Двое в одном

Глава 18

— А я тебе скажу кое-что, Ремус: когда вы гуляли каждое полнолунье в Хогвартсе, ты почему-то не задумывался о человеческих жизнях. Весело было и смешно! И никакие угрызения совести не помогали! Теперь же тебя просят спасти жизнь маленькой девочке, а ты отказываешь. Трус!!!
— Гарри… — начал Блэк.
Но мальчик резко развернулся к крёстному:
— Представь, что это твоя дочь, Сириус. Что бы ты делал? Что бы ты ВЫБРАЛ? Взял кровь и слюну у оборотня или предпочёл бы похоронить, но не осквернять чистейшую кровь Блэков?!
Сириус замер. Слова про кровь были ударом ниже пояса.

Гарри уже привык к извечным: ‘‘Поттер, ты идиот!’‘ — Гость словно копировал кого-то, но сейчас вместо досадливой и уже привычной фразы прозвучало: ‘‘Поттер, я тебя ненавижу!’‘ Голос был не злой, а… уставший? Казалось, что Гость разочарован в Гарри, несмотря на все его – Гостя – труды, сделавшего неправильные выводы. И вот тогда Гарри Поттеру стало страшно: а ну как надоест Гостю возиться с ним и спалит мозги Гарри вместе с душой, личность и всем остальным, что делает его Гарри Поттером. Мальчик извинился и присмирел. Изобразил готовность выслушать всё, что сообщит ему мысленный товарищ.
А сообщить было что. ‘‘Растолковывал’‘ Гость минут двадцать с экскурсами в историю времён Мародёрской молодости. Потом долго объяснял выборку того или иного просмотренного за последнюю неделю чуть ли не всем лагерем фильма или рассказанной кем-то из знакомых историй у костра. ‘‘Да-да, именно для этого мы Грейнджер и подсунули ту книгу с картинками’‘, — подтверждал он догадку Гарри.
— Выходит, укус оборотня может вылечить человека… от всего?! – пробормотал Гарри вслух.
Гость, как ни странно, его не одёрнул: ‘‘Никто не проводил ещё исследований, но думаю, что, кроме смерти, практически от всего’‘.
‘‘Но тогда почему… Почему никто не пользуется этой возможностью?!’‘
‘‘Это был риторический вопрос? В любом случае предпочитаю своё мнение держать при себе’‘.
‘‘Но ведь девочка… У неё СПИД.’‘
‘‘И что? Ей всё равно осталось жить максимум восемь недель. Мать предпочтёт живого оборотня, которого, кстати, не берут никакие другие болезни, мёртвому младенцу.’‘
Гарри казался заворожённым открывшимися перспективами… Исследование крови оборотней могло дать ответы на многие вопросы. Лекарство от рака, ожирения, зелья регенерации, импотенции, да даже зрение можно исправить…
‘‘Да, — согласился Гость, бесстыдно подслушивающий его мысли, — никто ещё не видел оборотня в очках’‘.
‘‘Это не считая того, что они чудовищно сильны и обладают превосходным нюхом даже в человеческом облике. Почему мы раньше этим не занимались?!’‘
Были бы у Гостя руки, он схватился бы за голову – по крайней мере, именно это ощущение было у Гарри. Страсть исследователя захлестнула мальчика, как цунами. В воображении открывались большие перспективы… и он пришёл к тем же выводам, что и Гость: ‘‘Нам нужен оборотень для опытов’‘.
Вот поэтому они вдвоём – Гарри и Гость – уже полчаса орали на Ремуса Дж. Люпина, оборотня, бывшего Мародёра по прозвищу Лунатик. Сириус просто попал, что называется, ‘‘под горячую руку’‘.

‘‘Уговорить’‘ Люпина удалось. Гарри заявил, что либо Ремус соглашается, либо они вынуждены обратиться к некому Фенриру Сивому, который – по слухам – очень даже не против увеличить поголовье оборотней. ‘‘Кто такой этот Фенрир Сивый?’‘ — поинтересовался Гарри у Гостя. ‘‘Даже затрудняюсь ответить, что в первую очередь – дурак или поддонок, — был ответ. – Впрочем, это не изменяет того, что он оборотень. Кстати, возможно, он нам ещё пригодится.’‘
‘‘Зачем?’‘
‘‘Опыты ставить будем.’‘
‘‘У нас же Ремус есть,’‘ — удивился Гарри.
