Двое в одном

Глава 15

31 июля 1991 года, Литтл Уининг, Тисовая улица, 4.
Гарри был жутко недоволен своей прогулкой по Косому переулку. Его не отпускали раньше без взрослых по магазинам. А взрослые всегда уменьшали покупки, и таскаться с огромными пакетами самому Поттеру никогда не приходилось. Это, во-первых. Во-вторых, Гость приучил Гарри всегда сообщать взрослым, куда он идёт, зачем, на сколько, с кем и когда вернётся. ‘‘Вместе ушли – вместе пришли’‘, — не раз заявлял ему Гость.
Горячую поддержку в этом начинании Гость получил в лице Вальбурги Блэк и Нарциссы Малфой, а год назад к ним присоединилась жена Сириуса – Кристина Блэк. И если мужчинам ещё как-то сходило с рук исчезновение на пару часов днём, то дети о таком и мечтать не могли. ‘‘Мало ли что случится, — втолковывал Гость Гарри. – Уродов везде полно. Пожиратели – это ещё цветочки, а вот насильники, торговцы живым товаром, наркоманы и маньяки – это намного хуже.’‘
Однажды после просмотра ‘‘Семнадцати мгновений весны’‘, когда Драко узнал про праздник 8 марта, блондин загорелся идеей поздравить маму и бабушку. Как ни странно, но Гарри тоже хотел сделать что-то приятное для миссис Блэк, которая так тепло к нему отнеслась, хотя Гость и настаивал, чтобы он не очень-то доверял аристократам. Решено было рано утром отправиться за цветами в Косой переулок. Увлеклись все, даже Гость в кои-то веки. Цветы они купили, но после просидели неделю под домашним арестом.
Потому как на Гриммо, 12 их встретили зарёванная Нарцисса, Вальбурга Блэк с третьим флаконом Успокоительного зелья и срочно вызванный из Хогвартса Снейп, ещё бледнее обычного…
И если раньше Сириус то ли из вредности, то ли благодаря оставшемуся где-то детству, принимал сторону Драко и Гарри, то теперь взрослые выступили единым фронтом. После того как Люциус и Сириус вернулись – один от министра, второй от начальника аврората, было решено запереть детей в своих комнатах на неделю. Без права общения с кем бы то ни было. Даже с домашними эльфами. Будущее отцовство повлияло на бывшего Мародёра самым, что ни на есть, волшебным образом – он лично проверил, чтобы никакого способа связаться друг с другом у детей не было. Но больше всех переживал Гость: ‘‘Это моя вина. Я…’‘ ‘‘Прекрати, — успокаивал его Гарри, — все виноваты. Ты же говорил мне писать записки в подобных случаях.’‘
‘‘Вот именно! – взорвался Гость. – Тебе всего-навсего десять – ещё можно простить, а мне…’‘
‘‘А сколько тебе лет?’‘
‘‘Не важно.’‘
Но если Гость тяготился своей виной, то Гарри беспокоился за Драко – сам Гарри никогда не останется в полном одиночестве, а вот какого сейчас Малфою сидеть одному в своих комнатах. Да и сидели – Гарри на Гриммо, 12, Драко – в поместье Малфоев. Так что после окончания ареста Гарри долго извинялся перед Драко, даже Гость извинился.
— Он считает, — объяснял Поттер, — что должен был нас удержать, так как он взрослый, а мы ещё дети, а вместо этого сам же и рассказывал нам про этот праздник.
— Он тебя сильно мучил? – с ужасом спросил Драко.
— Он не мучил, но… его переживания – это что-то. Я бы предпочёл ‘‘Круциатус’‘! – В тот же миг тон голоса сменился. – Не говори о том, чего не знаешь! Приятно тебя видеть, Драко. Извини. Это моя вина.
— О, что вы, Гость, это я вас всех потащил…
Взаимные извинения, а особенно ощущение вины за то, что из-за тебя страдает кто-то близкий тебе – для десятилетних мальчиков это был совершенно новый воспитательный момент. Впрочем, чего переживает Гость, Гарри не мог до конца понять – уж ему-то претензии никто не предъявлял. А он переживал – это Поттер знал точно.
Собственно с тех пор Гарри Поттер и Драко Малфой очень серьёзно относились к своему передвижению. Поступок взрослого волшебника, мало того, что не сдавшего его с рук на руки дяде или тёти, так даже не убедившегося, что он вообще добрался до Литтл Уининга, Гарри просто взбесил. Куча коробок, обычно уменьшаемые миссис Блэк или миссис Малфой, с которыми он ходил за покупками, совершенно не поднимали настроение.
