Вагон и маленькая тележка

Глава 7

— Лили, постой! — у выхода из библиотеки меня нагнал Сириус Блэк, мы вместе пошли по коридору. Мимо, улюлюкая, пролетел Пивз с навозной бомбой в руках, я проводила его задумчивым взглядом. Ну вот, теперь уже и Блэк называет меня по имени.
— Ну?
— Джеймс застрял-таки в медпункте. Мадам Помфри грозится не выпускать его до завтрашнего обеда…
— И?
— Пойдем с нами. Вызволим его из темницы, как прекрасную принцессу! — подмигнул Сириус.
— Э…
— Слушай, Эванс, с каких пор ты разучилась нормально разговаривать?
— Я не разучилась… Просто не думаю, что это хорошая идея… Нет, вытащить Джеймса — это отличная идея, — поспешно поправилась я, глядя на нахмурившегося Блэка. — Просто… Не стоит мне идти с вами, — промямлила я.
Сириус расхохотался. У него был отрывистый, лающий смех.
— Как же вы, девчонки, любите эту игру! — воскликнул он.
— Какую еще игру? — недовольно переспросила я, поудобнее перехватывая ремень тяжелой сумки.
— Дай сюда эти кирпичи… — Сириус забрал у меня набитый учебниками рюкзак. — Игру под названием «Шаг вперед и два назад». Ты просто трусишь, Лили.
— Он, конечно же, все рассказал, — усмехнулась я.
— Не совсем, — лукаво улыбнулся Сириус.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, когда Джеймс ввалился в спальню с загадочным видом и затуманенным взором и достал учебник по трансфигурации… Учебник, Лили! Как думаешь, часто этот раздолбай читает учебники в постели? Мы сразу поняли, что ты с ним что-то сделала. Например, опоила настоем голландской мандрагоры… Разговорить его было нелегко, но коллективно мы справились с этой тяжелейшей задачей… Что ты на меня так глазищами сверкаешь, Эванс? Мы почти шесть лет наблюдали за тем, как события НЕ развиваются, за эти шесть лет не было ни дня, когда Джеймс не произнес твое имя — неважно, в каком контексте, — и ты наивно полагала, что мы не пожелаем быть в курсе событий, когда дело наконец сдвинулось с мертвой точки?
— Можно, я промолчу? — промямлила я. Ненавижу, когда мне нечего сказать.
— Можно, — милостиво разрешил Сириус.
— И можно, я все-таки не пойду в больничное крыло?
Сириус глухо зарычал и, сунув мне мой рюкзак, свернул в боковой коридор.
Я решила, что это было утвердительным ответом.

* * *

Сарафанное радио Хогвартса работало двадцать четыре часа в сутки, и поэтому я узнала об успешном освобождении Джеймса Поттера из больничного крыла, не выходя из спальни.
— Лили! — Джейн с разбегу приземлилась на мою кровать. — Знаешь, что?
— Знаю! — отрезала я, переворачивая страницу учебника по нумерологии, одолженного у Питера. Столбики цифр, графики и уравнения действовали на меня усыпляюще еще со времен магловской школы.
— Откуда? — округлила глаза Джейн.
— Разведка донесла.
— А… Ну тогда чего сидишь?
— Не поняла? — нахмурилась я.
— Тебя Джеймс Поттер зовет! — Джейн захихикала. — Он внизу, в гостиной.
— Никуда я в таком виде не пойду, — пробормотала я и попыталась накрыться одеялом.
— Эй, ты что, спать собралась? — возмутилась Джейн. Она вскочила и потянула одеяло на себя.
— Да! — я отчаянно сопротивлялась. — Я устала и хочу спать! Поттеру это тоже не помешало бы, завтра игра, так и передай!
— Я вам не сова! — зашипела Джейн. — А ну, оторвала свою задницу от кровати, причесалась и спустилась вниз!
— Не вздумай сводничать! — я не оставляла попыток вернуть одеяло.
— И не пыталась даже, вы сами отлично справляетесь…
Я застонала и откинулась на подушку — эта прилипала и Филча в гроб вгонит своим упрямством. Торопливо надела джинсы и свитер, стала зашнуровывать кеды.
— Причешись, — посоветовала Джейн, скептически наблюдавшая за моими суматошными сборами.
— Вот еще! — фыркнула я, нарочно еще сильней взлохматив себе волосы. — Чисто из принципа — не буду. Если бы не ты, я бы сейчас спокойно спала.
— Ты бы сейчас спокойно спала лишь в том случае, если бы Джеймса Поттера не существовало, — парировала Джейн.
Крыть было нечем. Сунув волшебную палочку в задний карман джинсов (знаю, глупая привычка…), я выскочила из спальни, лишь бы не видеть выражения самодовольства на смазливой мордашке Джейн.

