Школа цинизма

Глава 6

— Гермиона, а ты знаешь, что будет поход в Хогсмид?
Гермиона повернулась, посмотрела на Лаванду, ещё раз прокручивая в голове то, что сказала бывшая девушка Рона. Последние несколько дней мысли были заняты совершенно не тем.
— А кто, по-твоему, вешал объявление?
— Ну, не знаю, – смутилась Лаванда. – Просто раньше ты как-то не обращала внимания на такое.
— Теперь приходится, – вздохнула Гермиона и улыбнулась, делая вид, что всё в порядке, она обязательной пойдёт с друзьями, а сейчас просто решает задачку по нумерологии, вот и не сообразила сразу, о чём спрашивала Лаванда.
Откуда Лаванде было знать, что Гермиона ждёт этого похода не меньше, чем её однокурсницы. Правда, Макгонагалл ещё ни словом не обмолвилась про то, что она сможет встретиться с кем-нибудь из Ордена, но у неё в голове не укладывалось, что профессор может её подвести.
— Привет, Гермиона, – в гостиную Гриффиндора влетели Гарри и Рон. – Можно тебя на минутку?
— Конечно, – Гермиона закрыла книгу и прошла за мальчишками в комнату Рона – у него, как у старосты факультета, была своя отдельная спальня. – О чём вы хотите поговорить?
— Ты знаешь, что на следующих выходных поход в Хогсмид?
— Гарри, я сама вешала объявление! – закатила глаза Гермиона. – И если вы об этом, то да, я пойду с вами. Только не понимаю, зачем из этого делать такую тайну.
— Это хорошо. Потому что вчера с нами связывалась Тонкс…
— Когда? – моментально насторожилась Гермиона. – Почему вы мне ничего не сказали?
Парни переглянулись.
— Это было поздно, уже за полночь.
— А сегодня мы тебя не видели… – добавил Рон.
— Ладно, понятно, – нетерпеливо отмахнулась Гермиона. – Что она сказала?
— Просто сказала, что повидается с нами в Хогсмиде. Ты же знаешь, она на пятом месяце беременности, Люпин её никуда не отпускает, – Гарри усмехнулся. – Говорит, хоть с нами увидится.
Гермиона вздохнула. Значит, приедет Тонкс. Что ж, если подумать, это лучший вариант – она не настолько щепетильна, как кто-нибудь из Уизли, и не будет задавать вопросов, как Люпин.
— Как же он отпускает её в Хогсмид? Не боится, что столкнётся c Пожирателями?
— В сам Хогсмид она не пойдёт, мы с ней встретимся около Визжащей хижины, – пояснил Гарри.
— Да, спасибо, что сказали, – Гермиона улыбнулась – пожалуй, впервые за всю неделю – и выскользнула из комнаты. Значит, Макгонагалл смогла связаться с Орденом. Значит, всё не настолько паршиво, как может казаться на первый взгляд – просто они не знают, что творится на самом деле. Гарри – вот Гарри наверняка знает, Гермиона несколько раз видела, как после отбоя он выходил из кабинета Макгонагалл и сразу прятался под мантией-невидимкой. Она не спрашивала.
Малфой уже вернулся – Гермиона поморщилась при виде пачки сигарет на подоконнике рядом с открытым окном. Это была его привычка – курить сразу по возвращении с занятий. Гермиона бросила сумку на диван, приказала Этти принести себе чаю и уселась на подоконник, положив подбородок на колено и смотря на горы на горизонте.
Она слышала, как сзади хлопнула дверь в комнату Старосты мальчиков.
— Грейнджер, ну почему, если всё плохо, тебе надо испортить день ещё больше?
— Не нравится моё общество – я тебя не держу, – буркнула она, не поворачиваясь.
Малфой ничего не ответил, подошёл к подоконнику, забрал пачку сигарет. Гермиона мельком бросила на него взгляд – простой чёрный костюм, чёрная мантия, застёгнутая на все пуговицы, перчатки на руках, светлые волосы собраны в хвост.
