Двое в одном

Глава 20

1 сентября 1991 года. Школа чародейства и волшебства Хогвартс.
Ворота немедленно отворились. На пороге в изумрудно-зеленой мантии стояла высокая темноволосая ведьма. У нее было очень суровое лицо, и Гарри пришло в голову, что, пожалуй, этой даме лучше не перечить.
— Первоклашки, профессор МакГонаголл, — доложил Хагрид.
— Спасибо, Хагрид. Я отведу их.
Она широко распахнула двери. Холл, в котором они оказались, был огромен. Каменные стены, так же, как и в ‘‘Гринготтсе’‘, освещались горящими факелами, потолок был слишком высок, чтобы его можно было рассмотреть, а наверх вела сверкающая великолепием, роскошная мраморная лестница.
Дети вслед за профессором МакГонаголл пошли через вестибюль, торжественно ступая по вымощенному камнем полу. Из-за дверей справа до Гарри доносился приглушенный гул сотни голосов — остальные ученики, должно быть, уже собрались — но профессор МакГонаголл провела первоклассников в маленькую пустую комнатку в стороне от центрального зала. Дети столпились, прижавшись гораздо теснее друг к другу, чем сделали бы при обычных обстоятельствах, и растерянно озирались вокруг.
— Добро пожаловать в Хогвартс, — произнесла профессор МакГонаголл. — Скоро начнется банкет, посвященный началу учебного года, но, прежде чем вы сядете за стол в Большом Зале, вас должны распределить по факультетам. Сортировка — одна из самых важных церемоний в нашей школе, потому что, пока вы находитесь в ее стенах, ваш факультет — это то же самое, что ваша семья. Вы будете заниматься в здании своего факультета, спать в общей спальне своего факультета и проводить свободное время в общей гостиной своего факультета.
В нашей школе четыре факультета, они называются Гриффиндор, Хуффльпуфф, Равенкло и Слизерин. У каждого из них своя, очень интересная и благородная, история, и в каждом в свое время учились выдающиеся ведьмы и колдуны. Пока вы находитесь в Хогвартсе, за любой ваш успех вашему факультету будет начисляться определенное количество баллов, а за любое нарушение правил баллы будут вычитаться. В конце учебного года тот факультет, который заработает наибольшее количество баллов, будет награжден особым кубком, это очень почетная награда. Я надеюсь, что каждый из вас станет гордостью того факультета, куда он вскоре будет определен.
— Церемония сортировки начнется через несколько минут в присутствии остальных учащихся школы. Предлагаю вам не тратить времени даром и привести себя в порядок перед началом церемонии.
Ее взгляд задержался на минуту на мантии Невилла, застегнутой под левым ухом, и на испачканном носу Рона. Гарри переглянулся с Драко. Оба кивнули друг другу и проконтролировали внешний вид Крэбба и Гойла.
— Я вернусь за вами, когда все будет готово, — сказала профессор МакГонаголл, — будьте добры не шуметь.
Она вышла. Гарри сглотнул слюну.
‘‘Успокойся, — прозвучало в голове. – Сейчас должны привидения появиться.’‘
Гарри закрутил головой, но тут случилось нечто такое, что заставило его подпрыгнуть чуть ли не на метр вверх — а какие-то ребята, стоявшие позади него, страшно закричали:
— Что это?!
Гарри не задохнулся от ужаса, благодаря Гостю, но на некоторых детей картина выскальзывающих сквозь стены привидения произвела впечатление. Жемчужно-белого цвета, полупрозрачные, они струились по комнате, беседуя друг с другом и не замечая первоклассников. Кажется, они о чем-то спорили. Одно, в виде толстенького низенького монаха, говорило: ‘‘Забудь и прости, как говорится, мы должны дать ему еще один шанс…’‘
— Дорогой Монах, разве мы не дали Пивзу все шансы, которые только могли? Он бросает тень на всех нас и потом, знаете, он ведь даже не совсем призрак… А вы все что тут делаете?
