Двое в одном

Глава 3

29 ноября 1985 года, Малфой-мэнор.
Мысли Малфоя прервал стук в дверь. Люциус вздохнул и пригласил войти.
— Чем могу помочь, Гарри?
— Вот, мистер Малфой, я приготовил примерный список нашего обязательного состава – тех, про кого я точно знаю.
На стол перед аристократом лёг пергамент.
— Писала тётя Вальбурга? – уточнил он у Гарри.
Тот в ответ только пожал плечами:
— Вы же знаете, что у меня пока плохо получается писать без ошибок.
— И это очень странно, учитывая все остальные твои таланты, — усмехнулся блондин. – Может, объяснишь, наконец, откуда столь глубокие познания? Признаться, эта идея сперва показалась мне абсурдом, но, немного поразмышляв… — Размышлял мистер Малфой неделю, подсчитывая, во что это ему выльется. – В общем, я готов попробовать.
Тут Гарри буквально просиял:
— Отлично! – воскликнул он, садясь напротив. – Мы можем пригласить волшебников на день рождения Драко. А в августе хотя бы на пару недель собрать вообще всех: и магглорожденных, и полукровных, и чистокровных. Нужно будет придумать различные конкурсы, написать план и курс лекций…
Мужчина смотрел на мальчика, вслух излагавшего идеи.
— Гарри, — наконец перебил он мальчика, — Сьюзен Боунс, Нотт, Уизли, Блейз Забини, Невилл Лонгботтом, Винсент Крэбб, Грегори Гойл, Пенси Паркинсон, Булстроуд… С ними всё ясно – это чистокровные маги. Но откуда вы знаете про Джастина Финч-Флетчли, Гермиону Грейнджер и Дина Томаса? Им всем по пять-шесть лет сейчас, и я не уверен, знает ли сам Дамблдор о первых выбросах магии у них.
Гарри пробежал список ещё раз, кроме названных лордом Малфоем, там ещё значились Ханна Аббот, Терри Бут, Мэнди Броклхерст,Лаванда Браун, Симус Финниган, Мораг МакДугал, Мун, Патил, Салли-Энн Перкс, Оливер Вуд, Лайза Турпин, Ли Джордан, Эрни МакМилан, Кормак МакЛаген, Кети Белл, Алисия Спинет, Анджелина Джонс…
— Видите ли, мистер Малфой, — мальчик поёрзал в кресле, — был такой маггловский писатель…
Мистер Малфой презрительно скривился – эти маггловские фильмы, вещи, оперы ему уже набили оскомину. И хоть в душе он признавал их определённую полезность и красоту, но произнести это вслух, дать понять окружающим, что чистокровный маг уважает что-то маггловское… К такому он, пожалуй, пока не готов.
-…Никко́ло Макиаве́лли, — закончил Гарри и выжидающе посмотрел на взрослого. Лицо Малфоя не изменилось. – Вижу, вы не читали. А зря. Судя по поступкам вашего ‘‘любимого’‘ директора, ‘‘Государь’‘ — его настольная книга.
— Что ж, начнём ликбез, — вздохнул Поттер, закидывая ногу на ногу и поудобнее устраиваясь в кресле.
Если менторский тон ребёнка и его поза вызвали лёгкую улыбку, то от слов, слетавших с губ мальчика, светлые волосы аристократа вставали дыбом.
— Начнём с того, что я говорил ранее: многие поступки директора можно объяснить по отдельности, но вместе они смотрятся довольно странно, если не сказать более. Начнём с того, что он оставил годовалого младенца на пороге дома его родственников. Не передал под опёку, не вручил из рук в руки, а подбросил, словно котёнка, под дверь. Он даже не удостоверился, что тётя меня нашла. Я полночи лежал в корзине на ступеньках, пока утром миссис Дурсль не решила выставить пустые молочные бутылки. Профессор МакГонагалл возражала, но директор просто заткнул ей рот.
Существуют два способа действия для достижения целей: путь закона и путь насилия. Первый способ — способ человеческий, второй — диких животных. Директор виртуозно владеет обоими.