Сириус помог внести вещи в дом, вызвал Кикимера и велел доставить всё в особняк Блэков. Попрощавшись с родственниками, Гарри аппарировал под руку с крёстным.

31 июля 1991 года, Лондон, площадь Гриммо,12.
‘‘А теперь растолкуй мне, пожалуйста’‘, — попросил Гарри Гостя, погружаясь в ванную с ароматной пеной.
‘‘Что именно?’‘ — тут же последовал вопрос.
Гарри усмехнулся: Гость ещё никогда не попадался на такие уловки. Быть в учениках у Гостя было интересно, но и… невозможно. Объяснять Гость готов был по десять раз, но только если видел желание понять и отдачу своим усилиям. Гость-преподаватель был необычайно строг и, в отличие от окружающих Гарри волшебников, совсем не чурался физических методов воздействия. Высечь мальчика он не мог при всём желании, но дать почувствовать удары розгой на пятой точке, было в его власти. Гость всегда спрашивал, понял Гарри или не понял его объяснения, если Гарри отвечал однозначно, то тут же интересовался, ЧТО ИМЕННО понял или не понял ребёнок.
‘‘Когда Хагрид сказал, что мои родители были лучшими в выпуске… — Гарри прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. – Ты редко так… говоришь, что ли. Передаёшь свои мысли? В общем редко. Это был очень серьёзный тон. Так важно, что они были лучшими учениками выпуска?’‘
‘‘Про выпуск уточни у Сириуса, — посоветовал Гость. – Но внимательно нужно было не только слушать, а наблюдать. Ты видел, что он полез за платком? Прослезился… Это были настоящие слёзы, Поттер. И вот мой тебе совет: НИКОГДА НЕ ВЕРЬ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫМ ЛЮДЯМ! Запомни это, Поттер. Никогда, ни при каких обстоятельствах не верь тому, кто плачет над романтической книжкой или оторванной головой плющевого мишки’‘.
‘‘Да ты сам рыдал, как белуга, когда мы ‘‘Белый Бим чёрное ухо’‘ с Драко смотрели, — возмутился Гарри. – Драко потом всю неделю со своим бульдогом вобнимку спал – боялся, что потеряет его. Мне миссис Малфой такую выволочку устроила, когда собаку на постели увидела’‘.
‘‘Во-первых, я прекрасно помню, что ты ответил миссис Малфой. И мистер Малфой тебя поддержал. Кстати, ты абсолютно прав – французские дворяне спали со своими собаками в одной постели. И делали это не только ради преданности, как ты утверждал, но и из-за банального холода и постоянных сквозняков в фамильных замках. Во-вторых, Поттер, помнишь Мюллера? – На улыбку Гарри Гость продолжал. – Вижу, помнишь тот фрагмент из фильма. Так вот, верить никому нельзя, даже себе иногда. Мне можно, но это не значит, что я не жестокий человек. Суть в том, что все сентиментальные люди невероятно жестоки. Да-да… Дамочка, рыдающая над женским романом в перспективе гораздо опаснее нашего общего знакомого Люциуса Малфоя.’‘
‘‘Почему?!’‘ — мальчик был шокирован.
‘‘Хороший вопрос, Поттер. Но я не знаю точного ответа. Статистика, какая-то другая закономерность – не знаю. Но практика говорит, что так оно и есть. К тому же ты внимательно слушал его лекцию про факультеты?’‘
Гарри вздохнул: ‘‘Мне так надоели все с этими факультетами… Спасу от них нет. Что Сириус чуть ли не с транспарантом каждое утро встречает: ‘‘Гарри, поступай на Гриффиндор, — удачно скопировал Поттер голос крёстного. – Гарри, там учились твои мама и папа’‘. Надоело. Драко с ума сходит по Слизерину. Будто ему Северуса в качестве крёстного не хватает.’‘
‘‘А ты сам куда хочешь?’‘ — вдруг спросил голос.