Приведение в жабо и панталонах вдруг обратило внимание на детей.
— То же, что и все первокурсники каждый год первого сентября, — произнёс Гарри. – Ожидаем сортировки.
— Пополнение! — воскликнул Жирный Монах, улыбаясь всем подряд. — А вы смелый юноша, — обратился он к Гарри. — Наверное, хотите в Гриффиндор?
— Нет, — ответил мальчик.
— Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — пожелал Монах. — Я там учился, понимаете?
— Хотелось бы, сэр, — тоскливо вздохнул Гарри, — но это вряд ли.
— Построились! — раздался резкий голос. — Церемония сортировки начинается!
Это вернулась профессор МакГонаголл. Одно за другим, привидения покинули комнату через противоположную стену.
— Построились, построились, — подгоняла профессор МакГонаголл первоклашек, — и за мной.
Гарри встал в строй следом за мальчиком с волосами песочного цвета, а Драко встал за Гарри, после чего они побрели из комнаты и, через двойные двери, вышли в Большой Зал.
Гость рассказывал ему, он сам читал ‘‘Историю Хогвартса’‘, но одно дело читать или слушать, а другое видеть. Зал был освещен тысячами и тысячами свечей, плавающими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные учащиеся школы. Столы были сервированы золотыми блюдами и кубками. В дальнем конце зала стоял еще один длинный стол, для учителей. Профессор МакГонаголл провела детей туда и поставила их так, что они выстроились лицом к ученикам, а учительский стол оказался у них за спиной. На новичков смотрели сотни лиц, похожих в неверном свете свечей на бледные фонарики. Там и сям между учащимися тусклым серебром отливали фигуры привидений. Гарри посмотрел вверх. Он увидел бархатисто-черный потолок, усеянный звездами. Он услышал, как Гермиона шепчет: ‘‘Он так заколдован, как будто это настоящее звездное небо. Я читала в „Истории Хогвартса“‘‘.
— Я тоже, — прошептал он в ответ. – А ещё мне крёстный рассказывал. И Люпин в лагере.
Невозможно было поверить, что это не небо, а потолок, и что Большой Зал не уходит вверх, прямо в космос.
Профессор МакГонаголл молча установила перед первоклассниками табуретку на четырех ножках. На табуретку она положила островерхую колдовскую шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потрепанная и невообразимо грязная. Тетя Петуния ни за что не согласилась бы держать такую в доме.
‘‘Это та самая Шляпа?’‘ — уточнил он мысленно, но Гость не ответил.
Заметив, что все пристально смотрят на Шляпу, он тоже стал внимательно смотреть. В течение нескольких секунд в Зале стояла абсолютная тишина. Затем Шляпа дернулась. Возле ее края образовалась дыра наподобие рта — и шляпа запела:
Может, я не хороша,
Но по виду не судите,
Шляпы нет умней меня
Хоть полмира обойдите.
Круглобоки котелки,
А цилиндры высоки,
Зато мне при сортировке
Нету равных по сноровке.
Для меня нет в мире тайны,
Ничего не утаить,
Как наденешь — так узнаешь,
Где тебя должны учить.
Может, в Гриффиндор дорога,
По ней храбрые идут,
Им и доблесть, и отвага
В веках славу создают,
В Хаффлпафф не попадете
Если глупы, нечестны,
Хаффлпаффцы все в почете,
Знамени труда верны,
Старый мудрый Райвенкло
Примет быстрого умом,
Если любит кто учебу,
Там найдет свою дорогу,
Или, может, в Слизерине,
Вы отыщете друзей,
Они хитростью поныне
К цели движутся своей.
Так наденьте меня и не бойтесь!
Вы в надежных руках, успокойтесь,
(Хотя рук-то и нет у меня),
Зато думать умею я!