‘‘Какой ты у меня не хозяйственный совсем! — возмутился Гость. – Не будем же мы на Люпине ВСЕ экспериментальные зелья пробовать! А вот Фенрира не жалко: если и подохнет, то не велика потеря. По нему давно дементоры плачут’‘.
‘‘Так это называется нынче – хозяйственность, — усмехнулся Поттер. – Помнится, в средние века это пытками именовали’‘.
‘‘Именно хозяйственность, — наставительно возразил Гость. – Зачем портить редкие экземпляры? Тем более что особо оборотни к магам не расположены’‘.
‘‘И как мы найдём этого Фенрира Сивого?’‘
‘‘А это, Поттер, — Гость весело усмехнулся, — великое магунство будет!’‘
Впрочем, искать другого оборотня не пришлось. Услышав волшебные слова ‘‘Фенрир Сивый’‘ и поняв, что мать девочки готова на что угодно, Люпин согласился. Происходило всё под чутким руководством Северуса Снейпа. Наблюдавший за всем этим Гость только вздыхал: ‘‘Нет, Дамблдора точно убить надо… Такой талант в землю зарывать – это архипреступление. Даже по сравнению с твоей смертью, Поттер, ЭТО намного хуже’‘.
‘‘Позволь с тобой не согласиться’‘.
‘‘Не позволю! – ответ был резкий и хлёсткий. – Северус Тобиас Снейп – гений, Поттер. И этот гений по какой-то ужасной прихоти проводит жизнь, обучая юных имбецилов по приказы старого манипулятора.’‘
Что и говорить, Поттер был не согласен с Гостем – своя жизнь дороже, но благоразумно промолчал. Точнее – попытался промолчать – Гость всё равно слышал каждую его мысль. Но вот именно сегодня что-то ‘‘перемкнуло’‘ то ли в самом Гарри, то ли в Госте – потому как он впервые начал задаваться вопросами… мировых масштабов? Ну, не мировых, но тех, которые задаёшь сам себе, впрочем, и ответы больше никому не нужны. И вот тут произошло… ‘‘Что важнее: жизнь Гарри Поттера или возможность великого зельевара творить?’‘ Он размышлял над этим сам и для себя, и нельзя сказать, что результаты его удовлетворяли.
‘‘Ты зря мучаешься, — прозвучало в голове. – Хотя идёшь в правильном направлении. У меня такие вопросы впервые появились только в семнадцать лет. Правда, у меня в башке и персональной шизофрении не было’‘.
‘‘А что было?’‘ — ляпнул Поттер.
‘‘Раздвоение личности’‘.
‘‘Что?!?!’‘
‘‘Что тебя так удивляет? – легкое пожатие плечами. Хотя чем было пожимать Гостю… — Это вполне распространено у Близнецов. Можно сказать, в порядке вещей. Ты помнишь Рея Брэдбери?’‘
‘‘М-м-м… Как живого вижу, — съязвил мальчик. – Я даже не знаю, как он выглядит. Хотя ‘‘Чудесный костюм цвета сливочного мороженого’‘ меня впечатлил’‘.
Гость хмыкнул, а потом процитировал: ‘‘Мне говорят, что я противоречу сам себе, но это невозможно, ведь меня миллионы’‘.
(Прим. авт. За достоверность цитаты не ручаюсь. Как и за авторство Брэдбери.)