Он искусно создаёт врагов, привлекает одарённых людей и развлекает народ зрелищами.* Не знаю, как и что он сотворил с Томом Риддлом, чтобы получить Волдеморта, но одиннадцать лет террора обеспечил. Кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.* Вот он и удерживается: вначале победил Геллерта Гриндевальда, потом боролся с Волдемортом… И что мы вообще видим в результате? Министерство Магии по сравнению с Дамблдором выглядит не лучшим образом. На посту находится человек, для такой должности совершенно не предназначенный. В начале 80-х многие думали, что Барти Крауч-старший возглавит магическое сообщество, как тут – о, удача! – его сына ловят в компании Лестранджей, — ещё вопрос по чьей наводке они к Лонгботтомам завалились! – а министром становится Корнелиус Фадж, который каждую неделю посылает сов в Хогвартс. А вспомним те обстоятельства, при которых узнали о вине младшего Крауча – картина маслом… С другой стороны взгляните на Орден Феникса: жёсткая организация, подчиняющаяся лично Альбусу Дамблдору, члены которой не только входят практически во все социальные слои магического общества – про профессии я даже не говорю, — но и фанатично преданы директору.
Преклоняюсь перед гениальностью старика и теряюсь в догадках, КАК это ему удалось. Спрашивается, что делать в Ордене Феникса Аластору Грюму? Ему на работе мало забот? Так брал бы сверхурочные! Ему бы ещё и доплачивали за это. А семья Уизли? У них только первенец родился, а они драться за светлое будущее. Ведь всё детство их старших детей пришлось как раз на период активного участия четы Уизли в войне против опаснейшего темного мага столетия… Мистер Малфой, как бы вы чувствовали себя, зная, что в любой момент кто-то может атаковать поместье? Про Поттера и Блэка ясно – типичные подростки, не наигравшиеся в детстве в солдатиков. Вся жизнь – аттракцион, где им обеспечены не только лучшие места, но и многочисленные бонусы. Ни один, ни другой никогда не знали… — тут Гарри запнулся, пытаясь подобрать слова. – Да они вообще ничего не знали! Родители с них пылинки сдували. Они не работали ни одного дня – оба богатые наследники. Не знали ни нужды, ни социального презрения, ни общественного порицания.
Гарри потянулся за печеньем.
— М-м-м, какая вкуснятина, — произнёс он, — никак не могу наесться.
Волшебник только улыбнулся. Всё же он иногда ведёт себя, как обычный ребёнок. Но тут Гарри широко распахнул глаза, а выражение наслаждения сменила подозрительность:
— Я говорил, что мои тётя с дядей не получая никакой… материальной компенсации за всё, что они делали? – Люциус только покачал головой. – Я знаю это абсолютно точно. Они не баловали меня деликатесами, хоть и не морили голодом, но печенья или мороженого я не ел. Мистер Малфой, нужно как можно быстрее вытащить Блэка из-за решётки. Он, как мой крёстный, может обратиться в Гринготтс с запросом о состоянии моего счёта. Смотрите, как интересно получается… Война требует денег. Я понимаю, что не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото.* Откуда брал галеоны Тёмный лорд ясно – большинство Пожирателей имеют совсем не пустые сейфы в гоблинском банке. Гоблины не позволяют магам распоряжаться в своих святая святых – ни сейфы Блэков, ни Лестранджей не были конфискованы министерством.
А вот откуда брали деньги фениксовцы? У наркомана Мундунгуса Флетчера много золота? Да и Минерве МакГонагал на должности декана не платят столько, чтобы финансировать войну. Допустим, мой отец и крёстный не работали, потому как чистокровные маги. Но Люпин… Он же должен был где-то брать средства к существованию. Допустим, одежду можно наколдовать, но еда – одно из пяти исключений к закону Гэмпа об элементарных трансфигурациях.
Скажите, кто-нибудь из этих ‘‘светлых магов’‘ вообще думал о деньгах?! А ведь знали, что за ними охотится Волдеморт. Знали! А крёстный, который должен заменить мне родителей… — Гарри только махнул рукой. – И вот эти оболтусы, которых не то что мало пороли в детстве, а вообще пальцем не трогали, ‘‘боролись’‘ против Тёмного Лорда? Я не говорю, что Сириус Блэк и Джеймс Поттер были дурны: они не употребляли слово ‘‘грязнокровка’‘, но относились к магглам, возможно, хуже, чем Пожиратели.