Лишь только Шляпа закончила петь, зал разразился аплодисментами. Шляпа поклонилась каждому из четырех столов и замерла совершенно неподвижно.
— Так, значит, нам надо всего-навсего примерить шляпу! – послышался откуда-то шепот Рона Уизли. — Я убью Фреда, он все врал про поединок с троллем!
Гарри слабо улыбнулся. Конечно, померить Шляпу куда легче, чем произносить заклинания, но все равно хотелось бы, чтобы это происходило не на глазах у всей школы. Из песни следовало, что Шляпа предъявляет высокие требования; Гарри не чувствовал себя отважным, не чувствовал, что у него быстрый ум или что там еще, ничего этого он в себе не замечал. Вот если бы Шляпа упомянула про факультет для тех, кого тошнит от страха, то это было бы место как раз для него. Самое удивительное, что Гость похоже испытывал те же эмоции, что и сам Гарри.
Профессор МакГонаголл выступила вперед с длинным пергаментным свитком в руках.
— Я буду называть имена, а вы должны надеть Шляпу и сесть на табурет для сортировки, — сообщила она. — Аббот, Ханна!
Розовощекая девочка со светлыми косичками, споткнувшись, вышла из строя, надела Шляпу, которая тут же съехала ей на глаза, и села. После минутной паузы:
— Хаффлпафф! — объявила Шляпа.
От правого стола понеслись приветственные крики и рукоплескания. Ханна прошла к этому столу и села там. Гарри увидел, как привидение Толстого Монаха весело помахало ей рукой.
— Боунс, Сьюзен!
— Хаффлпафф! — снова выкрикнула Шляпа. Сьюзен торопливо отошла и села рядом с Ханной.
— Бут, Терри!
— Райвенкло!
На этот раз рукоплескания раздались от стола, стоявшего слева; когда Терри подошел к ним, несколько райвенкловцев встали, чтобы пожать ему руку.
‘‘Брокльхёрст, Мэнди!’‘ тоже отправился в ‘‘Райвенкло’‘, но ‘‘Браун, Лаванда’‘ стала первой новой гриффиндоркой, и стол на дальнем конце слева взорвался аплодисментами; Гарри услышал, как близнецы – скорее всего братья Рона — издают громкие кошачьи вопли.
‘‘Булстроуд, Миллисент’‘ была зачислена в Слизерин.
— Финч-Флетчи, Джастин!
— Хаффлпафф!
Иногда, заметил Гарри, Шляпа выкрикивала название факультета сразу же, а иногда она некоторое время раздумывала, прежде чем принять решение. ‘‘Финниган, Симус’‘, мальчик с волосами песочного цвета, который стоял в строю перед Гарри, просидел на табурете добрую минуту, пока Шляпа не назначила его в Гриффиндор.
— Грейнджер, Гермиона!
Гермиона почти бегом поспешила к табурету и с энтузиазмом нахлобучила шляпу на голову.
— Райвенкло! — выкрикнула Шляпа.
Ужасная мысль поразила Гарри неожиданно — как всегда делают ужасные мысли, когда вы нервничаете. А что, если его вообще не выберут? Что, если он так и будет сидеть со Шляпой на глазах, пока профессор МакГонаголл не сорвет ее у него с головы и не скажет, что, очевидно, произошла ошибка и лучше ему отправиться обратно на станцию?
‘‘Прекрати ерундой страдать, — раздражённый голос Гостя прозвучал в голове. – Дай мне сосредоточиться.’‘
Когда вызвали Невилля, он упал по дороге к табурету. Шляпа долго решала, куда отправить Невилля. Наконец она объявила: ‘‘Хаффлпафф!’‘. Невилль бросился прочь, все еще находясь в Шляпе, и ему пришлось под громкий хохот метнуться вбок, чтобы передать Шляпу ‘‘МакДугал, Мораг’‘.