Гарри Поттер молчал, переваривая полученную информацию. Что-то в Госте было такое, что он упускал, и вот сейчас это промелькнуло. К тому же Гость задал новый вопрос: ‘‘Не хочешь дать почитать фантастику Крэббу или Гойлу? Посоветуй им ‘‘Цветы для Элджернона’‘ Дениэла Киза. А ещё лучше перескажи в понятной им форме.’‘
Книги, которые советовал Гость, далеко не всегда были весёлыми. Точнее они очень редко были весёлыми, но неизменно то, что они были ПОУЧИТЕЛЬНЫМИ. И Гарри, и Драко часто вместо игрушки брали в постель пухленький томик художественной литературы. И очень часто откладывали только после прочтения поздно ночью или рано утром. И если Гарри никто особо не запрещал читать по ночам, то за сном сына миссис Малфой следила пристально. Пару лет назад был случай: явившись будить сына и застукав того за прочтением маггловской литературы, Нарцисса не на шутку взъярилась. В тот же день была проведена ревизия всей библиотеки наследника Малфоев. Вся маггловская литература была сложена в два сундука и… И вечером Люциус Малфой застал рыдающую супругу над раскрытой книгой. Он не мог поверить своим глазам. Нарцисса никогда не плакала. За женой вообще не замечалось сильных эмоций прежде. Ни когда он делал ей предложение, ни на их свадьбе, ни когда судили Беллу. Люциус даже иногда думал, что и во время родов Драко Нарцисса так же вежливо улыбалась целителям в Святом Мунго. И вот он видит не просто заплаканную, а зарёванную женщину, с распухшим носом и покрасневшими глазами. Он поднял супругу на руки, не доверяя эльфам, и понёс в спальню, захлопнув книгу с надписью ‘‘Стефан Цвейг. Письмо незнакомки’‘.
После этого случая мать сама читала на ночь сыну. Вот только ‘‘Сказки Барда Билля’‘ Драко уже знал наизусть, да и были они, по мнению мальчика, чрезвычайно скучными. В отличие от маггловской литературы, одним из достоинств которой было её количество.
Любимой серией Драко Малфоя были книги Лоис МакМастер Буджолд о Майлзе Форкосигане. К удивлению Гарри блондин совершенно спокойно воспринял идею о космических полётах, а когда Драко сравнил общество форов и магов, сказав, что отличия только в названии, ни Поттер, ни Гость не нашли, что возразить.
Гарри утверждал, что именно Гость зародил в Драко стремления к уму. На что Гость отвечал, что в Слизерине ум ценится не меньше, чем хитрость и изворотливость, хотя на его – Гостя – взгляд хитрость и изворотливость – всего лишь одни из граней высокоорганизованного разума. Были моменты, когда Драко Малфой совсем помешался на стремлении стать умным. Как-то Гарри застал друга, который запихивал в себя сливочное масло без хлеба, — Гость намедни обронил, что ‘‘молочные жиры, не прошедшие термическую обработку идут на построение клеток мозга’‘. В купе со словами крёстного Драко об имбецилах, болванах, кретинах и идиотах, которых он учит в Хогвартсе, это подстегнуло юного Малфоя на подобную деятельность. Да и отец часто говорил, что Малфои всегда получают всё, что хотят, но что Гарри Поттер однажды заметил – наедине с Драко, разумеется, — что для этого нужно хорошо поработать головой, и он имеет в виду вовсе не отбивание ею бладжеров. Майлз Форкосиган пленил сердце Драко Малфоя намного больше, чем все остальные литературные герои. Драко тоже хотел уметь так манипулировать людьми, к тому же у него перед глазами имелся довольно много примеров – как в лице отца, так и в лице друга.
Это в должной степени и сыграло свою роль в желании Драко сделать… то, что он сделал.

28 августа 1991 года, парк Малфой-мэнора.
Эту беседку в дальнем углу парка миссис Малфой отдала на откуп двум сорванцам. Здесь они играли в индейцев, ковбоев, Основателей, Мерлина и Артура, Дамблдора и Гриндевальда… Взамен дети дали Нарциссе Малфой обещание нигде больше не ‘‘играть’‘. Иногда к играм присоединялся Сириус, до восьми лет мальчики обожали кататься на громадном псе. Именно здесь они пытались впервые сварить Феликс Фелицис, за что застукавший их за этим занятием Северус Снейп страшно наказал обоих – не занимался с ними зельеварением целый месяц.
