Школа цинизма

(Часть 1 — Хогвартс) Глава 1

Духовно одарённые, как самые сильные, находят своё счастье там,
где другие нашли бы свою погибель, – в лабиринте, в жестокости к себе и другим, в исканиях;
их удовольствие – это самопринуждение; аскетизм делается у них природой, потребностью, инстинктом.
Трудную задачу они считают привилегией; играть тяжестями, которые могут раздавить других, – это их отдых.
Ф. Ницше, «Антихрист»

~~~~

Странно было так ехать в Хогвартс-экспрессе, будто ничего не произошло. Те же мягкие сиденья, те же пейзажи за окном – сначала индустриальный Лондон, потом бескрайние зелёные поля, потом горы Шотландии на горизонте. Даже компания в купе не изменилась – только не было вечных разговоров о квиддиче, обсуждения летних каникул, ожидания занятий. После убийства Дамблдора в конце прошлого года Гарри поклялся, что в Хогвартс он не вернётся. Гермиона сначала отказывалась в это верить – в её голове не укладывалось, как можно бросить учёбу, пусть даже ради войны. Сначала она думала, что Гарри сказал это в гневе, не подумав – и действительно, когда Хогвартс-экспресс оставил Кингс-Кросс, Мальчик-который-выжил сидел у окна, с грустной улыбкой обнимая свою девушку. Гермиона, хотя и была рада, что Гарри всё же не бросает учёбу, не могла понять, почему он передумал в последний момент. В результате произошедшего летом переворота в Министерстве Министром был назначен Пий Тикнесс – Гермиона подозревала, что он был человеком Тёмного Лорда, иначе бы не стал при помощи официальных рычагов власти начинать компанию по поимке Гарри Поттера и признанию Ордена Феникса террористической организацией. Из-за этого Гермиона почти не виделась летом с друзьями – Гарри, даже не возвращаясь к Дурслям, куда-то исчез с Орденом, Рон был со своей семьёй, а Гермиону родители на все каникулы увезли на континент.
И вот только три дня назад она смогла встретиться с Джинни и узнать все новости. За первым шоком пришла паника – Министерство проводило настроенную против магглов политику и уже не один магглорожденный волшебник лишился палочки, рассудка от бесконечных «Круцио», а то и жизни. Гарри и Джинни пытались уговорить Гермиону тоже бросить школу – и она уже была готова согласиться, когда пришло спасительное письмо от Макгонагалл. Декан её факультета настоятельно советовала – нет, просила – всю троицу вернуться в Хогвартс, невзирая ни на что, и была готова поручится за их безопасность. Слова любимой преподавательницы подействовали сильнее, чем все уговоры Гарри и Рона – и 31 августа Гермиона вместе с друзьями села в Хогвартс-экспресс.
За два дня до этого в «Ежедневном Пророке» вышла статья, оповещавшая, что новым директором Хогвартса стал Северус Снейп, бывший профессор зельеварения и один из самых сильных магов современности, на чьём счету множество изобретённых заклятий. О том, что это именно Снейп убил Дамблдора, в газете не было сказано ни слова. Гермиона пробежала статью глазами и отшвырнула газету в угол – она всегда соглашалась с отцом, когда тот говорил, что журналисты – это государственные проститутки, готовые лечь с любым правительством, лишь бы им платили за хвалебные речи. Конечно, мистер Грейнджер высказывался в более мягкой форме, но смысл был именно таким.
Больше всего возмущался Рон. Его гневные крики были слышны даже из комнаты Джинни, куда Гермиона ушла, чтобы не спорить с друзьями. Правда, что и кому пытался доказать младший Уизли, никто не понимал, и поэтому Рон вещал в пустоту.
– Нет, Гермиона, ты просто не можешь возвращаться в школу! – кричал он, пока девушка ещё сидела в кресле в гостиной Норы. – Снейп же тебя терпеть не может, а теперь что будет? И ты же знаешь, как Министерство относится к таким, как ты! Да тебя же Слизерин сожрёт и не заметит.
– Рон, я приняла решение, — Гермиона спряталась за учебник по нумерологии за седьмой курс. – Я, в отличие от вас, героем становиться не хочу, а Макгонагалл гарантировала мне защиту. Тем более я теперь Староста школы!