Малфой, услышав свое имя, гордо выступил вперед. Его желание исполнилось сразу же: Шляпа завопила: ‘‘Слизерин!’‘, едва коснувшись его головы.
Малфой вернулся к Крэббе и Гойлу, крайне довольный собой.
Оставалось не так уж много народу.
‘‘Мун’‘…. ‘‘Нотт’‘…. ‘‘Паркинсон’‘…. потом девочки-близняшки, ‘‘Патил’‘ и ‘‘Патил’‘…. потом ‘‘Перкс, Салли-Энн’‘…. а потом, наконец —
— Поттер, Гарри!
По Залу, как язычки пламени, вспыхнули приглушенные возгласы:
— Она сказала, Поттер?
— Тот самый Гарри Поттер?
Он хотел было двинуться, чтобы сесть на стул и одеть Шляпу, но не мог пошевелить и пальцем – Гость отобрал контроль снова.
— Поттер, Гарри! – повторила МакГонагалл, переводя взгляд с пергамента на шеренгу детей.
Шум в зале стихал.
Профессор подошла к мальчику:
— Мистер Поттер…
— Я не Поттер, — профессор, — отчеканил Гарри. – Моя фамилия Снейп.
И он тряхнул головой, откидывая чёлку со лба. Звонкий мальчишеский голос был слышен всему залу.
— Что за шутки, мистер Поттер?! – строго поджала губы профессор.
— Какие шутки, профессор?! – не менее возмущённым тоном ответил мальчик. – У вас в документах ошибка. Мой приёмный отец отправил вам сову несколько дней назад.
Под пристальным наблюдением всей школы профессор зельеварения подошёл к МакГонагалл и тихим, но вполне слышным всем голосом произнёс:
— Как уже заметил мистер… Снейп, Минерва, я отправил вам письмо с копией документов. Смотрите, — он ткнул в строчку на пергаменте. – Снейп, Гарри.
Последовало переглядывание профессора трансфигурации и директора, после чего вызов учеников продолжался под обсуждение новости.
‘‘Сын Снейпа?’‘ ‘‘Но как такое возможно?’‘ ‘‘А похож-то как?! Только волосы чистые.’‘ Подобные высказывания не слышались только со стороны слизеринского стола: старшекурсники и так сидели с непрошибаемым выражением лица, а излишне любопытных младших уже одёрнули старосты, напомнив первое правило факультета Слизерин: ‘‘Декан всегда прав’‘. Второе правило гласило, что если декан не прав, нужно смотреть правило один. С этим списком в первый же день знакомили всех слизеринцев-первокурсников. Сам Гарри сохранял каменное выражение лица. Дошла очередь и до него. Шагал к табурету со Шляпой, гордо расправив плечи и задрав подбородок.
Последнее, что увидел Гарри перед тем, как Шляпа съехала ему на глаза, был полный зал ребят, привстававших, чтобы получше разглядеть его. В следующую секунду он уже рассматривал черную изнанку шляпы.
‘‘Итак, давай договариваться…’‘ — начал Гарри.
‘‘Договариваться?’‘ – переспросила Шляпа. – СЛИЗЕРИН!!!
‘‘Вот чёрт!’‘ — вырвалось у Гостя, а Гарри направился к слизеринскому столу
Он испытывал огромное облегчение, что его все-таки выбрали и к тому же не отправили в Гриффиндор, и значит, Гость не сожжёт ему мозги. Сам Гость был раздосадован чем-то. И никто из них не заметил, как ему хлопали и кричали. Староста встал и энергично потряс ему руку. Малфой подвинулся, давая ему место. Гарри сел, сквозь привидения с цепями, которое он видел раньше. У Гарри появилось неприятное ощущение, будто он только что окунул руку в ведро с ледяной водой, но всё это было пустяками по сравнению с тем, какое облегчение он испытал, пройдя, наконец, распределение.