Вот и сейчас Поттер сел на пол, устланный шкурами, которые дубили ‘‘индейским способом’‘ они с Драко в 1988 году, начитавшись ‘‘Маленьких дикарей’‘.
— ЧТО?!
— Сам же хотел, — скривился блондин. – Я, между прочим, работал две недели, не покладая рук.
— Но… КАК? Как тебе это удалось?!
Кривая усмешка превратилась в самодовольную ухмылку, Драко многозначительно приподнял бровь, копирую то ли крёстного, то ли биологического отца, и молвил с апломбом:
— Я же Малфой.
Скрещенные на груди руки, задранный гордо подбородок, растягивание слов – Гарри на всё это было наплевать. Он готов был восторженно прыгать вокруг друга, расцеловать его, носить на руках, если это правда.
— Это было довольно-таки просто, — всё также растягивая слова, Драко манерно махнул рукой.
— Рассказывай, — сквозь зубы произнёс Гарри. – Я же умру от любопытства.
Драко улыбнулся от уха до уха – его заслуги признали и даже интересовались, как это получилось – последнее было довольно редким удовольствием.
— Я начал с жены дяди Сириуса – Кристины: беременные женщины очень мнительны.
‘‘Конечно, у него – одиннадцатилетнего сопляка – большой опыт, чтобы судить о беременных женщинах’‘, — не удержался Гость.
— Поэтому рассказ о мальчике, который потерял родителей и еле вызволил крёстного из тюрьмы, произвёл на неё огромное впечатление. Я под большим секретом открыл ей некоторые нюансы истории, умолчав о… некоторых обещаниях. Кристина была тронута. Тем более что под конец я сообщил, что Гарри Поттер, несмотря на все усилия, которые ты прикладывал для её свадьбы, боится потерять своего крёстного – единственного родного человека – по ЕЁ вине… — Драко демонстративно вздохнул. – Кристина Блэк – отзывчивая душа. Сначала она уверяла, что любит тебя, как родного. А учитывая, что она чистокровная волшебница, получившая должное образование, то ни за что не отдала бы тебя родственникам-магглам или в приют. Очень хотела поговорить с тобой и успокоить, но я предложил выход, который бы устроил всех, — Драко потёр руки, хитро улыбаясь, – нужно дать тебе ещё одного родного человека.
А кто подходит на эту должность больше, чем тот, кому ты подражаешь уже шесть лет? Тот, кто в последующие семь лет будет рядом с тобой в Хогвартсе. Тот, на кого ты смотришь, как щенок на хозяина? С одной стороны это поднимет репутацию бывшему Пожирателю Смерти, на руке которого до сих пор Метка стоит. С другой – декан Слизерина будет иметь ГОРАЗДО больше возможностей вмешаться в жизнь приёмного сына, чем в жизнь студента Хогвартса, куда из взрослых, посвящённых в твою… тайну, никто не имеет доступа.
Гарри поднялся и захлопал. На щеках Малфоя появился лёгкий румянец.
Как Драко и рассчитывал, после этого разговора в гостиной дома Блэков Кристина сама поговорила с мужем. Женщина прекрасно видела выгоды, которые даёт это усыновление, оставалось только уговорить Сириуса, который был сильно привязан к Гарри – то ли из вины, то ли из любви к погибшему другу.
Драко же обмолвился матери и двоюродной бабушке о ‘‘терзаниях’‘ друга. Объяснять выгоды двум слизеринкам не было нужды. К тому же ещё со времён разговора в кафе Фортескью миссис Малфой не была уверена в отцовстве Поттера. Довести до мистера Малфоя суть предложения было делом одного вечера. А дальше дело осталось за добрым словом, которое под аккомпанемент звона галеонов и шуршание маггловских купюр творит волшебство, на которое не способен ни Дамблдор, ни Основатели, ни сам Мерлин.
Кстати, Драко сообщил, что самого Северуса Снейпа уговаривал Люциус Малфой при закрытых дверях и наложенных заклинаниях от подслушивания. Поэтому почему согласился зельевар, он – Драко – не знает.

28 августа 1991 год, площадь Гриммо, 12.