Мне бы хотелось сказать, что гостиная была пуста в столь поздний час… Как бы не так!
За дальним столом несколько четверокурсников коллективно дописывали эссе по зельеварению, половина кресел была занята слипшимися парочками, на ковре у камина Сириус и Римус лежа играли в шахматы. Джеймс сидел рядом и задумчиво наблюдал за игрой.
Я грозно кашлянула. Сириус поднял на меня глаза, ухмыльнулся и ткнул Поттера локтем в бок.
— Лили, — Джеймс вскочил на ноги, по-хозяйски взял меня за запястье и потащил к выходу.
— Стой, подожди! — я высвободила руку. — Во-первых: куда мы идем? И во-вторых: я никуда не пойду!
Джеймс чуть улыбнулся.
— Ты такая лохматая… Мы идем прогуляться по Хогвартсу. Я бы показал тебе ночное озеро, но на улице такая сырость и холод… Не думаю, что тебе понравится.
— Думаешь, я никогда этого не делала? В смысле, не бродила по школьным коридорам ночью?
— Ты никогда не делала этого со мной. А значит, не делала вовсе, — сказав это, Джеймс сердито оглянулся на закашлявшегося Сириуса. Лично мне в его кашле послышалось «отправлять письма».
— А как же…
— То не в счет. Мы тогда не гуляли, а прятались от Филча. И… отправляли письма, — добавил Джеймс, закатив глаза.
Сириус зашелся лающим смехом, опрокинув несколько фигур с доски. Люпин спрятал лицо в ладонях, плечи его подозрительно вздрагивали.
— Завтра матч, тебе нужно выспаться, — если бы не Сириус, подмигивающий Джеймсу как ненормальный, я бы, пожалуй, уже согласилась. А так… Нетрудно представить себе, как завтра загудит весь факультет: Джеймс Поттер и Лили Эванс отправились куда-то на ночь глядя на глазах у трети старшекурсников.
— Неправильно. Завтра матч, и мне нужно моральное воодушевление, обеспечить которое можешь только ты, — Джеймс подошел ко мне вплотную и, наклонив голову, заглянул в глаза.
Я сглотнула. Такие взгляды — запрещенный правилами прием! Куда смотрит судья?..
— А как же ты до этого играл?
— Не знаю, — пожал плечами Джеймс.
— Хорошо, идем, — решилась я. — Все ради квиддича!