– Герм, твой значок старосты тебе не поможет, когда ты столкнёшься с Малфоем, а он ведь точно вернётся, если Снейп вернулся! – Рон выхватил у подруги книжку. – Ты же знаешь, сейчас убийство магглорожденной даже за преступление не считается, а уж Малфою тем более всё сойдёт с рук!
– Рон, дай сюда учебник! – Гермиона вскочила с кресла. – Меня совершенно не касается ни Малфой, ни Снейп, я всего лишь хочу получить диплом!
– Ну что вы раскричались? – в гостиную из кухни вышла миссис Уизли. – Вас в другом конце дома слышно.
– Мам, ну скажи хоть ты ей, что возвращаться в школу – чистое самоубийство!
– Самоубийство, молодой человек, – это идти против Пожирателей Смерти, будучи недоучкой! – прикрикнула на сына Молли Уизли. – А Гермиона правильно делает, что рвётся в школу! Жаль, ты у меня не такой. Так что марш собирать вещи!
– Но мам, я – это же совсем другое дело! А Гермиона…
Дальше Гермиона не слышала – она вскочила с кресла и пулей метнулась наверх. Ближайшие друзья её не понимали, а она не могла понять их. Даже Гарри согласился с тем, что надо вернуться в школу – с момента гибели Дамблдора главой Ордена Феникса неофициально стала Минерва Макгонагалл, и Гарри решил держаться поближе к ней, чтобы первым узнавать все новости. Гермиона была против – вот уж кого нельзя было пускать в школу, так это Гарри, тем более сейчас, когда всем заправлял Снейп. Вероятность того, что Мальчика-который-выжил убьют в тот же момент, как он сойдёт с поезда, превышала не то что сто, а все двести процентов. Но Гарри никто не мог отговорить – что-то в нём изменилось за эти короткие месяцы, он, казалось, повзрослел на много лет.
Джинни тоже изменилась – стала спокойнее, рассудительнее, не вмешивалась в разговоры, но всегда внимательно прислушивалась, запоминала малейшие детали. В её глазах стояла упрямая решимость больше никогда не оставлять Гарри, идти с ним до конца, пройти все передряги, поддержать его в трудный момент. Эта решимость пугала Гермиону. Такой же был и Рон – для него даже речи не шло о том, чтобы остаться дома, если его лучшие друзья едут в школу.
И вот теперь они все сидели в купе поезда. Неприятный осадок от скандала несколько дней назад ещё не исчез, и Гермиона чувствовала себя уставшей, как никогда раньше. Гарри пялился в туман за окном, делая вид, что больше ничего не замечает. Джинни сидела рядом с ним, поджав под себя ноги и положив голову ему на плечо. Рон что-то писал в тетрадке, держа её так, чтобы никто не мог подглядеть. Сама Гермиона забилась в угол и, спрятавшись за книжку, не проронила ни слова.
Пару раз в купе заглядывал Невилл – но не выдерживал гнетущей тишины и уходил. Прибежала Лаванда, всех расцеловала и опять умчалась со словами «меня зачем-то Парвати искала».
Наконец Гермионе всё это надоело, она бросила книжку на сиденье, не позаботившись заложить страницу, и встала с места.
— Пойду дойду до машиниста. Узнаю, сколько нам ещё ехать.
Конечно, это была заведомая ложь – все и так прекрасно знали, во сколько поезд прибывает в Хогсмид, и достаточно было просто взглянуть на часы, чтобы узнать, сколько времени осталось. Наверное, друзья поняли, что она наврала и ей просто было невыносимо сидеть и дальше в опостылевшем купе, но никто ей ничего не сказал. Гермиона вышла из купе, прошлась по вагонам. Поздоровалась с Дином Томасом и двумя девчонками из Рейвенкло – она не знала, как их зовут, но они бросили ей равнодушное «привет», так что не оставалось ничего другого, кроме как также равнодушно кивнуть в ответ. На самом деле дошла до головного вагона, поздоровалась с машинистом. Так и не спросила, когда они приедут, и ушла, оставив того гадать о цели своего появления.