Мальчик остановился. Люциус Малфой ловил каждое его слово. Через мгновение Гари продолжил:
— Представляете, эти придурки одели майки с изображением феникса и носились по маггловскому Лондону на мотоцикле Сириуса, дразня полицейских. Они б ещё транспаранты взяли: ‘‘Пожиратели, мы здесь’‘. Каково было паре обычных полицейских оказаться в тупике с тремя Пожирателями Смерти? Эта парочка мародёров сбежала – о, храбрые гриффиндорцы! – а вот маггловские полицейские остались… рядом с Пожирателями. Вы же сами возглавляли пыточные команды, мистер Малфой, — голос мальчика был совершено спокоен, — должны ждать, что ничем хорошим это не закончится для служителей порядка.
И после такого профессор Дамблдор заявляет о любви. Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.* Рассчитывать можно на жадность, зависть, ревность, самолюбие и эгоизм, даже на ненависть. Но на любовь рассчитывать глупо. Кстати, сам директор никогда не полагается на это чувство: дела непопулярные он возлагает на других, а популярные – делает сам.* Думаю, это одна из причин, по которой он отказался от поста министра, — проблем много. А так получается на удивление замечательно: директору – честь и хвала, министру – все шишки. Да он за Фаджа будет держаться руками и ногами: кто другой позволит так собой манипулировать? Не знаю, что там было с Барти Краучем-младшим, но уж очень удачно его поймали, как нельзя кстати.
И какой другой министр позволит себе НЕ интересоваться судьбой Мальчика-Который-Выжил? В Англии проживает несколько тысяч магов, да хороший министр должен их всех поимённо знать. Вы не подумайте, мистер Малфой, я не жалуюсь, нет. Какими бы не были мои родственники, но ИХ я понять и простить могу, а вот директора… В конце концов ни дядя, ни тётя никогда не требовали от меня подвигов, спасения мира и чуть ли не харакири в итоге, – в голосе мальчика уже проскальзывали истерические нотки. – Я не буду говорить, что они много тратили на меня, но тратили. В конце концов, ДЛЯ НИХ я был не только обузой, но и бомбой замедленного действия: дядя Вернон врал своей родной сестре, а тёте Петунье постоянно приходилось выслушивать нападки на семью Эванс – само моё существование давало Марж повод побольнее уколоть невестку. А постоянная угроза для семьи? Ведь ‘‘Великий Волшебник’‘ не сказал ни слова, он написал письмо. Не знаю, что было в том письме, но со смелостью моих родственников может конкурировать только железная воля профессора Снейпа – зная, что за мной охотятся тёмные маги, они не только не сдали меня в приют, но и попытались обезопасить от волшебного мира. Вы можете гарантировать, что сделали бы такое, охоться Пожиратели за ВАШИМ племянником? Насколько крепки оказались бы узы крови? А ко всему прочему тётя Петунья ничего не сказала мужу, другие на их месте переехали бы подальше, да фамилию сменили. Мне продолжать или хватит, мистер Малфой?
Люциус помотал головой:
— Слишком много информации, Гарри. Давай хотя бы чаю выпьем.
Они молчали, пока домовой эльф расставлял тарелки и наливал чай в красивые чашки с павлинами. Но вот волшебники остались наедине, и мужчина задал вопрос:
— Ты хочешь уподобиться Дамблдору?
Поттер сделал глоток и поставил чашку с блюдцем на стол.
— Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.* Я не хочу воевать с Дамблдором, но сам директор попытается сделать из меня Избранного, — при последнем слове Гарри скривился, – эдакую единственную надежду. Я им быть не желаю. И другим не позволю. Пока я только хочу уничтожить саму возможность возрождения Тёмного Лорда, тогда у профессора Дамблдора пропадёт то чудовище, которым он всех пугает. Ведь уберите Гриндевальда и Волдеморта, кем будет тогда старик? Школьным учителем. Талантливым, одарённым, но всего-навсего школьным учителем. Не факт даже, что директором сделают. Помните, я рассказывал, что в юности он и Геллерт обсуждали планы по захвату мира? В отличие от выпускника Дурмстранга, наш гриффиндорец оказался умнее: раз у бывшего товарища не выходит с магглами тягаться, то мы пойдём другим путём – и вуаля… Пешка в дамках. Орден Мерлина первой степени, пост директора, председатель Визенгамота и прочая, прочая, прочая… Как ему только приз ‘‘Ежедневного пророка’‘ за лучшею улыбку не дали?!