— Ты что, куда-то собрался?
— А с каких это пор я должен перед тобой отчитываться?
— Может, с тех, что я тоже староста, а покидать школу нельзя?
— У меня есть на то персональное разрешение директора.
— Даже не сомневаюсь, – хмыкнула Гермиона. – И куда же ты направляешься? На аудиенцию к Тому-кого-нельзя-называть? Или в Лондон убивать невинных магглов?
— В Азкабан.
Брови Гермионы удивленно взлетели вверх. Почему-то она понимала, что на этот раз Малфой совершенно не смеётся.
— Сам пойдёшь, с повинной? Даже ареста ждать не будешь?
Дура. Сколько раз говорила Гарри и Рону, чтобы они не провоцировали Малфоя. А сама ещё лучше – только дай повод его зацепить. Ведь прекрасно знает, зачем Малфой отправляется сейчас в тюрьму.
И Малфой тоже знал, что она понимает.
— Запомни одно, сучка, — прошипел он, упираясь в подоконник и нависая над девушкой. – Когда всё закончится, я лично прослежу, чтобы тебе досталась камера моего отца.
— Не сможешь, – усмехнулась Гермиона, глядя ему прямо в глаза. – Потому что если я и отправлюсь в Азкабан, то только за твоё убийство. Скажи, – она не стала дожидаться, что он ответит. – Если Сам-знаешь-кто сейчас руководит министерством, почему же он ещё не выпустил твоего отца? или Люциус настолько мелкая сошка, что его пребывание на свободе ничего не решает?
А вот это она зря сказала. Малфой навис над Гермионой, заставив ту вжаться в широкий косяк. Его лицо было настолько близко к её, что она чувствовала его тёплое дыхание на своей щеке. От этого ощущения бросало в дрожь – только от страха ли, или от чего-то другого.
— Прикуси свой язык, грязнокровка, – проговорил Малфой – этот тихий шипящий шёпот был страшнее самых громких угроз. – И не вздумай ещё хоть слово сказать про моего отца…
— Иначе что, Малфой? – Гермиона пересилила себя и подняла голову, из-за чего его ухо оказалось в каких-то сантиметрах от её губ. – Опять меня ударишь?
— Я могу сделать с тобой такое, грязнокровка, что любая пощёчина покажется тебе комариным укусом.
Он оттолкнулся от косяка и отступил назад. Гермиона со свистом втянула в себя воздух, только сейчас поняв, что не сделала ни вздоха, шепча угрозы ему на ухо. Чёрт, почему так трудно дышать рядом с ним? Неужели она настолько его боится?
А Малфой одёрнул мантию, спрятал палочку в карман и, издевательски кивнув на прощание Гермионе, вышел из гостиной. Староста девочек ещё раз вздохнула и спрятала лицо в ладонях. Её била дрожь, только объяснить эту дрожь страхом уже не получалось.

~~~~

Малфой не вернулся до самой ночи – Гермиона, как всегда, сидела за учебником, но почему-то не в своей комнате, а в гостиной, словно ждала, когда он появится. Часы уже показывали час ночи, глаза закрывались, строчки сливались в одно чёрно-серое пятно, а Малфой так и не пришёл. Гермиона отложила книгу, зашла в свою комнату и, не снимая кофты, упала на кровать. Потом всё-таки разделась, залезла под одеяло, погасила лампу. Но сон не шёл.
А ещё через час в гостиной раздался какой-то шум. Сама не понимая, что делает, гриффиндорка вскочила с кровати, и, даже не надевая балетки, вылетела из спальни.
Малфой стоял у камина, опершись руками о каминную полку, и смотрел на огонь. Его волосы были распущены, мантия расстёгнута.
— Малфой?
