошел к ней.
— Я собираюсь прогуляться пешком, — сказала Клементина. Гектор кивнул и пошел рядом с ней. Услышав цоканье ее каблуков, он машинально протянул ей руку, и девушка оперлась на нее.
Несколько минут они молчали. Клементина, похоже, не считала нужным начинать разговор и близоруко озиралась по сторонам. Гектор также не решительно не знал, с чего начать разговор. Сердце гулко стучало, но он властно заставил его замолчать.
— Мне недавно Кантанкерус сказал интересную шутку, — начал он наконец. — Хотите расскажу?
— Ну, расскажите, — его спутница жеманно кивнула и снисходительно посмотрела на окно углового дома. От волнения ее очки немного съехали на кончик длинного носа.
— Однажды мы с ним попали в дождь и не могли уехать из Ньюкасла. Из-за дождя совы не летали. Кантанкерус задымил и сказал: „А мне все равно. Мне лишь бы была курилка — я тут бы и поселился“.
Клементина рассеянно смотрела на ограду парка и осторожно поправила очки. Гектор и сам не мог понять, понравился ли ей рассказ или она прослушала его по причине природной рассеянности. Деревья за оградой шумели, словно были недовольны разгоравшейся осенью. Гектор продолжал рассказывать историю о том, как Нотт, вальяжно развалившись в кресле, заявил: „У меня есть одно великое качество — я ужасно не люблю работать“.
— Вам понравилось? — осторожно и чуть насмешливо спросил он спутницу. Мелькавшая рядом набережная канала казалась ему сейчас темным коридором, по которому они вдвоем должны были выйти куда-то.
— А должно понравиться? — Клементина поиграла плечами и бросила на Гектора пронзительный взгляд. Сейчас ее серо-голубые глаза снова стали казаться неестественно большими.
— Почему бы и нет? — спокойно ответил Трэверс.
Клементина спокойно выдержала его взгляд. От запаха ее духов наступил легкий дурман, словно тело попало в ароматный сон.
— Давайте зайдем в лавку, — неожиданно сказала Клементина. — Я давно мечтаю купить себе подсвечник с тюльпанами. — Сейчас в отличие от ресторана она снова говорила слегка жеманным голосом, словно играла какую-то роль.
— Давайте, — охотно подтвердил Трэверс. В глубине души он понимал, что все происходящее было спланированным заранее спектаклем, но какова точно его цель, сказать не мог.
Лавка мастера ван Дрейли оказалась небольшим помещением, уставленным мебелью, бюстами, картинами и даже музыкальными инструментами. Хозяин — невысокий человек с бородкой клинышком — объявил, что до закрытия осталось полчаса. Клементина отошла вглубь зала и, поправив очки, стала рассматривать подсвечник в форме раковины. Затем ее взгляд упал на небольшую фарфоровую статуэтку в виде корзинки с красными и желтыми тюльпанами. Рассматривая ее, девушка аккуратно потрогала пальцем цветы.
„Давайте пить жасминовый чай. Вы любите жасминовый чай?“
„Да, конечно. Должно же у нас быть хоть что-то общее“, — вспомнил он слова Клементины при их первом знакомстве.
— С Вами все… — донесся до него, как из тумана, удивленный голос хозяина.
Гектор обернулся. Клементина, облокотившись на черный рояль, тяжело дышала. Похоже, ей стало плохо то ли из-за ароматов, то ли из-за спертого воздуха. Быстро расплавившись за корзинку, Гектор вывел спутницу на улицу и, подхватив под руку, повел в сторону башен. Несколько минут Клементина тяжело дышала, как рыба, учуявшая свежий воздух. Затем, как ни в чем не бывало, продолжила путь.
— С вами все хорошо, мисс Бэрк? — Гектор с тревогой посмотрел на ее плечи.
— Ах, да… Стало немного дурно.. Спасибо за покупку, но мне так неудобно…
— Считайте, что вы побывали у меня в гостях, — улыбнулся Гектор.
— Почему я у вас в гостях? — спокойно подняла брови Клементина.
— Я был в Амстердаме раз десять, а вы — в первый, — мягко улыбнулся Гектор. Только сейчас, глядя на Клементину, он вспомнил ее письмо пятилетней давности: „Но взять что-либо от Вас я считаю для себя морально невозможным“. Теперь корзинка с тюльпанами лежала в ее сумочке, и его спутница, похоже, не испытывала из-за этого неудобств.
— Кстати, давно хотела Вам сказать, мистер Трэверс: какой Вы молодец, — неожиданно серьезно сказала она.
— Спасибо, мисс Бэрк.. — сказал Гектор,
— Право, я внимательно слежу за вашими успехами, — пристально посмотрела на него Клементина. — Ой… — девушка неожиданно остановилась и вскрикнула.
— Что с Вами? — изумился Гектор.
— Я забыла дорогу в мой отель… Боже, боже, что мне делать? — заметалась Клементина.
— Аппарировать, — спокойно сказал Гектор.
— Аппарировать?
— Ну да, конечно, аппарировать. Как зовется ваша гостиница?
— Кажется…— Гектор с нежностью погладил ее руку… Как некогда… — „Арт-отель“.
— Тогда держитесь, — мягко взял он руку девушки. Удивительная нежность ее ладони заставила забыть обо всех обидах и огорчениях.
Мгновение спустя они стояли возле сияющего фойе. Швейцары в ливреях убирали столики: осенью поесть у канала было почти невозможно. В помещении звучал рояль, на котором стоял букет астр. Проходивший мимо пожилой мужчина что-то на ходу говорил рыжим близнецам. „Внуки“, — подумал Гектор. Что, если однажды он сам станет дедом? Эта мысли отчего-то вызвала отвращение, заставив поежиться что-то внутри.
— Мне пора, мистер Трэверс, — сделала легкий книксен Клементина.
— Правда… Что же, до свидания. Пишите, — выразительно посмотрела она протянула руку, от которой исходил едва уловимый аромат. Гектор приложился к ней.
— Спасибо вам за чудесный вечер, мисс Бэрк, — вздохнул Гектор.
— Все в жизни необъяснимо, мистер Трэверс, — легко улыбнулась Клементина. Мгновение спустя ее платье мелькнуло в свете огней.
Комментариев нет