В тамбуре остановилась, повернулась к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Надо было поспать, пока они ехали, не чувствовала бы себя сейчас такой разбитой. Но теперь уже некогда – и в самом деле скоро приезжают. И опять на неё всё навалится: учёба, занятия, а теперь ещё и обязанности старосты школы. Впервые в жизни Гермиона не обрадовалась своим успехам. Лучше бы вместо неё назначили эту Ханну Эббот, а она бы могла спокойно остаться рядом с друзьями – она же нужна им больше, чем школе.
– Что, Грейнджер, сигаретой угостить?
Гермиона подскочила на месте и резко обернулась, хотя и так знала, кто к ней обращается. Обратившийся стоял у противоположного окна, зажав в затянутых в перчатку пальцах сигарету, и взирал на гриффиндорку с высоты своего роста. Он и так был одним из самых высоких в школе, а за лето вытянулся ещё больше. Белые волосы отросли почти до плеч, он собрал их в хвост. Чёрная мантия поверх дорогого чёрного костюма-двойки, чёрная же шёлковая рубашка. Гермиона усмехнулась: Малфой – он и есть Малфой.
– Не курю, – буркнула она.
– А я думал, это привычка грязнокровок.
Что ж сам тогда куришь, – чуть было не ляпнула Гермиона, но прикусила язык. Спорить с Малфоем не хотелось.
– Здесь нельзя курить, – только и сказала она.
– И что ты сделаешь? Снимешь с факультета баллы, заставишь меня отрабатывать? – он затянулся и выпустил в потолок струйку дыма. – Учебный год-то ещё не начался.
– Привык, что всё сходит с рук, да? – Гермиона усмехнулась. – А если когда-нибудь не будет богатого папочки, чтобы прятаться за его спиной? Уверена, он ещё не раз попадёт в Азкабан…
Малфой одним движением оказался рядом с ней и прижал её к холодной стене.
– Не говори о том, о чём не знаешь, грязнокровка, – прошипел он сквозь зубы. – Скоро Азкабан станет местом для таких, как ты…
– Ты, главное, доживи до этого момента…
– Ради такого события – специально доживу! А ты вздумай мне мешать. – Малфой со всей силы ударил кулаком по стене рядом с её головой. От громкого звука Гермиона вздрогнула. – Поняла меня?
– Да чего ты орёшь, не глухая… – страшно не было, хотя что-то в глазах Малфоя подсказывало, что ещё немного – и он свернёт ей шею прямо сейчас. Просто так, голыми руками. Самый маггловский способ убийства.
– Ты в вагоне старост появиться собираешься или нет? – презрительно бросил он. – Просили тебе напомнить.
– Чёрт… – про себя выругалась Гермиона, глядя, как закрывается за Малфоем дверь в вагон, только она никак не могла решить, чему она злится больше – тому, что она забыла о своих обязанностях, или тому, что вторым старостой будет Драко Малфой. Но думать было некогда. Глубоко вздохнув, Гермиона направилась за Роном и Джинни – наверняка на собрании захотят видеть и старост факультета тоже.

~~~~

И опять была толпа первокурсников вокруг Хагрида, и поездка в экипажах, запряжённых невидимыми лошадьми, и речь Распределяющей шляпы, которую на этот раз для разнообразия вынесла профессор Вектор. Первокурсников в это время было меньше, чем в предыдущие годы – не все родители рискнули отпускать детей в школу, полагая, что с гибелью Дамблдора Хогвартс перестал быть оплотом безопасности для молодых волшебников. Наконец, когда все новички расселись за столы, со своего места поднялась профессор Макгонагал.
– Я хочу поприветствовать вас всех в Хогвартсе, – начала она вступительную речь. – Предыдущий год выдался очень трудным для всех нас, и многие не верили, что школа вновь распахнёт свои двери, и тем радостнее мне видеть здесь новый учеников.
Вряд ли кто-нибудь слушал сейчас преподавательницу трансфигурации – все четыре стола смотрели на худого человека в чёрном костюме, сидевшего на директорском кресле. Слизерин смотрел с улыбками, Гриффиндор – с ненавистью, Хаффлпафф – с опаской и недоверием, Рейвенкло – как всегда равнодушно. Снейп молчал, да от него никто и не ждал приветственной речи.