После полутора часов блужданий по тайным ходам, беготни по своенравным лестницам и погони за ошалевшей от такой наглости Миссис Норрис (причем у нас не было полной уверенности в том, что это именно она, а не МакГонагалл, пока мы наконец не поймали ее и, давясь от смеха, не засунули в пустые рыцарские доспехи у кабинета по Защите от темных искусств) мы ввалились в одну из аудиторий на четвертом этаже и заперли дверь изнутри указкой.
— Ох, Джеймс… — отсмеявшись, покачала я головой. — Мерлин знает, что ты со мной делаешь… Я будто вырвалась из тесной пыльной комнаты.
Он не ответил, только коротко взглянул на меня и подошел к самой дальней от двери парте, стоящей в углу у книжного шкафа. Сев на столешницу, приглашающе похлопал ладонью рядом с собой:
— Посиди со мной.
У него был такой усталый голос… Я с запозданием поняла, что вся эта достойная первоклашек кутерьма, устроенная нами, — лишь способ отвлечься от тяжелых мыслей. Вестей от его родителей так и не было, иначе он или Римус сказали бы мне, ведь так?..
Я присела рядом с Джеймсом, робко коснулась его плеча.
— Питер стал постоянно где-то пропадать, — не к месту сказал Джеймс, — может быть, завел себе наконец девушку…
— Что случилось, Джеймс? — мягко спросила я, — расскажи мне.
Таким же тоном, подумалось мне, мама говорила с отцом, когда того уволили с работы за три года до пенсии.
— Лучше расскажи ты. Что-нибудь, чего я о тебе не знаю, — попросил он и, протянув руку, прижал меня к себе. Так, как будто имел на это полное право. — Например, как ты живешь летом… Если в Хогвартсе при желании я могу за тобой наблюдать целыми сутками, то на летних каникулах ты недосягаема, и это сводит меня с ума. Расскажи, — Джеймс спрятал лицо в моих волосах, я чувствовала его частое дыхание, и от этого у меня по всему телу забегали сладкие мурашки.
— Летом со мной ничего не происходило… Моя семья правильная и оттого скучная. Спала до полудня, по ночам варила зелья, рискуя подорвать дом к Мерлиновой бабушке… Вперемешку читала волшебные и магловские книги, сидя на подоконнике. Ругалась с Петуньей. Мыла посуду, поливала газоны. Когда поручили покрасить стены в гараже, я сперва их разрисовала, а потом закрасила. Хандрила целый вечер…
— А как же магловские парни? — невесело усмехнулся Джеймс. — Всякие там соседские мальчишки, приглашающие в это… в кино? Ни за что не поверю, что они не вертелись возле тебя…
— Вертелись, — я и не думала спорить, — названивали вечерами, пока я не стала всякий раз просить отца брать трубку и объяснять, что сюда больше звонить не следует…
— Почему? Неужели было неприятно иметь поклонников? — с каким-то мазохистским, как мне показалось, интересом, спросил Джеймс и поцеловал меня в макушку.
— Это было довольно-таки лестно для меня… Я даже пробовала ходить на свидания, — разоткровенничалась я, — летом после четвертого и пятого курсов. Они лезли целоваться и распускали руки… Было противно. Я даже думала одно время, что я… фригидная, что ли?
При этих словах Джеймс обнял меня еще сильней, я осторожно сомкнула руки на его поясе.
— После четвертого и пятого курсов? — переспросил он шепотом, почти касаясь губами моего уха. По спине будто провели горячим мокрым пером. — А после шестого?
— А после шестого я никуда и ни с кем не ходила, — выдохнула я и дотронулась губами до его шеи. Джеймс вздрогнул от этого простого прикосновения.
— Почему же? — тихо спросил он, медленно проведя рукой по моей спине.
— Потому что я этим летом я просто двинулась на тебе, Джеймс Поттер. Я не знаю, как ты это сделал. Ты мне снился каждую ночь, ты меня просто наизнанку вывернул, веришь? — я сказала это дрожащим голосом, но глядя ему прямо в глаза.
— Теперь-то ты понимаешь, каково мне было все эти годы, Лили Эванс?
— Теперь понимаю…