Моё предложение с лагерем позволит ослабить влияние директора на умы юных волшебников, во-первых, а, во-вторых, превратит эту братоубийственную войну между факультетами во вполне мирное спортивное соревнование.
Аристократ отставил пустую чашку:
— Да ты интриган, Поттер.
— Стараюсь, — скромно улыбнулся тот, отпивая чай.

29 ноября 1985 года. Лондон, ‘‘Дырявый котёл’‘.
Вальбурга Блэк сняла номер в ‘‘Дырявом котле’‘. У неё было назначено здесь свидание. И пожилая леди волновалась, как никогда в жизни. То, что она делала, шло в разрез со всеми её убеждениями, со всеми обычаями её предков, всем тем, что ранее она считала непогрешимой истиной.
На столе был накрыт обед на двоих. Недавно Гарри рассказал забавную примету: нельзя ждать хорошего от человека, который в первый раз угощает тебя чем-то сладким. Если гость пришёл в дом, ему нужно предложить не чай и конфеты, а хотя бы бутерброд или солёный огурец. На столе было и лёгкие закуски, и суп, и жаркое под луковым соусом, и даже конфеты…
В дверь постучали. ‘‘Войдите’‘, — сказала Вальбурга. На пороге появилась немного надменная молодая женщина. Если б не светло-каштановые волосы и более крупные, чем у старшей сестры, глаза, их бы приняли за близнецов.
— Здравствуй, племянница, — первой нарушила молчание Вальбурга.
— Здравствуйте, тётя, — доброжелательно кивнула Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк.
— Я слышала, ты назвала мою внучку Нимфадорой…

29 ноября 1985 года, Малфой-мэнор
Драко Малфой с недавних пор ненавидел просыпаться. Две недели назад, когда он проторчал пару часов, разглядывая мётлы, выяснилось, что Гарри Поттер хоть и знает о квиддиче, но совершенно не горит желанием играть в него. Драко это было совершенно непонятно: как можно знать о квиддиче и не любить его? Во время его очередного рассказа о невероятной ловкости Малфоя, в самый последний момент ускользнувшего от маггловского вертолёта, Гарри заявил с усмешкой:
— Готов спорить, что ты даже держать метлу правильно не умеешь.
Блондин уже готов был разреветься от злости, когда брюнет произнёс:
— Я никогда не видел, чтобы ты тренировался. А настоящие спортсмены тренируются каждый день – бегают по утрам, делают зарядку. Некоторые даже холодной водой обливаются.
С тех самых пор каждое утро домовой эльф будил маленького лорда в семь часов. В любую погоду юный наследник мужественно одевал спортивную мантию и выходил в парк, где его уже ждал Гарри. После небольшой пробежки следовала зарядка, затем – горячий душ, – когда леди Малфой услышала об обливаниях ледяной водой, пригрозила обоим домашним арестом до Рождества.

29 ноября 1985 года, Лондон, ‘‘Флориш и Блотс’‘.
Голубоглазая блондинка медленно продвигалась вдоль стеллажей с книгами.
— Мадам желает что-нибудь конкретное? – предложил помощь продавец.
— Не совсем. Видите ли, мой сын безумно увлечён квиддичем, но ему всего-навсего пять лет. Запрещать что-то глупо, а как объяснить ребёнку, что попав в висок, бладжер и убить может…
Продавец сочувственно покивал:
— Возьмите вот эту, — он протянул ‘‘Квиддич сквозь века’‘. – Очень популярная вещь. Когда есть семьсот способов нарушить правила, вряд ли можно говорить о какой-либо игре вообще. О травмах в спорте отдельной книге нет, это только искать заметки в газетах и журналах. Можно обратиться в Департамент магических игр и спорта, но сомневаюсь, что вас там поймут.
Нарцисса Малфой расплатилась за покупки и вышла на улицу. Если нет ответа в магическом мире, она обратится к магглам. Через час, стоя в книжном магазине, что находился рядом с ‘‘Дырявым котлом’‘, аристократка листала предложенную пухленькой девушкой в джинсах ‘‘Медицинскую энциклопедию для детей’‘.