Гермиона оглянулась на стол Слизерина – почему-то хотелось увидеть реакцию Малфоя. Староста мальчиков сидел, не обращая внимания на происходящее, и равнодушно вычерчивал ножом на гладкой поверхности стола какие-то бессмысленные символы. Вот он поднял голову, словно почувствовав её взгляд, усмехнулся, одними губами прошептал «грязнокровка». Гермиона отвернулась. От этого малфоевского взгляда стало тошно, хотелось содрать с себя одежду вместе с кожей, и выбросить, сжечь, только чтобы не помнить, не чувствовать его взгляд.
– И хочу представить вам новых преподавателей, – продолжала свою речь Макгонагалл. – Амикус Кэрроу – в этом году он будет преподавать Защиту от тёмных искусств. И Алекто Кэрроу – профессор Маггловедения. Хочу напомнить, что этот новый предмет является обязательным для посещения.
Гермиона посмотрела на новых преподавателей. Брат и сестра, судя по всему, оба уже не молоды, оба одеты в глухие чёрные мантии, у обоих на лице написала жестокость.
Слева выдохнул от бессильного гнева Гарри. Гермиона обернулась к другу.
– Что?
– Это они, – произнёс Гарри, не отводя взгляда от профессорского стола. – Они были тогда на Астрономической башне. Они Пожиратели.
– Проклятье… – Гермиона бросила взгляд на преподавателей. – Чему они нас учить будут…
– Поверить не могу! – Рука Рона сжалась в кулак. – Мало того, что Снейп на свободе и занял место Дамблдора, так ещё и своих дружков сюда притащил. Хотя бы ради одного стоило вернуться в школу – придушить эту гадюку своими руками.
– Нет, Рон! – зашептала Гермиона. – Пока успокойся. Лучше ты себе не сделаешь, а вот проблем огребёшь по самые уши.
Рон покраснел, сам понял, что сморозил глупость, не подумав. В этом была его беда. Гермиона вздохнула. Рон – замечательный, добрый, смелый, но очень часто сначала делает, а потом думает. Да и Гарри такой же. Они называли это смелостью, Малфой – безрассудством, Гермиона – самоубийством. Она помнила, как слышала однажды фразу: «Героями не рождаются, ими умирают». Это сказал как раз Малфой. Почему-то его слова врезались ей в память, заставили по-другому взглянуть на их приключения.
Малфой… Чёрт, почему мысли о нём так упорно лезут в голову? Гермиона обернулась на стол Слизерина, посмотрела на Старосту мальчиков – но тот уже был полностью поглощён ужином, наливая себе в кубок яблочный сок.
Она ещё не сказала Гарри и Рону, что ей придётся жить в одних апартаментах со слизеринским хорьком – они бы начали отговаривать её от поста старосты, доказывали бы, что это небезопасно. Как они могли понять, что Гермиона шла к посту Старосты всё время учёбы в школе, и теперь даже Малфой не заставит её отступится от своей цели. К тому же она не могла подвести Макгонагалл – она даже не представляла, чего стоило главе Ордена Феникса добиться, чтобы на столь важный пост Снейп поставил ненавистную ему магглорожденную гриффиндорку.
Тем временем ужин продолжался – Снейп даже не пожелал ученикам приятного аппетита, ограничившись простым взмахом руки, и покинул зал. Гермиона лениво ковырялась вилкой в салате – неожиданно пришло понимание того, что через какой-то час она окажется наедине со своим врагом, и не будет Гарри и Рона, чтобы хоть как-то защитить её.

~~~~

Гермиона шла за профессором Макгонагалл, стараясь не отрывать взгляда от спины преподавательницы, только чтобы не видеть шедшего рядом с ней парня. Малфой, казалось, всем этим забавлялся – он шёл, распахнув мантию, и она весело болталась из стороны в сторону в такт его шагам. Пока шли, Гермиона раз пять успела подумать над предложением Гарри передать пост Старосты девочек Ханне Эббот с Хаффлпаффа, но всякий раз, уже собираясь заговорить с Макгонагалл, ловила на себе смеющийся взгляд Малфоя – он, казалось, знал, что она его боится, и ждал, что она отступится.
Наконец все остановились перед входом в Башню Старост. Макгонагалл назвала пароль, портрет Проклятого Рыцаря открылся, пропуская их на узкую винтовую лестницу. Здесь было темно, свет давали только несколько висевших на стене факелов. Гермиона поёжилась – в голову пришло предположение, что устроить комнаты Старост в столь мрачном месте было предложением кем-то из слизеринцев.
