Вагон и маленькая тележка

Глава 2

— Ну… До встречи! — неловко сказала я, покрепче сжимая ручку тележки. Мама снова всхлипнула, отец кашлянул, Петунья поджала тонкие губы.
Терпеть не могу прощания. Это все равно, что уже подойти к краю вышки, посмотреть на далекую воду, как вдруг тебя придерживают за локоть и начинают участливо интересоваться, уверена ли ты, хочешь ли на самом деле прыгнуть? «Конечно, хочу!» И они с пониманием кивают головой, подбадривают с таким выражением лица, словно уверены, что ты разобьешься о воду. И ты уже не можешь понять: так ли тебе хочется прыгнуть?..
— Удачи, милая, — вынырнув из платка, проговорила мама и опять прижала меня к себе, орошая слезами свитер. — Умоляю, веди себя хорошо… Не нарывайся на неприятности… Не гуляй после отбоя…
— Ну мам… Ну чего ты, — смущенно пробормотала я.
— Счастливо, родная, — отец провел шершавой ладонью по моим волосам.
— Пока, сестренка, — я тепло улыбнулась Тунье. Это было легко сделать, зная, что я гарантированно не увижу сестру до Рождества. А то и дольше…
Петунья промолчала.
Я, обозлившись на нее и еще больше — на саму себя, толкнула тележку к проходу на платформу 9 и ¾. Ну и Мерлин с этой ханжой, не больно-то и нужны мне были от нее слова прощания… Спасибо, что хоть гадостей не наговорила напоследок, у нее это запросто…
В клубах пара двигались смутные тени, отовсюду звучали голоса. Я посмотрела на часы: до отправления Хогвартс-экспресса оставалось всего четыре минуты. Тихо ругаясь, я торопливо покатила свою бодро громыхавшую тележку к багажному вагону.
Свободных купе традиционно не было. И поделом мне, надо было с вечера собирать чемоданы, а не тянуть до последнего момента.
Я стояла в тамбуре, прижав ладони к холодному стеклу. Поезд набирал ход. Может быть, простоять так несколько часов, до самого Хогсмида?
Да что же это со мной? Я так ждала этого дня, а теперь мной овладела какая-то апатия. И еще эти тучи висят так низко… Наверняка к вечеру хлынет, как из Хагридова чайника. Бедные первокурсники.
— Лили? — удивился Римус, только что вошедший в тамбур. Это уже становится забавным — постоянно на него натыкаюсь… — Почему ты не в вагоне?
Я неопределенно пожала плечами. Не объяснять же ему, что у меня сейчас совершенно нет никакого настроения ехать вместе с подругами и слушать об их летних увлечениях: «Мы спрятались в кабинке для переодевания… Ой, девчонки, так меня еще никто не целовал… Ну а ты, Лили? Подцепила кого-нибудь?» Нет уж, увольте…
— А ты почему? — огрызнулась я.
Люпин не обиделся.
— Я иду в вагон старост… Не кисни здесь, иди в восьмое купе, — Римус отправился дальше, оставив гадать, что меня ждет в восьмом купе. Ха, как будто могут быть варианты!
Так и есть.
— Ух ты, Эванс! — радостно (интересно, с чего бы это?) осклабился Сириус Блэк. — Присаживайся. А мы как раз о тебе говорили.
— Неужели? — хмыкнула я и огляделась, оценивая обстановку. Питер Петтигрю похрапывал на верхней полке, Блэк и Поттер сидели друг напротив друга у окна, Поттер лениво тасовал колоду карт. Я села рядом с Сириусом, дабы не провоцировать Поттера и себя. — И что именно?
— А то, что нет смысла играть в карты на желание, правду и тем более раздевание без девушек, — улыбнулся Поттер.
— И говоря «девушка», Джеймс обычно имеет в виду тебя, — закончил фразу Сириус.
У меня потеплели уши. Хорошо хоть, волосы распущены, и этого не видно.
— Не буду я с вами ни во что и ни на что играть, — фыркнула я и категорично скрестила руки на груди.
— Это почему же? — Поттер подался вперед. Я снова ощутила легкий аромат кофе и чего-то… даже не знаю, как описать, но у меня по спине забегали мурашки от этого запаха. Я сжала колени и откинулась на спинку сиденья.
— Во-первых, вы наверняка те еще мухлевщики, — заявила я, — во-вторых, не хочу быть вам что-то должна, тем более — желание…
— Может, мы и мухлевщики, но карты заговорены от жульничества — это раз, — возмущенно перебил Поттер. — А может быть, получится так, что ты выиграешь — это два… Ну же, не ломайся — разве не хочется иметь в должниках нас с Сириусом?..
Очкастый змей-искуситель. Я бы согласилась, если бы не заметила, как они с Сириусом переглянулись при упоминании о «заговоренных» картах.
— Я похожа на идиотку? Отвечать необязательно, — торопливо добавила я, глядя на шкодное выражение лица Блэка.
— Как знаешь, — пожал плечами Поттер и спрятал колоду в карман мантии. Улыбнулся и смерил меня тягучим, как смола, взглядом. У меня пересохли губы. — А теперь банальнейший из всех вопросов, который я мог бы тебе задать: как провела лето?
— Данный вопрос всего лишь на третьем месте по банальности, — помедлив, сказала я.
— А на первом и втором? — заинтересовался Сириус.
— С абсолютным отрывом лидирует «Привет, как дела?». Затем идет «Эй, Эванс! Пойдешь со мной в Хогсмид?», — безжалостно сказала я. Сириус сипло хохотнул, Поттер чуть смутился. Но даже это «чуть» неимоверно подняло мне настроение и самооценку. Не всякому удается заставить Джеймса Поттера отвести взгляд.
— Ну а все-таки? Как провела лето наша мисс Не-Учите-Меня-Жить? — принял эстафету Сириус.
— Да какая вам разница? — не выдержала я и встала. Еще в магловской школе ненавидела писать сочинение на эту тему. На вопрос «Как провела лето?» люди ожидают услышать что-то определенное. И невольно подстраиваешься. А нормальные люди не любят подстраиваться и поэтому не любят дежурные вопросы.
— Знаешь, Эванс… — Поттер, нахмурившись, посмотрел на меня. — Мне есть разница. Всегда была.
На это я ничего ответить не могла — и потому всего лишь нелепо дернула головой, что при наличии воображения можно было расценивать как согласие. У Поттера с воображением, похоже, все было в порядке, потому что он довольно заулыбался. Точно такая же морда была у соседского кота, когда он после долгих стараний опрокинул-таки аквариум Петуньи и методично сожрал сперва всех вуалехвостов, а потом неонов.
— Приятно было поболтать, — пролепетала я и украдкой посмотрела на свои ноги: проверить, не вырос ли у меня хвост, как у аквариумной рыбки.
Прежде чем закрыть дверь, я услышала, как эти придурки звонко впечатали друг другу в ладонь.
А я отправилась-таки искать купе, в котором заседали мои соседки по комнате, они же — не слишком надежные в хранении секретов подруги, они же — главные сплетницы факультета. Господи, помоги мне пережить их расспросы о том, «как я провела лето»…