‘‘Я бы с удовольствием на Хаффлпафф пошёл, если б там избавился от вас всех, — зло заявил Поттер. – Ты сидишь у меня в голове и распоряжаешься мною, как хочешь, Сириус видит во мне отца, Северус – мать, мистер Малфой начнёт спекулировать моим именем с завтрашнего дня, если не начал ещё сегодня. Миссис Блэк смотрят как на живое воплощение Мерлина: одной подарил сына, второй – мужа…’‘
‘‘Отлично, Поттер, отлично, — пропёл в голове мысленный голос. – Наконец-то ты начал задумываться о жизни. Если честно, твои вопросы Хагриду приятно меня удивили. Ты молодец!’‘
Теплота горячей воды ни шла ни в какое сравнение с той радостью, что испытал Гарри, слыша похвалу от Гостя. К фразе: ‘‘Поттер, ты идиот!’‘ — он уже привык, осуждающего и разочарованного молчания мальчик боялся больше, чем мысленной порки розгами, но ради таких вот моментов гордости собой он готов был бегать кроссы, варить зелья и зубрить наизусть заклинания… ‘‘Нет, зубрить не надо, — тут же одёрнул сам себя Гарри. – Нужно выводить или понимать их’‘.
В голове раздалось одобрительное хмыканье, и щёки мальчика слегка покраснели.
‘‘На Гриффиндор ты не можешь поступить, Поттер, — уж извини’‘.
‘‘Почему? Мои папа и мама…’‘
‘‘Не то чтобы дело не в них, Поттер, просто когда-то ты просил всё тебе рассказать… Ты уже и так много знаешь. И про философский камень, и про василиска – кстати, надо бы приготовить для него место – нельзя столь древнее животное оставлять детям на потеху, — про Тремудрый турнир и крестажи. Но вот есть, Гарри, вероятность, что кусок души этого Волдеморта сидит в тебе.’‘
‘‘Так ты всё же Волдеморт?!’‘ — Гарри вскочил, расплескав воду.
‘‘Твою мать, Поттер!’‘ — выругался Гость и скрылся в глубинах подсознания, обиженный и оскорблённый.
Соблаговолил общаться с мальчиком Гость только к полуночи. После долгих уговоров и обещаний не вести себя, как идиот и болван.
‘‘Если пойдёшь на Гриффиндор, — наконец соизволил ответить Гость, – я сожгу тебе мозги’‘.
Минуту Поттер не шевелился, тупо уставившись в окно на площадь Гриммо. Он сидел на подоконнике, обхватив согнутые в коленях ноги. В том, что Гость говорил совершенно серьёзно, мальчик не сомневался. А то, что он может это сделать, подвергать сомнению было глупо. Да уж если не мозги, то убить тело Гарри этот внутренний Гость мог легко. Да, он заботился о нём, учил его, спас от родственников в самом прямом смысле, но только теперь Поттер понял, что не из-за его зелёных глаз и ‘‘рунического’‘ лба. Гарри лёг спать, так и не заговорив с Гостем. А на следующий день играл свою роль ‘‘возвращённого крестника’‘. У него это даже получилось. Будь с ними Драко, ещё неизвестно удалось бы Гарри скрыть своё паршивое настроение, но блондин готовился к поездке в лагерь и Хогвартс, поэтому гулял по Диаггон-аллее зеленоглазый ребёнок со шрамом на лбу с крёстным и его женой.

2 августа 1991 года, Лондон, площадь Гриммо, 12.
Заговорил Поттер с Гостем только через день, утром, собираясь на пробежку: ‘‘Ты ведь не просто так это делаешь, да? Я тебя с пяти лет слышу, и за это время ты всё делал только для моей пользы.’‘
‘‘Поттер, ты меня убеждаешь или себя?’‘ — прозвучал в голове скучающий голос.
‘‘Я пытаюсь понять, ЗАЧЕМ ты это делаешь. Ведь намного проще было бы… сжечь мне мозги давным-давно. Вместо этого ты тратил на меня время и нервы’‘.
‘‘Ты явно не безнадёжен, Поттер. Я гений, это стоит признать, — раздался смешок в голове. – Что ж, слушай… Скажем так… я – абсолютно чужой тебе человек получил… м-м-м… информацию о некоторых событиях, которые затронут Гарри Джеймса Поттера и окружающих его… м-м-м… товарищей: людей, домашних эльфов, кентавров и прочих. В результате этих событий многие из вышеуказанных товарищей будут мертвы, а ты, Поттер, хоть и счастлив, возможно, в итоге, но останешься попросту… лопухом!’‘
Гарри передёрнуло: быть счастливым идиотом он не хотел – это единственное, в чём они с Гостем были солидарны на тысячу процентов. Захотелось залезть в ванну и долго тереть себя мочалкой, чтобы стереть угодливо нарисованную в сознании картину придурка-подкаблучника средних лет.