Он резко обернулся к ней, и она увидела, что под глазами у него залегли круги. Ей вдруг стало больно – настолько отличался этот парень, который стоял сейчас перед ней, уставший, вымотавшийся, от того обычного высокомерного Слизеринского принца, которого она знала.
— Ты не спишь? – ей показалось, что он сказал это с облегчением.
— Что случилось?
— Тебя это не касается. – Опять этот холодный презрительный тон, опять он от неё отвернулся.
— Ты был в Азкабане?
— А у тебя есть основания мне не верить? Можешь послать запрос в тюрьму – тебе подтвердят, что Драко Малфой посещал своего отца, Люциуса Малфоя, с указанием времени и подробным описанием процедур, через которые его пропустили, например, изъятие палочки и проверка на оборотное зелье.
Гермионе стало стыдно – пусть даже это и Малфой, никто не заслуживает того, чтобы навещать собственного отца в тюрьме.
— Извини. Ты… – она замолчала, поняв, что совершенно не знает, что спросить.
— Грейнджер, это что, гриффиндорский принцип такой – пожалей врага своего?
— Ты мне не враг.
— А кто?
— Не враг, – упрямо повторила она, разглядывая ковёр у своих ног. – Врагов ненавидят, а я… я тебя только презираю.
— Что, грязнокровка, не хватает на такое сильное чувство, как ненависть?
Гермиона подняла глаза и увидела, что он стоит напротив неё, смотря на неё заинтересованным взглядом, как учёный наблюдает за ходом необычного эксперимента.
— Просто не хочу размениваться по пустякам.
— Как трогательно, Грейнджер, – Малфой усмехнулся. – Даже не представляю, как я смогу жить без твоей ненависти.
— Как-нибудь сможешь.
Неправильно. То, как они стоят друг против друга, как смеются над жестокими шутками и получают от этого удовольствие – всё это неправильно. Гермиона вдруг поймала себя на том, что она рассматривает лицо Малфоя – сейчас, в тусклом свете камина, его обычно бледная кожа приобрела оттенок загара, огонь отражался в его серых глазах, делая их из ледяных огненными. И это был Малфой – по-жестокому красивый, холодный настолько, что можно обжечься.
Странная игра. Они просто смотрели друг на друга, пытаясь вложить в свой взгляд больше презрения. Кто первый отвернётся, усмехнётся, как-то нарушит эту тишину. Как игра в шахматы – смотришь на доску, пытаясь просчитать следующий ход, ждёшь, когда же противник устанет искать стратегию и сдастся. Движение фигуры, шлепок по часам – и опять, томительное ожидание следующего хода, одновременно думая, как на него ответить и что будет потом.
Гермиона судорожно вздохнула и облизнула внезапно пересохшие губы. И тут же почувствовала, как Малфой схватил её волосы на затылке, притянул к себе. Она всхлипнула от неожиданности, уткнувшись носом в его плечо, подняла голову, чтобы не задохнуться. И почувствовала, как он наклонился к её уху.
— Не вздумай стоять у меня на пути, грязнокровка, — прошептал он. Его дыхание шевелило её волосы.
Гермиона чуть повернула голову. Когда это оскорбления в коридорах заменили вот такие угрозы, прошептанные на ухо, и от этого ещё более страшные? Она подняла руку, положила её на плечо слизеринцу. Почувствовала, как он напрягся.
— А ты не ходи по той дороге, по которой иду я, – ответила она, усмехнувшись. Усмешка получилась необычная. Недобрая. Малфоевская.
На миг ей показалось, что он её сейчас оттолкнёт от себя, словно она пачкала его костюм, но он не шевелился, так и стоял близко-близко к ней, не отпуская её волосы. Словно прислушивался к чему-то. Гермиона задержала дыхание, ожидая чего угодно. Но ничего не происходило.