* * *

Она снимает с него очки. Непослушными пальцами пытается развязать чертов галстук.
Он запускает руки ей под рубашку. У него сухие и горячие ладони.
Они стоят в безлюдном коридоре, двусмысленно подмигивает пламя факелов.
У нее подгибаются колени, и она бы сползла вдоль гобелена с Варнавой Вздрюченным, если бы не была так крепко к нему прижата.
Ну почему эти гадские пуговицы так трудно расстегивать?!

Что-то взорвалось, и я очнулась. На меня падало золотистое конфетти, которое кружилось в воздухе, словно снежинки. Как, скажите мне на милость, можно задремать в кресле во время вечеринки в гриффиндорской гостиной?! Но я каким-то образом сумела это сделать, несмотря на вопли, ржач, хихиканье, музыку, звяканье бутылок и хлопушки. Поздравляем с началом учебного года, так его перетак.
В центре гостиной даже танцевали, хотя это трудно было назвать танцем. Так, топтание на месте в обнимательной стадии, вращение вокруг своей оси, пока не закружится голова… Несколько парочек и глумящийся Сириус Блэк, трепетно прижимающий к груди початую бутылку огневиски. Какой-то сюр, честное слово.
Я поднялась с кресла и поморщилась: отсидела себе всю… Ладно, просто отсидела. Настроение средней степени паршивости, неотвязно преследовавшее меня с самого утра, рассасываться никак не желало. Я шагнула в сторону женских спален. Вернее, хотела, но кто-то меня схватил за ремень и потянул назад. Я рванулась в сторону, сдула со лба отросшую челку и узрела надравшегося в хлам Поттера. Он опасно раскачивался с пятки на носок и вид имел довольно комичный: галстук повязан вокруг головы, очки съехали на самый кончик покрасневшего носа.
— Смотри, Эванс, я весь твой! — чуть громче, чем следовало бы, заявил он и раскинул руки в стороны. Ну прямо вмазавшийся эквилибрист.
Меня разобрал смех.
— Проспись, балда, — посоветовала я и, легонько толкнув Поттера в услужливые объятия кресла, поднялась в спальню. Не удержавшись, оглянулась: начинающего алкоголика уже пытались восстановить в вертикальном положении хохочущие Питер и Сириус.

