Рон и Гермиона

Интермедия вторая

Название: Грезочары: Гермиона
Оригинальное название: Daydream: Hermione
Автор: lavenderbrown (necdiva@yahoo.com)
Ссылка на оригинал: http://www.fanfiction.net/s/2506832/1/Daydream_Hermione
Переводчик: Fidelia (Fidelia2@yandex.ru)
Бета: Nadalz
Разрешение на перевод: не пришло
Категория: гет
Пейринг: Рон/Гермиона
Рейтинг: R
Жанр: romance/angst
Саммари: Перед Рождеством Гермиона обнаруживает подарок Фреда и Джорджа. Второй (и последний) фанфик-интермедия в серии Ron&Hermione Missing Moments.
Дисклеймер: мой только перевод.

– «Одно простое заклинание, и вы погружаетесь в высококачественную, сверхреалистическую грезу наяву продолжительностью тридцать минут, что позволяет удобно уместить ее в стандартный школьный урок практически незаметно для сторонних наблюдателей (возможные побочные эффекты – отсутствующее выражение лица и незначительное слюнотечение). Не продается лицам до шестнадцати». Знаешь что, – сказала Гермиона, оглянувшись на Гарри, – на самом деле это потрясающий уровень магии!
– Ну, Гермиона, за это ты можешь получить один набор бесплатно, – раздался голос у них за спиной.
«Гарри Поттер и Принц-Полукровка», Издательство РОСМЭН, Москва, 2005, стр. 124.

За два дня до Рождества.

Она снова посмотрела на коробочку. Почему она до сих пор не использовала ее содержимое? Ясно, что использовать грезочары на уроке она не осмелится, но почему бы ни сделать это в другое время?
В такое, как сейчас, например: лежа в кровати, укрывшись за опущенным пологом с наложенным на него заклинанием Непроницаемости.
А как насчет побочных эффектов?
Вообще-то они не кажутся такими уж серьезными. Не хотелось бы, конечно, пускать слюни, но никто ведь не увидит? Да, но что если есть и другие побочные эффекты? Пока неизвестные? Да, Фред и Джордж тестируют свою продукцию на себе, а это значит, что ее использование безопасно… Но что если у меня будут такие грезы, которые мне не понравятся?
Да, тут есть, над чем подумать. Потому что, положа руку на сердце, Гермиона не могла себе представить, что увидит что-то хорошее, потому что в ее жизни начался непростой период. Она злобно глянула на кровать Лаванды. Хотя ей не было видно, что происходит за чужим пологом и там ли вообще Лаванда, взгляд Гермионы буквально вонзился в полог, словно кинжал.
Лаванда Браун. Лаванда – чертова – Браун, черт подери! Гермиона не знала, что хуже: то, что Рон разбил ей сердце по вине этой идиотки, в чей рот он был рад засунуть язык, или то, что это была та самая идиотка, которая всего лишь год назад верила в то, что Гарри – лучший друг Рона! – сумасшедший маньяк, попытавшийся взорвать Министерство магии. И тот факт, что теперь Рон встречается именно с этой самой идиоткой, добавил к смертельной обиде еще и оскорбление.
Если бы он сошелся с Парвати, я бы это еще поняла… она приятнее Лаванды и умнее… она верила Гарри и противостояла Амбридж, она…
Гермиона ощутила раздирающий горло комок и не успела сглотнуть его: слезы потекли по щекам.
Да ладно, не столь важно, с кем сошелся Рон, любая другая девушка – это не она, не Гермиона. После всего – после этой подготовки, терпеливого ожидания и поисков подхода к Рону, после того, как ей показалось, что все уже готово и пора действовать – они ведь уже раз целовались, так? И только она собиралась пригласить Рона на вечеринку к Слагхорну, как тот сам все испортил, начав грубить по совершенно непонятной причине.
Я ненавижу его. Я ненавижу его.
Я люблю его.
Гермиона закусила губу, но снова не смогла сдержать слез. Это было нечестно. Почему она просто не могла забыть его? И почему он просто не мог исчезнуть, уйти, оставить ее в покое? Почему она не могла его просто возненавидеть, как ей того хотелось? Почему каждый раз, когда она смотрела на него, у нее внутри все переворачивалось?