— Сука, — выплюнул он и резко отвернулся. Гермиона тряхнула головой, избавляясь от этого наваждения. Дождалась, когда он скроется в своей комнате и захлопнет за собой дверь, и только тогда посмела выдохнуть. Проклятье… Да что же это творится…
Собственная комната вдруг показалась чужой и непривычной. Гермиона села на кровать, не забираясь под одеяло. Она сейчас не заснёт, это она понимала. Встала, достала из шкафа джинсы, оделась, накинула сверху мантию и спустилась из башни. Чувство было такое, что она бежит, не зная куда и от чего. От её просторной комнаты в Башне старост, от свитков пергамента с выполненными на месяц вперёд заданиями, от прочитанных ещё давно учебников и книг по тёмной магии, которые ей давала Макгонагалл. От привычки пить холодный чай без сахара. От запаха дорогих сигарет в гостиной, от пепельницы на подоконнике. От ощущения того, что в любой момент дверь спальни Старосты мальчиков может открыться и выйдет Малфой.
Чёрт. Она солгала ему, сказав, что не ненавидит его. Она его ненавидит и поэтому боится. Боится до холода в груди, до дрожи в коленках. Боится не потому, что он – Малфой, слизеринец, сын Пожирателя смерти, не потому, что он сильнее её в тёмной магии. Боится, потому что не может его разгадать. Сколько раз она смотрела в его глаза и не видела ничего. Говорят: глаза – зеркало души, они не обманывают. Тогда выходило, что у Малфоя либо не было души, либо его глаза умели обманывать. Она была бы рада любому изменению – будь то ненависть или боль. Но в его глазах была только пустота – холодная, серая пустота. И это пугало.
Перед ней была лестница. Гермиона, не задумываясь, куда она ведёт, поставила ногу на ступеньку и побрела наверх. Всё равно куда, лишь бы не стоять на месте. Лестница вела на Астрономическую башню.
Она не ожидала, что глубокой ночью на башне кто-нибудь будет. В бойнице сидел парень, упершись одной ногой в стену, другой касаясь пола площадки. Лохматый худощавый парень, который смотрел куда-то за лес.
Гермиона уже хотела уйти, поняв, что она не одна такая, кто ищет уединения и спасения от опостылевшей обыденности, но внезапно замерла.
— Гарри?
Парень повернулся к ней. Это действительно был Гарри – не узнать его было невозможно даже глубокой ночью. Одетый в старые джинсы и тёплую куртку, – осень всё-таки брала своё – сидел на каменной стене и курил.
— Что ты здесь делаешь? – устало спросил он.
А действительно, что она здесь делает? Могла бы соврать, что совершает обход, или что ищет… кого-нибудь.
— Не знаю, – честно призналась она. И усмехнулась. – Знаешь, мне ведь следует снять с тебя баллы на ходьбу по школе после отбоя.
— Ну валяй, – равнодушно отозвался Гарри, бросая окурок вниз.
Гермиона не ответила.
— Не знала, что ты тоже куришь…
— А кто ещё?
— Малфой.
— А, слизеринский хорёк, – Гарри усмехнулся, достал новую сигарету, прикурил. – И не стыдно ему, такая маггловская привычка… Аристократ хренов.
Гермиона пожала плечами.
— Он сегодня был у отца в Азкабане, – зачем-то сказала она.
— Это он тебе сообщил?
— Да.
— И ты поверила?
— А почему нет? – Гермиона пожала плечами, прислонившись спиной к стене.
— Жаль, что он туда только посетителем… – Гарри не докончил фразу, затянулся.
Гермиона опять пожала плечами, отвернулась, принялась рассматривать каменную кладку стены, где она поднимается от пола.
— Он же не виноват, Гарри, – тихо произнесла она. – Никто не заслуживает того, чтобы навещать собственного отца в тюрьме.
— Да, только такие, как его отец, виноваты в том, что я вообще рос без родителей, — грубо ответил Гарри и Гермиона сразу же пожалела о сказанном. Дура.
— Извини.
— Да ладно, – Гарри только отмахнулся, зачем-то стёр невидимую в темноте грязь с коленки.