‘‘О событиях ты уже слышал в большинстве своём, — продолжалось объяснение. – Но суть в том, что распределение на Гриффиндор будет одной из ступенек в могилу…’‘
‘‘В чью могилу?’‘ — не сразу понял Поттер.
‘‘В твою могилу, — любезно пояснил его мысленный голос. – Могила, смерть – суть не важна… Дело в том, что Альбус Дамблдор полагает… Ты помнишь, о чём мы с Северусом в кафе говорили пять лет назад?!’‘
‘’Смутно…’’
Гарри было трудно дышать. Ни о какой пробежке и речи не могло быть. Сейчас бы кто ему валерьяночки накапал или настойки пустырничка, да просто чаю или кофе кружку… Мысли неслись вскачь, а вот пошевелить хоть пальцем он не мог… все шесть лет Гость стойко избегал Альбуса Дамблдора, говорил взрослым волшебникам, что нельзя доверять директору, но никогда раньше Гость не объяснял, что директор попросту хочет его убить. Нет, не так – вырастить на убой.
— Как свинью, — повторил он слова Гостя.
Объяснения Гостя сейчас складывались в очень интересную картину, и хоть Гарри было одиннадцать лет, он был далеко не дурак: ‘‘А почему этот Дамблдор не убил Тома Риддла? Ведь было же куча возможностей. Да те же крестажи… Вон они у нас в стене замурованы, — Гарри кивнул на стену своего кабинета. – А могила отца Волдеморта? Люциус и Северус жгли без разбора, я еле успел выхватить одну-единственную кость, как ты просил’‘.
‘‘Это, Поттер, — вздохнул Гость, — самая великая загадка из всех. Предположить я могу всё, что угодно, но боюсь, к истине нас с тобой это не приблизит’‘.
Гость и раньше пугал его смертью, например, когда они с Драко хотели ‘‘посмотреть на Лютный переулок’‘ или когда Гарри упрашивал Гостя поиграть в квиддич с бладжерами. (Уговорить, к слову, так и не удалось, хотя летал Гость вполне прилично – они специально проверяли.) Но эти рассказы и угрозы всегда носили НАМЁК смерти: ведь и дураку же ясно, что нельзя совать пальцы в розетку. А вот получить такое точное предсказание с пояснениями и объяснениями… Да уж, теперь Гарри сам возненавидел все те шуточки по поводу Волдеморта у него в башке.
Умирать не хотелось. Тем более вот так – по чьему-то слову. И слово это старого…. , который Гарри вообще никто – не мать, не отец, не брат, не сват, даже не знакомый пока. Ещё вчера о смерти он не задумывался. Нет, понятно, что все когда-нибудь умрут, если не украдут философский камень у Фламеля или не изобретут свой, но вот так точно знать… Тяжело. Гость ещё дату предлагал назвать, но Гарри не захотел слушать – информации с него и так хватит.
‘‘Что я должен делать, чтобы избежать… подобной участи?’‘ — наконец спросил ребёнок.
‘‘Вот это другое дело, — похвалил Гость. – Речь не мальчика, но мужа. Для начала нужно расстроить планы директора. То есть поступать на факультет, к которому тебя так страстно подталкивают нельзя ни в коем случае. Отныне слово Гриффиндор и слово смерть для тебя — одно и то же! Так что о факультете ты подумай’‘.

Превращение безликого длинноволосого брюнета в Гарри Поттера прошло довольно тихо и незаметно. То есть Гарри теперь носил чёлку, волосы до лопаток и избавился от очков. Теперь уже официально. Если раньше кафе Фортескью они посещали редко, то теперь он ходил туда с Сириусом чуть ли не каждый день, не забывая восторгаться всякой волшебной ерундой.
Одним из необходимых визитов стало посещение ‘‘Гринготтса’‘ — Гарри на всю жизнь запомнил, как он чуть пупок себе не надорвал, таща сумку с золотом. Гоблины выдали ему кошелёк – аналог чековой книжки и банковской карты маггловского мира. Открыть его мог только Гарри Поттер, а деньги поступали по мере по мере необходимости прямо из его сейфа. Гарри наконец открыл себе счёт в маггловском банке, которым заведовали гоблины.
— Я и не знал, что они, — кивнул Сириус в сторону гоблина за конторкой, — имеют сношения с миром магглов.