Что же, в конце концов, пошло не так?
Логика вопила, что Гермиона заслуживает большего. Ну, само собой, она заслуживала. А Рон ничем особенным не… ну, то есть, он не был особенно прилежным. Он и интересовался-то только квиддичем, ах да, и еще обжимался с безголовой тупицей, которая ворковала над ним горлицей, а присосалась – пиявкой. Да и чувство юмора иногда ему изменяло… Шутки все были какие-то детские – Гермионе только сейчас пришло это в голову. А все попытки Рона флиртовать с девушками – исключительно с симпатичными девушками – оканчивались неудачей.
Да-да, вспомни, как он увивался вокруг Флер. И нужен тебе такой парень?
И на лицо он был совершенно обычный. Ну ладно, хорошо, он повзрослел, это да, стал пошире в плечах, и волосы у него всегда блестящие и густые, да и улыбка милая, а глаза чистые, голубые, цвета незабудок, и еще ему идет квиддичная форма, но, в общем и целом, он же совершенно обычный – взглянуть не на что!
А его манеры? Ужасные, хамские. Да моряки и сапожники так не ругаются. Он ленивый, грубый, неотесанный и…
Но я все равно его люблю. Я люблю этого глупого, раздражающего, ненавистного, бесчувственного, поверхностного, обожаемого, преданного, смешного, заботливого и симпатичного придурка, и это несправедливо, потому что я ощущаю себя чертовски несчастной, а любовь должна делать людей счастливыми!
Гермиона зарыдала еще горше, словно выталкивая из себя слезы, отчего заболело горло – хотелось уже отрыдать свое и успокоиться сном.
В конце концов, рыдания стихли. Гермиона отняла ладони от лица, и ее взгляд снова упал на коробку с инструкцией по использованию грезочар. И внезапно она решилась попробовать. Это ее подбодрит – ведь так? Грезы – это ведь способ отвлечься, разве нет? Да, конечно. Грезы – это же не сон, который ты вообще не можешь контролировать.
Гермиона открыла коробку, выудила свиток пергамента и развернула его:
«Чтобы воспользоваться Патентоваными Грезочарами Вам необходимо прочитать следующее заклинание, одновременно взмахивая палочкой и быстро обводя ею вокруг головы: «Somnium fortunare!»
Внимание! Правильное произнесение заклинания и корректное движение палочкой обязательны. Если Вы допустите ошибку, убедитесь в том, что в течение десяти минут Вам будет оказана колдомедическая помощь, иначе ужасные повреждения могут стать необратимыми!»
Ниже был рисунок молодого волшебника, который демонстрировал движение палочки. Гермиона наблюдала за ним целую минуту, а потом отложила коробочку с инструкциями. Глубоко вдохнув, девушка вытащила палочку из-под подушки и подняла руку. Уверенно обведя ею вокруг головы, Гермиона громко и отчетливо произнесла: «Somnium fortunare!».
Возникла вспышка света, настолько яркого, что девушка заволновалась, не разбудит ли это соседок по спальне. Но как только Гермиона собралась выглянуть за полог и проверить, так сразу же позабыла обо всем на свете – перед ней появился Рон: на коленях, со слезами на глазах умоляя о прощении, а находились они при этом в пустой общей гостиной Гриффиндора…
– Прости меня, – прохрипел Рон, голос его был глухим от избытка эмоций. – Гермиона, я был таким идиотом. Для меня всегда существовала только ты. Лаванда обманула меня, завлекла, опоила – она подлила любовное зелье в мой тыквенный сок!
– Ну да, конечно, – мстительно отозвалась Гермиона, сложив руки на груди и отвернувшись.
– Гермиона, ну пожалуйста, – захныкал Рон. – Умоляю тебя. Я люблю тебя, я всегда любил только тебя. Я никогда тебе в этом не признавался, потому что считал, что ты для меня слишком хороша! Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я все сделаю ради того, чтобы ты меня простила. Все, что захочешь!
Гермиона повернулась, осуждающе взирая на него:
– Что угодно?