Мы целовались на изрисованной парте в пустой пыльной аудитории, запертой на хлипкую указку. На доске в лунном свете все еще белела мелом схема превращения фламинго в подставку для зонтов, оставшаяся после утренней лекции МакГонагалл. Мы уже лежали на этой дурацкой жесткой парте, рискуя свалиться на пол, и целовались как одержимые. «Дорвались», — это была последняя осознанная мысль, промелькнувшая в моем мозгу. Я чувствовала руки Джеймса под своим свитером, было жарко и чуть кружилась голова. Это, оказывается, очень приятно — быть прижатой к этой дико неудобной деревяшке именно Джеймсом Поттером…
Когда я попыталась стянуть с него рубашку, Джеймс вдруг чуть отстранился. Упершись ладонями о края парты, он навис надо мной, его губы были всего в паре сантиметров от моего лица. Я чуть ли не застонала от разочарования, как это описывается в дамских романах, которые Петунья поглощает пачками.
Джеймс выпрямился, помог мне сесть. С минуту мы молчали, я все пыталась выровнять дыхание и совладать с дрожащими коленями. У Джеймса еле заметно тряслись руки.
Он посадил меня к себе на колени, я прижалась к нему, обняв за шею, спрятала лицо у него на груди. В голове постепенно прояснялось.
Я подняла лицо, посмотрела на Джеймса. Он попытался улыбнуться. Впервые за все время, что мы знакомы, у него это не вышло. Джеймс Поттер, который мог весело и бесстрашно смеяться даже в лицо беснующемуся Филчу, не смог улыбнуться.
— Джеймс… Скажи наконец. Скажи мне, — попросила я жалобно.
У него сейчас были очень темные, почти черные глаза. Очки валялись где-то под партой — я краем уха слышала, как они звякнули о каменный пол.
— Их убили. Моих родителей убили. Над домом, что они снимали в Йорке, была Черная Метка, Лили, — он до боли сжал мою ладонь. — Дамблдор сегодня сказал мне.
— Джеймс, — скривившись от внезапно подступивших слез, прошептала я. Горло сдавило, я больше не смогла выговорить ни слова. Да и что тут можно сказать?! Ничего. Абсолютно ничего.
— Дамблдор заставил меня поклясться, что, пока не окончу школу, я не ринусь мстить, очертя голову, — сглотнув, выговорил он. — Дамблдор вообще был очень… участлив. Несмотря на то, что я разворотил ему половину кабинета… Нет, Лили, пожалуйста, ты хотя бы не плачь… Мерлин, да ты же и не знала их, чего ревешь, дурочка? — сипло сказал он, зажмурившись. — Я пока даже Сириусу с Римусом не говорил, хотя так трудно было… И тебе не хотел говорить. Я правда хотел просто погулять с тобой по ночному Хогвартсу, Лили. Ты извини… за это… У меня стоп-кран сорвало напрочь…
— С ума сошел? — всхлипнула я. — Какое «извини»? Это было просто… А если тебе еще стало легче…
— Стало. Не столько от этого, а от того, что ты здесь, рядом, — нет, он не плакал. Его лицо было мокрым от моих слез. — Я ведь тебя люблю, знаешь ведь… — сказал Джеймс.
— Знаю… — я снова поцеловала его. Самый соленый поцелуй, самый горький. — Ты пообещал Дамблдору. Пообещай и мне… Что не станешь… без меня.
— Обещаю.

Наверное, теперь уже ничто не останется таким, как раньше. Но я сделаю все возможное, чтобы Джеймс снова улыбался. Я вполне могу сойти с ума, если он не будет улыбаться.

Когда мы вернулись в башню Гриффиндора, Полная Дама долго и упорно не хотела нас пускать.
— Ночуйте в коридоре, — отрезала она, неодобрительно поглядывая на нас, — являются в таком виде, хамят…
— Мерлиновы кальсоны, да кто хамит?! — взорвалась я. — Если вы нас сейчас не впустите, охотник нашей команды не выспится совершенно, завтра… то есть, сегодня упадет с метлы прямо во время матча, и прости-прощай, кубок!
— Проходите уж, — проворчала Полная Дама, смилостивившись.
Мы прошли через портретный проем и в изумлении замерли на пороге. Джеймс издал звук, который при наличии воображения можно было бы расценивать как смешок.
Гостиная была пуста, если не считать уснувших прямо на полу Сириуса и Римуса. Сириус спал, подложив под голову шахматную доску, Римус свернулся клубком, спиной к каминной решетке.
Мы хотели было тихо пройти мимо них, но я, громко чертыхнувшись, зацепилась ногой за край ковра и непременно грохнулась бы прямо на Сириуса, не поймай меня Джеймс за ремень джинсов в последний момент.
Римус тут же взвился на ноги, Сириус сонно приоткрыл левый глаз.
— Да, ребят… Видок у вас компрометирующий донельзя, — зевнув, сообщил Блэк и хрипло расхохотался. — Теперь тебя наконец можно поздравить, Сохатый?
Джеймс так посмотрел на меня — растрепанную, заплаканную, зацелованную — что я нахально подмигнула Сириусу и сказала:
— Можно… — я поднялась на цыпочки (Мерлин, какой же он все-таки высокий!.. Или я такая коротышка?) и прошептала Джеймсу на ухо:
— Ты только пока никому не говори… Но я тебя, наверное, тоже люблю. Но ведь ты и так это знаешь, да?
— Да! — и Джеймс улыбнулся.
_______________________________

Огромное спасибо моей бете Клариссе!