* * *

— Как я догадываюсь, возвращение в школу было отмечено должным образом, — хитро улыбаясь в моржовые усы, проговорил Слизнорт, оглядев похмельный класс.
Чего уж тут догадываться-то! Все опухшие, понурые, Петтигрю вообще спит, уткнувшись лицом в конспекты. У меня голова тоже болела, но по другой причине: я всю ночь — до шести утра — яростно проворочалась, накрывая голову подушкой, потому что кому-то пришло в голову устроить тост-марафон. Победил Блэк. Вон он — зеленоватый, как и положено настоящему аристократу — сидит через проход от меня, пустым взглядом уставившись в такой же пустой котел. Рядом — Поттер, страдальчески морщащийся при каждом мало-мальски громком звуке. По мне, так удивительно, что они вообще доползли до кабинета.
— Что ж… Тема сегодняшнего занятия: «Бодрящий эликсир». Страница восемнадцатая, ингредиенты на столах… — с этими словами профессор сел за стол, предварительно достав коробку с засахаренными ананасами и свежий номер «Ежедневного Пророка».
— Старый циник еще и издевается, — прошипел Поттер, с трудом отлепив щеку от столешницы. Блэк не прореагировал. Интересно, он хоть дышит? — Бодрящий эликсир… Слышишь, Бродяга?
В ответ Сириус осторожно покачал головой, словно она была из фарфора.
— Трупу никакой эликсир не поможет, — потусторонним голосом прошептал он. — Если вспомню, какой идиот предложил тост-марафон — запру в кабинке Плаксы Миртл.
Поттер недоверчиво хмыкнул, уставясь в книгу.
Я уже успела покрошить в закипающее зелье мак и хвосты саламандр, когда соседняя парта снова подала признаки жизни:
— Черт тебя дери, Сириус! Я сейчас сдохну. Ты же прекрасно знаешь, как я «люблю» зелья. Не уходи в астрал, не бросай меня одного!
— Я не в состоянии, — последовал лаконичный ответ, — вот Эванс одна сидит, ее доставай.
Я затылком ощутила, как Поттер буравит меня взглядом. И почти сразу же мой не в меру чувствительный затылок стал объектом обстрела скомканными бумажками. Детский сад, штаны на лямках…
— Чего тебе?! — взбеленилась я после четвертого попадания, не повышая, впрочем, голоса, и обернулась. Мне стоило немалых сил удержаться от смеха. Знаете, когда Джеймс Поттер с бодуна и при этом ему от вас что-то нужно, он просто очарователен: умоляющий взгляд, вставший дыбом воротничок рубашки, на голове — прическа в стиле «я у папы дурачок», в кои-то веки не нахальная, а вполне себе человеческая, виноватая даже улыбка.
А я девушка слабая, впечатлительная.
— Ладно, садись, — прошептала я. Поттер, не будь дурак, быстро приземлился на соседний со мной стул, нечаянно задев мое колено своим. Очередной хвост саламандры полетел мимо котла. Говорю же, я девушка впечатлительная.
В общем, я готовила Бодрящий эликсир, стараясь не обращать внимания на отвлекающий фактор по имени Джеймс Поттер. Отвлекающий фактор тем временем гипнотизировал весело булькавшее варево, словно надеясь взглядом превратить его в три литра рассола. Этим его участие в процессе приготовления ограничивалось.
После урока Поттер — неслыханное дело! — долго и признательно тряс мне руку, приговаривая:
— Спасибо, Эванс, ты спасла мне утро…
И крепко сжимал мои пальцы, пританцовывая на месте. Пожалуй, я чуть перегрела Бодрящий эликсир, и тот подействовал на «дегустатора» сильней, чем следовало…
А вечером того же дня, за полчаса до отбоя, мы с Поттером столкнулись в совятне.