– Что угодно! – взмолился Рон, картинно рухнув к ее ногам.
Гермиона воззрилась на него с удовлетворенной улыбкой: униженная поза Рона не была лишена привлекательности – неверный возлюбленный распростерся у ее ног, моля о пощаде. Хотя, если подумать, он-то заставил ее как следует пострадать, значит, надо отплатить ему тем же сиклем. А еще надо бы разобраться с Лавандой…
– Я подумаю об этом, – ответила Гермиона резко. – Для начала встань на четвереньки и постой так.
– Да, о да! Я так и сделаю! – с готовностью воскликнул Рон и мгновенно принял требуемую позу. Гермиона глянула на него – в ее голове зароились разнообразные идеи – от просто мстительных до откровенно подлых. Рон выглядел довольно привлекательно – задница выпячена назад, так и приглашая отшлепать ее хорошенько.
Хватит! Сконцентрируйся! Найди Лаванду!
И только Гермиона собралась идти искать Лаванду, как та сама появилась рядом – уставившись на Рона и явно не веря своим глазам.
– Что происходит? – взвизгнула Лаванда.
– А происходит то, что Рон мой, – злобно выдала Гермиона. – И тебя он больше не хочет. Так ведь, Рон?
– Так! – откликнулся тот довольно громко. – Мне нужна только ты, Гермиона. Ты и только ты.
– Ясно тебе, Лав-Лав? – победоносно заключила девушка.
– Но… но… – залепетала Лаванда, а потом принялась рвать на себе волосы, выдирая локоны пучками, и рыдать, отчего из носу у нее сразу потекло, а глаза опухли – и вся она как-то разом пострашнела. – Вон-Вон…
– Не смей так меня называть, тупая идиотка! – огрызнулся Рон. – Ненавижу это прозвище, оно дурацкое! И, давно хотел сказать, целуешься ты ужасно!
– Нееет, – взвыла Лаванда, затопав ногами и продолжая выдирать пучки собственных волос (на голове уже появились проплешинки).
– Кстати говоря, Лав-Лав, – холодно продолжила Гермиона, – Рон сказал, что ты подлила ему любовное зелье. Это запрещено школьными правилами. Видимо, придется мне тебя отчислить…
– Ты не можешь отчислить меня! Ты всего-навсего префект!
– Идиотка! Разве ты не в курсе, что недавно я стала директрисой Хогвартса? – рявкнула Гермиона, и… ну да, оказалось, на ней надета мантия директрисы. – Убирайся из этой школы, и чтобы я тебя здесь никогда больше не видела! Ах, и кое-что еще… – Гермиона указала палочкой на лицо Лаванды, и оно тут же покрылось гнойными волдырями.
С громким визгом Лаванда растворилась в воздухе.
Торжествуя, Гермиона повернулась к Рону, до сих пор стоявшему на четвереньках и выглядевшему довольно жалко.
– Вставай! – приказала девушка. Рон аж подпрыгнул, морщась из-за боли в коленях.
– Что я должен для тебя сделать? – спросил он с готовностью.
– Отправляйся на кухню. Будешь работать там вместе с домашними эльфами, бесплатно, целую неделю. А потом я прощу тебя. Может быть…
– Уже бегу! – откликнулся Рон, буквально вылетая из гостиной.
По всей видимости, неделя пролетела как одно мгновение, потому что Гермиона, пребывающая где-то на седьмом небе, где все подчинялось ее желаниям, и глазом моргнуть не успела: Рон вернулся из кухни, в которой он проводил все время, не посвященное занятиям. Он был грязный и усталый, но улыбнулся от уха до уха, узрев свою мучительницу.
– Гермиона! – его голос был полон надежды.
– Выглядишь ты просто ужасно, – скривилась та.
– Да-да, ты права, – ответил Рон, вытащил палочку и применил заклинание Scourgify. Секундой спустя он стал чистеньким, и от него больше не пахло пережаренным свиным жиром.
– Ты прощаешь меня? – спросил Рон.