‘‘Итак, у нас теперь есть отец, хоть и приёмный, — были бы у Гостя руки, он потирал бы их, как и Драко нынче утром. – Теперь пора заняться твоим наследством’‘.
‘‘А что с ним не так?’‘
‘‘Ещё слово, и я решу, что ты мало читал ‘‘Капитал’‘, — предупредил Гость. – Если ты помнишь, у твоих родителей есть дом в Годриковой впадине. Нужно им заняться. Да и вообще про недвижимость пора вспомнить… Дом Риддлов тот же…’‘
Гость замолчал. Гарри напрасно ждал продолжения. Он стоял в своём кабинете, размышляя, что нужно взять с собой в Хогвартс. После минутной тишины мальчик забеспокоился: ‘‘Эй, что с тобой? Ты где?’‘
‘‘Да здесь я. Куда я денусь? – был ответ. – Поттер, я…’‘
‘‘Идиот?’‘ — с облегчением усмехнулся Гарри.
‘‘Хуже, — без тени веселья признал Гость. – Если помнишь, мы не получали разрешения на эксгумацию, да и кремировали остатки без согласия ближайших родственников.’‘
Экспедицию в Литтл-Хэнглтон Гарри помнил отлично: во-первых, искали этот городишко довольно долго; во-вторых, добирались, копали и скрывались от всех без какой-либо магии. За вид Люциуса Малфоя с лопатой в руках Сириус даже согласен был работать молча, без сомнительных шуточек в сторону Снейпа. Именно в ту ночь 1987 года Гарри поверил Гостю, что для безопасности своей семьи этот лощеный аристократ сделает всё, что угодно. Даже облачится в маггловский комбинезон, натянет рабочие перчатки и будет копать могилы предков Волдеморта. А Гость в ту ночь понял, что Сириус Блэк не совсем идиот, которым так удачно прикидывается, — за всё время у него на лице не было даже тени улыбки.
‘‘Надо срочно заняться этим домом, — продолжал Гость. – Мы о нём слишком многого не знаем. А у меня возникают вполне логичные вопросы. Для начала – кому он принадлежит. Ведь дом маггловский. Кому его завещали Риддлы? Допустим, каким-то образом его прибрал к рукам Волдеморт. Но тогда кто платит жалование садовнику Фрэнку Брайсу? Ты видел, в каком состоянии здание? Оно же разрушается… ‘‘

29 августа 1991 года, Лондон, Министерство магии
Корнелиус Фадж беседовал с Люциусом Малфоем в коридоре министерства, когда к нему подошёл Северус Снейп. После взаимных приветствий профессор обратился к министру:
— Ваши чиновники совсем потеряли совесть! Требуют вашей подписи на восстановление дома.
— Какого дома, мистер Снейп?
— Я собираюсь отремонтировать и продать дом в Годриковой впадине. Некая Долорес Амбридж настаивает на вашей резолюции.
— Что за глупости?! – возмутился Фадж. – Скоро я буду подписывать документы на продажу флоббер-червей?! Давайте сюда… что там у вас.
Северус уже держал раскрытой папку с документами. Фадж взмахнул палочкой, на пергаменте появилась надпись золотыми буквами: ‘‘Разрешаю. Министр магии Корнелиус Фадж, 29 августа 1991 года’‘.
— Благодарю вас, министр.
— Да-да, пожалуйста, мистер Снейп. Так что вы говорили, Люциус, о новой палате в Святом Мунго? Вы же в курсе, что у министерства сейчас нет средств…
— Это не проблема, министр. Есть много семей, которым не безразлично…
Дальше зельевар не слушал.
Работы по восстановлению дома Поттеров начались одновременно с расследованием о Доме Риддлов. Собственно Северус Снейп в тот же день нанёс два визита – в ту фирму, которая перестраивала особняк Блэков, и одно маггловское детективное агентство.

29 августа 1991 года, площадь Гриммо, 12.
Кристина Блэк выходила с кухни, когда увидела спускающегося по лестнице симпатичного блондина в очках и белом маггловском костюме.
— Простите, сэр, — окликнула она мужчину.