Они опять замолчали. Гарри курил, Гермиона стояла напротив него, рассматривая то небо, то стены башни. Похоже, это становилось её привычным занятием – стоять рядом, пока кто-то курит. Малфой, теперь вот Гарри. Стоять и молчать. Почему-то с Малфоем молчать было проще.
— Ты слишком часто обращаешь на него внимание, – неожиданно произнёс Гарри.
— На кого? – Гермиона даже не сразу поняла, о ком речь. – На Малфоя?
— Да.
— Мы живём напротив. Куда я от него денусь…
Она не смотрела на Гарри, но чувствовала, что он не сводит с неё взгляда. Оттолкнулась от стены, подошла к другу.
— Дай сигарету.
— Ты же не куришь.
— То же самое час назад я могла сказать про тебя, — усмехнулась Гермиона.
Он даже не удивился. Молча достал пачку, протянул ей. Щёлкнул зажигалкой. Гермиона поморщилась, когда дым проник в лёгкие. Перед глазами всё сразу повело, она прислонилась к стене. Пальцы рук моментально окоченели.
— Садись, – Гарри убрал ноги с парапета, похлопал по месту рядом с собой. Гермиона неуверенно присела, вгляделась в лицо друга. Сейчас, когда глаза привыкли к темноте, она могла разобрать, что он смертельно устал. Глаза вот-вот закроются, и не от того, что пора спать; губы поджаты. На брови противной чертой застыла кровь.
— Что это? – спросила она, указывая на кровь. – Подрался?
— Отказался наслать «Круцио» на магглокровку-третьекурсника.
— Кэрроу?
— Нет. – Гарри отвернулся. – Он спустил псов Малфоя.
Гермиона отвернулась, неумело сделала затяжку. Закашлялась. В прошлом она бы сразу посоветовала Гарри идти к Макгонагалл, попыталась бы что-нибудь изменить. Сейчас всё было бесполезно. Гарри ещё повезло – Крэбб с Гойлом могли избить его так, что он бы неделями не выходил из медицинского крыла.
— Всё неправильно, – тихо проговорила она, ни к кому не обращаясь. – Снейп, Кэрроу, Слизерин… Всё это неправильно…
— Всё неправильно уже который год, – хмыкнул Гарри, прикуривая. – Это неправильное состояние называется «херова война».
Гермиона сквозь дым посмотрела на друга. А ведь он редко бывает таким, — подумала она. Обычно он весел, смеётся, старается всех приободрить. Понимает, что на него смотрит весь мир, что сломается он – и сломаются все. И поэтому держится. А здесь, на Астрономической башне, он позволяет себе быть собой. Подростком, которого заставили повзрослеть и сделали разменной монетой в крупной игре. Уже понял, что рано или поздно ему придётся умерёть, и смирился с этим. Гермионе вдруг стало противно, что она пришла сюда и нарушила его уединения. Он бежал ото всех, а она нашла его.
— Знаешь, ведь Дамблдора…
…убили здесь. Он не договорил, что Гермиона всё поняла и так. Ничего не ответила.
— Я пойду, – сказал Гарри, бросая только что прикуренную сигарету вниз.
— Осторожнее, – по привычке посоветовала Гермиона, не подумав. – Не наткнись на Филча.
Гарри усмехнулся, поднял с пола мантию-невидимку, улыбнулся на прощание одними губами и исчез из виду. Только закрылась дверь, когда он зашёл на лестницу. Сразу почему-то стало темнее. Гермиона последний раз затянулась и бросила окурок с башни, наблюдая, как он красными искрами теряет пепел. Подумала, что надо было попросить у Гарри ещё сигарет, но махнула на это рукой. Не хватало ещё получить зависимость. Золотая девочка, лучшая студентка школы, курит по ночам на башне. Она спрыгнула на пол, но тут же схватилась за стену – никотин ударил в голову. Подождала, пока всё пройдёт, и направилась внутрь. Во рту был противный вкус табака.