Гермиона критически осмотрела его с ног до головы, а потом подперла ладонью подбородок, как будто прикидывая:
– Хмм…
Неожиданно Рон сгреб ее в охапку и притянул к себе. Гермиона протестующе вскрикнула и уперлась руками ему в грудь, но вот он уже целует ее, так хорошо, умело и горячо, что она с трудом удерживается на ногах.
– О Рон… – запыхавшись, выдала Гермиона, едва тот отпустил ее.
– Я люблю тебя, – сказал он неожиданно, снова обнимая ее так крепко, будто никогда не хотел отпускать. – Ты нужна мне. Я больше никогда тебя не оставлю. Будь со мной.
– Да, – всхлипнула Гермиона, и Рон снова поцеловал ее, и в этом поцелуе не было нежности, он был грубым, жадным и горячим, и ей хотелось еще и еще, ей хотелось всего…
– Ты нужна мне, – снова сказал Рон, а потом вдруг обхватил ее и приподнял. Гермиона ахнула и вцепилась в него, возбужденная и взволнованная, как никогда прежде. Рон неожиданно отпустил ее, и она мягко приземлилась на огромную кровать, взявшуюся буквально из ниоткуда.
– Рон, – выдохнула Гермиона, она отчего-то охрипла, когда тот прижал ее к кровати, целуя так, что аж дух захватывало.
– Я хочу тебя, – прошептал Рон ей на ушко, а потом провел губами по мочке.
– О Мерлин, – Гермиона застонала. Руки Рона, казалось, были абсолютно везде, и ей было уже все равно, что произойдет дальше: ей было хорошо и Рон принадлежал лишь ей одной.
– Скажи, что ты мой, – неожиданно потребовала Гермиона, ее голос казался сердитым. – Скажи это.
– Я твой, – хрипло отозвался Рон, снова целуя ее. – Навсегда твой.
– И тебе плевать на Лаванду? – прошептала Гермиона, когда он принялся расстегивать ее блузку.
– Лаванду? Какую еще Лаванду? – отозвался Рон, стаскивая блузку и пытаясь нащупать застежку бюстгальтера.
Было так приятно ощущать его руки на своей обнаженной коже; Рон снимал с нее одежду, а Гермиона срывала одежду с него, и все это было так необычно…
– Ты красивая, – прошептал Рон. – Ты такая красивая… Прости меня за все… Я больше никогда не сделаю тебе больно… Я люблю тебя…
У Гермионы слезы навернулись на глаза и потекли по щекам:
– Я тоже люблю тебя.
Теперь Рон целовал ее не только в губы, а везде, куда мог дотянуться, вытворяя что-то невообразимое, отчего у нее поджимались пальцы ног, а горло саднило от стонов.
– Займись со мной любовью, – попросила Гермиона, и он с глухим стоном снова прижал ее к себе и вошел в нее, прежде чем Гермиона успела что-то еще добавить, хотя на самом деле ей и говорить-то ничего не хотелось. Рон двигался в ней и вместе с ней, и это было так прекрасно, что она заплакала. Наверное, она всегда хотела, чтобы это было именно так, с Роном, и чтобы ничего больше не было – только он и она: вдвоем, вместе.
– Я люблю тебя, – снова сказал Рон, буквально за секунду до того, как они оба кончили. Казалось, что это удовольствие длится целую вечность и каждая клеточка ее тела поет от восторга. Рон устало рухнул на Гермиону, и она закрыла глаза, вдыхая его запах, сжимая его в объятьях изо всех сил, не желая его отпускать.
…Она открыла глаза в темной спальне. Одна. Действие грезочар закончилось.
Гермиона почувствовала, как слабо кольнуло сердце, но она слишком устала даже для того, чтобы заплакать. Вместо этого она детально вспоминала свои грезы, каждую минуту, каждую секунду, и особенно подробно – наивысшую точку наслаждения – как они с Роном занимались любовью.
Гермиона почувствовала, как горят щеки, а потом с ее губ сорвался непроизвольный смешок. Ее первый смех за долгое время. Сердце все еще болело, но грезочары принесли ей облегчение.
Повернувшись на бок и уже почти заснув, Гермиона мысленно наметила купить еще коробочку грезочар. Это действительно был потрясающий уровень магии.