— Они же обменивают деньги, — объяснил Гарри. – И уж кто-кто, а гоблины достаточно умны, чтобы не складировать их в сейфах, как волшебники. Да и курс галеона они не с потолка берут. Так что они просто обязаны как-то связываться с миром магглов. Элементарная логика.
Получив, наконец, официальный статус в мире волшебников, Гарри знакомился с детьми, которых до этого видел только будучи под действием Оборотного зелья. Естественно, что первыми шли наследники знатных магических семейств.
И вот тут Люциус понял всю сложность задумки Поттера. Аристократ поразился тому, как этот маленький гений просчитывал людей, их поступки и характеры, корпя над списками приглашённых детей и их родителей в предыдущие несколько лет. Тому, как он чётко формулировал задания для Драко, заставляя того разучивать сценки, тренироваться перед зеркалом и разыгрывать различные ситуации. Мистер Малфой только сейчас осознал, зачем нужен был шахматный турнир и почему строго-настрого в детском лагере запрещён квиддич, почему живут все в волшебных палатках, а огонь разводят руками, почему родители приезжают только на выходные, зачем были разделены воспитатели и учителя, почему посещение домашних эльфов строго ограничено, а визиты остальных волшебных существ обязательны, хоть и строго по расписанию. Да и вообще, почему за столько лет не построили какие-нибудь домики – что они не маги, что ли. Или эта дурацкая традиция разделять по возрасту, но не по факультетам и семьям. Это разделение… Признаться, мистера Малфоя очень тревожила в последнее время упоминавшееся в Малфой-мэноре имя Гермионы Грейнджер. Он даже начал приглядывать за совой, но так и не смог уличить сына в переписке с … магглорожденной.

3 августа 1991 года, Малфой-мэнор
Драко Малфой только что вышел из душа. Отличное настроение после водных процедур и утренней пробежки поднялось ещё выше письмом от Гарри Поттера, которое ждало его на столе в кабинете. Когда Драко увидел комнаты Поттера в особняке Блэков, сразу же потребовал себе такие же. Электричество провести отец пока не соглашался, поэтому ни телевизора, ни видеомагнитофона, ни компьютера в его апартаментах не было. Поттер был настолько любезен, что когда шестилетний Драко заявил, что хочет ‘‘такие же’‘, не стал делать из жилья друга копию собственного кабинета, гостиной и спальни, а просто помог обставить выделенные Люциусом сыну помещения. Уже потом здесь стали появляться что-то, что было его личным. Например, для писем у Драко была плетёная корзина, тогда как Поттер держал на столе специальный ящик.
Переписывались они каждый день, кроме того, что у них были совместные уроки, так ещё и отдыхали вместе, кроме того времени, что Поттер проводил в Литтл Уининге, а Драко с Винсентом, Грегори и другими детьми.
Он не видел друга очень давно – целых три дня. Поттер написал, что занят – должен везде показаться с крёстным, но писал исправно. Их письма в последнее время были посвящены выбору факультета. Гарри успокоил Драко, сказав, что тот непременно попадёт на Слизерин – тут и думать нечего, а вот самому Гарри было трудно. В этом письме он сообщал, что ни за что не пойдёт на Гриффиндор, лучше умрёт: ‘‘И пусть Сириус обижается, сколько влезет – я жить хочу. И вообще попрошу Шляпу отправить меня на Хаффлпафф’‘. Странно. Драко перечитал фразу ещё раз. Это было не похоже на его приятеля. Может, Гость опять что-то выкинул? Внизу была приписочка: ‘‘Драко, не бойся, ты будешь на Слизерине – можешь смело нашивать эмблему факультета. Г.’‘ Странно. Очень странно.
Драко очень хотел быть с Гарри на одном факультете. Во-первых, Гарри его друг, во-вторых, его друг Гарри находится в заложниках у Гостя, поэтому он должен присматривать за ним. К тому же оставалась проблема отваров. Магическое Перцовое зелье на Драко не действовало, а простывал он до ужаса часто. Гарри Поттер не только варил Драко маггловские отвары, которыми так славилась его тётя Петунья, готовил чай, но и следил за тем, чтобы Драко не забывал одевать носки и шарф, выходя на улицу. У себя в комнатах Поттер держал для Малфоя целый комплект тёплой одежды. Ведь стоило миссис Малфой услышать, что сын шмыгает носом, можно было на неделю распрощаться с тренировками, пробежками и полётами на метле.
Блондин сел писать другу ободряющее письмо.