– Проходите, – наконец, они добрались до верха лестницы, Макгонагалл открыла дверь в гостиную Старост. Гермиона огляделась. Комната совсем не напоминала о том, что они только что поднимались по мрачной тёмной лестнице – большое окно с видом на стадион и горы за ним, диван под окном, два кресла у камина, письменный стол у стены. Две двери – в спальни. На одной двери был герб Гриффиндора, на другой – Слизерина.
– Как трогательно, – прокомментировал Малфой, бросая мантию на диван и садясь на подлокотник.
– Ваши вещи уже разложены, – сказала Макгонагал. – Кроме того, Старостам прислуживает отдельный домовой эльф, Этти. Можете пользоваться её помощью.
Гермиона кивнула. Малфой никак не отреагировал, продолжая сидеть на подлокотнике дивана и прокручивая в пальцах волшебную палочку. Макгонагалл ещё раз оглядела комнату, словно проверяя, ничего ли она не забыла сообщить, и вышла.
Стоило проходу за ней закрыться, как Гермиона бросилась к двери в свою спальню, желая только одного – спрятаться от этого хорька, чтобы не видеть его и не знать, что он рядом. Она не хотела признаваться себе, но она его боялась – боялась до дрожи в руках. Боялась его холодного взгляда, боялась его жестокого выражения лица, боялась всего, что он делал, будь то убийство Дамблдора или то, как он сейчас играется палочкой.
– Не беги, Грейнджер, – хлестнуло по ушам.
Боялась даже того, что он может приказывать, не применяя «Империо», и его будут слушаться даже самые заклятые враги.
Пальцы уже лежали на ручке двери, но она всё равно остановилась и через плечо оглянулась на Малфоя. Он так и сидел на подлокотнике, поставив ноги на подушки дивана, но перестал играть палочкой и теперь не сводил с гриффиндорки взгляда.
– Что, Малфой?
– Видимо, Снейп совсем лишился ума от «Круцио», раз поставил тебя на должность Старосты, – усмехнулся Малфой. – Странно, что он вообще не сдал тебя в комиссию по делам Магглорожденных.
Гермиона поёжилась. За два месяца работы комиссия уже снискала себя славу отдела смерти для магглорожденных волшебников. Бесконечные унижения, пытки, допросы с целью установления мнимой вины магглорожденных в убийствах чистокровных волшебников с целью присвоения палочки или содействие мятежникам из Ордена. Иногда маги предпочитали даже не дожидаться объявления приговора, лишая себя жизни.
Пока Гермиона была студенткой Хогвартса, она была под защитой школы. О том, что будет через год, она не хотела даже думать.
– Странно, что ты сам ещё не в Азкабане, за убийство Дамблдора…
Она даже не заметила, как Малфой двигался – просто вот только что он сидел на диване, а сейчас уже до боли сжимает ей горло, придавив к двери.
– Я не убивал старика, и очень сожалею об этом, – прошипел он. – И Азкабаном ты меня не запугаешь. Скоро это вообще станет местом для таких, как ты – грязнокровок, – последнее слово он не сказал – выплюнул. – Хотя ты и Азкабана не дождёшься – тебя как подружку Поттера сразу убьют. Если кто-нибудь руки захочет о тебя пачкать.
– Ты вот сейчас пачкаешь, – усмехнулась Гермиона, с презрением глядя на его лицо. – Перчатки забыл надеть, Малфой.
– Тварь, – Малфой замахнулся и ударил её по щеке тыльной стороной руки. – Не вздумай надо мной смеяться.
– А ты не ставь себя в смешное положение!
Гермиона вывернулась из его захвата и прошмыгнула к себе в комнату, захлопнув дверь и тут же наложив на неё несколько охранных заклинаний. Щека горела от удара, от обиды хотелось плакать, но Гермиона сдерживала слёзы. Плакать было нельзя, даже наедине с самой собой. Первый ход сделан, пешка шагнула вперёд, Е2-Е4. Пусть где-то там идёт война, Гарри Поттер сражается с Волдемортом, Орден Феникса борется против Пожирателей Смерти, у неё началась своя маленькая война за выживание. И давать слабину было нельзя. Следующий ход за ней.