— Простите, сэр. Вы ведь Кровавый Барон? – обратился он. – Прошу прощения за мои манеры, но…
К его удивлению Барон только кивнул, и даже вполне милостиво, хотя Драко смотрел на привидение крайне подозрительно.
Теперь он мог разглядеть стол преподавателей. С дальнего краю сидел Хагрид, который поймал его взгляд. Гарри улыбнулся в ответ, но великан явно не разделял его радости. В центре стола, в большом золотом кресле, сидел Альбус Дамблдор. Гарри сразу же узнал его. Серебряная голова Дамблдора единственная во всем Зале сверкала так же ярко, как привидения. Гарри заметил также профессора Квиррелла, нервного молодого человека из ‘‘Дырявого котла’‘. В большом пурпурном тюрбане он выглядел странно и не слишком уместно. “Под тюрбаном у него Волдеморт?” – спросил Гарри у Гостя, но тот не ответил.
К этому времени осталось всего четверо неотсортированных. ‘‘Томас, Дин’‘, мальчик еще выше Рона, присоединился к Симусу за столом Гриффиндора. ‘‘Тюрпин, Лиза’‘ направилась в Райвенкло, и тогда настала очередь Рона. Бедняга давно уже был бледно-зеленого цвета. Через секунду Шляпа закричала: ‘‘Гриффиндор’‘!
‘‘Забини, Блейз’‘ был назначен в ‘‘Слизерин’‘. Профессор МакГонаголл скатала свиток и унесла Шляпу-сортировщицу.
Гарри посмотрел на стоящее перед ним пустое золотое блюдо. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Бутерброды, казалось, ушли из его жизни сто лет назад.
Альбус Дамблдор поднялся. Он глядел на учащихся и сиял, широко раскрывая им навстречу руки, так, как будто для него не было в жизни большего удовольствия, чем видеть их всех собравшимися вместе в этом зале.
‘‘Заткни уши!’‘ — тут же раздалось в голове.
— Драко, заткни уши! – Гарри пихнул Малфоя локтём в бок, засовывая указательные пальцы в уши.
Дамблдор сел на место. Все радостно закричали и захлопали. Только после этого мальчики вынули пальцы из ушей.
— Он что — слегка того? — неуверенно обратился Малфой к другу.
Оба прекрасно поняли, кто такой ‘‘ОН’‘.
— Того? — рассеянно переспросил Гость. — Бережённого Мерлин бережёт, а небреженного дементор стережёт, Драко. Вдруг это никакая не глупость, а пусковые слова какого-нибудь заклинания. Дамблдор – гений, что бы про него не говорили.
Столы давно ломятся от яств: ростбиф, жареные цыплята, свиные и телячие отбивные, сосиски, бекон, стейк, жареная картошка, вареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и, по каким-то непонятным соображениям, мятные леденцы.
Гарри наполнил тарелку до краев, положив всего понемножку (кроме леденцов) и стал есть. Еда была довольно неплохая, хоть и непривычная. Гарри привык к своим кулинарным талантам. ‘‘Эй, это мои кулинарные таланты!’‘ — напомнил голос в голове.
‘‘Это ещё неизвестно, — возразил Гарри. – Готовил всегда я. Ты только показывал и учил’‘.
Когда все наелись, остатки пищи испарились с тарелок, и посуда вновь засияла чистотой. Спустя мгновение появился десерт — огромное количество мороженого всех сортов, какие только можно себе представить, яблочные пироги, торты с патокой, шоколадные эклеры, пончики с вареньем, трюфели, клубника, желе, рисовый пудинг…
Все случилось внезапно. Снейп поверх тюрбана профессора Квирелла глянул Гарри прямо в глаза — и острая, горячая боль пронзила шрам на лбу мальчика.
— Ой! — Гарри прижал ладонь ко лбу.
— Что случилось? — встревожился Драко.
— Н-ничего.
Наконец, десерты тоже испарились, и профессор Дамблдор снова встал. Все замолчали.