Тот развернулся к хозяйке дома. Кристине он показался смутно знакомым. Но она раньше никогда не видела этого… мага, наверное, — магглы здесь не появляются. ‘‘Может, к Сириусу пришёл, — размышляла она, окидывая взглядом идеально выглаженный пиджак, стрелки на брюках, белые туфли. – Пижон, но симпатичный.’‘ Кристине почему-то стало неловко из-за её огромного живота. Она захотела, чтобы этот модник увидел её в красивой мантии или платье, а не в… том, что на ней было одето сейчас.
— Сэр, вы… — он спустился с лестницы и подошёл ближе. Из-за очков смотрели чёрные глаза… — С… Северус?! – она поднесла руку ко рту, чувствуя, что глаза увеличиваются сами по себе, без магии. – Северус, ты… Ты просто потрясающе выглядишь!
— Извини, Кристина, я спешу, — голос у зельевара был красивый, тихий. Как она только раньше не замечала? — Надеюсь, ты не станешь распространяться о нашей встрече, — скривился он, но из-за небольшой бородки отработанная гримаса не имела того эффекта, что обычно.
Он вышел, а женщина поспешила вверх, как могла, выкрикивая:
— Гарри! Гарри!!!
— Что? – голова Поттера показалась над лестничными перилами. – Я в очередной раз гений?
— Просто волшебник, — развела руками дама. – Как тебе это удалось?!

Северус Снейп не возражал в том, что нужно маскироваться при посещении обеих фирм. Но вот с МЕТОДАМИ маскировки он был категорически не согласен. Последний час Гарри пытался переубедить приёмного отца:
— Если вы явитесь в таком виде, — он указал пальцем на чёрную мантию, — вас же на порог не пустят. Оборотное нельзя применять по таким пустякам. Да и где мы потом будем искать человека, чьи волосы используем? А если он умрёт? К тому же нам нужны именно вы, так как у вас есть документы и доступ к сейфу ‘‘Гринготтса’‘. Наличка – хорошее дело, но мало ли что. Да и постоянная личность всё равно лучше.
Северус был не просто зол, он был в бешенстве от предложений приёмного сына. Зельевар с удовольствием принял бы Оборотное зелье с волосом вейлы, гоблина или домового эльфа. Да хоть гриффиндорца! Но то, на чём настаивал этот малолетний…
— Не дурите, сэр, — мальчик взывал к голосу разума. – Вы лучше меня знаете, что в таком виде вас никто не узнает.
— Это точно, Поттер.
— Я не Поттер! – отрезал ребёнок совершенно не детским голосом. – Наконец-то. Не далее, как вчера, сэр, вы дали мне свою фамилию, чему я несказанно раз. И вам лучше поторопиться, пока Сириуса нет дома.
Больше всего Северус Снейп ценил разум, но именно сейчас он как никогда жалел о том, что обладал им в достаточной степени, чтобы согласиться с П… Гарри. Будь он гриффиндорцем, уже сто раз разорвал бы маггловские тряпки, плюнул в лицо тому, кто предложил их надеть, и, хлопнув дверью, отправился бы грудью на амбразуры, чтобы создать те самые неприятности, из которых друзья должны его вытянуть. Но он был слизеринцем. Во-первых, у него было достаточно мозгов, чтобы не попадать в неприятности, во-вторых, друзей как таковых тоже не было – только партнёры и союзники, чью помощь пришлось бы в свою очередь оплачивать. А если и были настоящие друзья. то он не станет раскидываться ими по таким пустякам. Поэтому, скрипя зубами, Северус Снейп напялил парик, приклеил бородку, облачился в БЕЛЫЙ костюм и напялил стильные очки в золотой оправе.

После столь эффектного выхода зельевара Кристина Блэк потребовала объяснений у Гарри. Они пили чай на кухне, и миссис Блэк восторженно повторяла то и дело: ‘‘Какой мужчина! Красавец просто! Гарри, ты просто волшебник!’‘
Мальчик с довольной физиономией развалился на стуле, когда обиженный голос в голове произнёс: ‘‘Волшебник он… Да это я гений!’‘