— Э-хем – еще несколько слов, теперь, когда мы все наелись и напились. Перед началом семестра хочу напомнить вам некоторые правила. Первокласникам следует знать, что лес вокруг замка является запретной зоной для всех учащихся без исключения. Об этом также следует вспомнить некоторым из старших учеников.
Мерцающие глаза Дамблдора сверкнули в сторону близнецов Уизли.
— Кроме того, мистер Филч, смотритель, просил меня напомнить, что вам запрещается колдовать в коридорах в перерывах между занятиями.
— Набор в команды по квиддичу состоится на второй неделе семестра. Желающие играть за свой факультет должны обратиться к мадам Хуч. И, наконец, обязан предупредить вас, что в этом году вход в правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть страшной и ужасной смертью.
А теперь, прежде чем отправиться спать, давайте споем наш школьный гимн! — закричал Дамблдор.
Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных преподавателей как-то застыли.
— Это для этого мы учились петь весь месяц, Винс? – недовольно произнесла Пенси Паркинсон.
Дамблдор легонько тряхнул волшебной палочкой, так, будто прогонял муху, севшую на ее кончик, и из палочки вылетела длинная золотая лента. Она поднялась высоко над столами и, извиваясь подобно змее, сложилась в слова.
— Выберите каждый свой любимый мотив, — сказал Дамблдор, — и — поехали!
И школа затянула:
Хогвартс, Хогвартс, Хогги-Вогги-Хогвартс,
Нас ты научи-и-и-и,
Пусть мы старые, лысые иль юнцы белобрысые,
Всем нам очень полезно над наукой страдать.
В головах-то не густо, а совсем даже пусто,
Одни дохлые мухи, паутина на ухе,
Научи нас тому, что нам следует знать
(А уж если забыли, надо все вспоминать).
Так ты сделай что можешь, а мы сможем — поможем,
Обещаем учиться и мозги напрягать.
Слова гимна Драко дал Северус, Сириус обратился к ‘‘Ведуньям’‘ с просьбой подобрать музыку, ну а роль солиста, естественно, досталась Винсенту Крэббу с его тонким голосом. Первый курс Слизерина в полном составе хором спел гимн школы на прекрасную мелодию. Постепенно все оборачивались и слушали, как поют слизеринцы-первокурсники. В конце концов, даже двойняшки Уизли, заслушавшись, перестали тянуть свой медленный похоронный марш. Дамблдор попробовал дирижировать Слизерину волшебной палочкой, но на него никто не смотрел. Тем не менее, когда они допели, аплодировал громче всех.
— Ах, музыка! — тихо воскликнул он, промакивая глаза. — Магия посильнее наших умений! Ну что ж, а сейчас — спать! Марш!
Сквозь оживленно болтающую толпу первоклассники-слизеринцы, построившись парами, вслед за своим старостой пошли из Большого Зала вниз к подземельям. Ноги у Гарри опять налились свинцом, но на этот раз только оттого, что он сильно наелся и устал. Ему так хотелось спать, что он даже ничему не удивлялся — ни тому, что люди на портретах, висящих в коридорах, шептались и показывали пальцами, когда дети проходили.
Он заметил, как в воздухе перед гриффиндорским старостой зависли трости, целая стая, и, стоило рыжему пятикурснику сделать шаг, как они начали кидаться сверху.
— Это Пивз, наш полтергейст, — объяснил староста, шедший рядом с Гарри. – Он боится только нашего привидения Кровавого Барона, поэтому слизеринцев обычно остерегается трогать. Но никому, кроме учащихся Слизерина, этого знать не стоит.
Они прошли дальше.
Гарри смутно помнил, как староста провёл их в гостиную Слизерина, как показал им спальни – у каждого студента была своя комната. Староста предупредил, что профессор Снейп задерживается, поэтому приветствие и напутствие от декана они получат утром.