Глава 14
«Назад дороги нет»
Северус Снейп, Мастер Зелий, декан Слизерина и преподаватель Зельеварения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, не в силах отвернуться, стоял и с неописуемым ужасом наблюдал за развернувшейся перед ним картиной.
Его попросили придти Николас и Люциус. Они говорили что-то об испытании какого-то мальчишки. Хистер рассказал ему кратко его историю. Снейп уже давно не слышал ничего более неправдоподобного и нелепого. Он даже тогда фыркнул, что ему вообще не свойственно. Видите ли, им нужен сторонний, незаинтересованный наблюдатель! Нашли чем себя занять! А уж когда ему сказали, что мальчишке всего восемь и сообщили, что тот без палочки смог наложить мощное заклинание пытки, Снейп чуть не рассмеялся обоим шутникам прямо в лицо. Это было просто невозможно. Хистер еще тогда хитро улыбался, хоть и был бледен. И дураку стало понятно, что он привязался к мальчишке. И судя по всему, он не хотел, действительно не хотел злить мальчика, но Люциус потребовал проверки, потому что как и Северус, не поверил ему.
Чтобы увидеть собственными глазами, как Дедсоул проходит испытание, они заняли смежную комнату с той гостиной, в которой он расположился. Благодаря простейшему темному заклинанию подсматривания, в стене появилось сквозное окно небольшого размера, правда, не видимое из соседней комнаты. Взгляды трех мужчин сразу же были прикованы к тому, что происходит за стенкой. Первое, что подметил Снейп, было то, насколько старше своего возраста выглядит мальчик.
— Николас, ты уверен, что ему восемь? Выглядит на все одиннадцать, — не удержался и уточнил он. Теперь была очередь Хистера фыркать.
— Конечно, я уверен. У него День Рождения в августе. Но ты не первый, кто так считает. Я думаю, что это последствия года жизни на улице. Да, если честно, мальчик умен не по годам. Хитрый бесенок!
— В смысле?
— Ну, ты поймешь. Стоит хотя бы минуту с ним пообщаться, и ты все поймешь! – и Хистер с видом знающего человека похлопал его по плечу. Снейп еле сдержался, чтобы не зарычать. Он ненавидел, когда кто-то так себя вел. Но в этот момент в комнату вошел их добровольный помощник – Питер Петтигрю и зельевар сосредоточился на происходящем.
Это была идея Николаса – отобрать волшебную палочку. По его словам мальчишка чуть ли на нее не молился. Что ж, Хистер оказался прав. Поначалу, наблюдая за бесплодными попытками ребенка вернуть себе оружие, Снейп ощутил лишь легкое чувство презрения. Но это было сначала…
Через несколько минут, в течение которых мальчишка не на шутку разозлился, Северус Снейп почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Он не знал, что ожидал увидеть, но явно не то, что сейчас происходило в другой комнате. И тем более, никогда не думал, что поведение восьмилетнего мальчика может напугать до такой степени. Хистер же смотрел на выходящего из себя Дедсоула с хорошо различимой тоской в глазах.
Но, не смотря на абсурдность происходящего, зельевар заметил, что больше всего разозлило мальчишку не потеря палочки, а оскорбление его родителей. Снейп подумал, что это должно быть очень странно, так как, судя по рассказам Николаса, тот рос с приемными родителями. А что если он знает больше, чем говорит? Северус повернулся и заметил, что, судя по выражению лиц Люциуса и Хистера, об этом подумал не он один.
— НЕ СМЕЙ ОСКОРБЛЯТЬ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ! – от странно пугающего голоса мальчишки мужчина немного вздрогнул и опять обратил свое внимание на окошко. Северус содрогнулся, настолько оказалась отвратительна представшая перед ним картина – Том Дедсоул, маленький восьмилетний мальчик, в гневе.
Мальчишка стоял возле кресла, впиваясь безжалостным, жестоким взглядом в лицо побледневшего Питера. Его глаза метали молнии, зельевар уже видел в них дымку опьянения от захватившей его магии. Взгляд хладнокровного убийцы не смотрелся странно на лице Дедсоула. Почему-то казалось наоборот, что это выражение было естественным, неотделимым от него. От этого еще более пугающим. Снейп припомнил, что такой кровожадности он видел и не у каждого Пожирателя Смерти. Однако даже сквозь стену профессор мог чувствовать Темную магию мальчика, стремящуюся наружу, и это вызывало тревогу.
Горячие воздушные потоки, походящие на змей, появились так неожиданно, что зельевар немного вздрогнул от возросшей силы той магии, которую они излучали. Горячий воздух, дрожащим маревом искажающий предметы, позволял следить за их перемещениями. Волшебник никогда не видел стихийные выбросы магии детей такой силы. И уж конечно такое предвкушение и жажду в детских глазах. Воздушные потоки вились вокруг мальчишки, судя по всему, ожидая его приказа. Жесткое равнодушие, которое не касалось лишь глаз, казалось навеки застыло на маленькой фигурке, отчетливо читалось в гордой осанке, повороте головы, линии бровей и тонких губ, искривившихся в презрительной усмешке.
Питер, эта трусливая крыса, быстро сообразив, в чем дело, сразу же упал на колени и выпустил из рук обе волшебные палочки.
— Вот, бери, забирай! – запищал он, со страхом смотря на Дедсоула и пятясь назад. Да, Снейп был вынужден признать, что окажись он на месте Хвоста, тоже бы испугался.
— ПОЗДНО РАСКАИВАТЬСЯ – ВРЕМЯ ПЛАТИТЬ! – тем же странным, но явно недетским и жестоким голосом проговорил Том. Откуда же в мальчишке столько кровожадности? Воздушные змеи закружились еще быстрее, стали темнее и плотнее, словно огромная грозовая туча, сгущаясь над тщетно пытающимся сорваться с места Питером. Мгновенье – и они впитались в тело жертвы. Дедсоул стоял с вытянутой рукой, крепко сжатой в кулак.
Хвост завопил не своим голосом, срываясь на писк. Его одежда загорелась, и Снейп уже в который раз за этот вечер подавил нервную дрожь. Он, не раз видевший картину пыток круциатусом, невольно проглотил ком, стоявший в горле. Нет, на своем долгом веку Пожирателя Смерти мужчина видел и более ужасные вещи. Он работал с самыми отвратительными ингредиентами для зелий. Представшая же перед ним картина была просто неприятна, но все равно разум отказывался верить в происходящее. Потому что и в самых извращенных кошмарах Северус не мог даже догадаться представить в роли палача ребенка. Как такое пухлое тело Питера могло так сильно извиваться? Создавалось впечатление, что он ломается, как игрушка. Но самое жуткое – это, конечно же, был сам мальчишка. Когда зельевар соглашался быть сторонним наблюдателем, никто не предупредил его, что он увидит. Абсолютно все в происходящем было неправильно… Волшебник такого юного возраста не мог настолько сильно пробуждать в себе темную сторону. Что же произошло с этим ребенком?
«Лучше сообщить о нем Дамблдору и как можно скорее», — мелькнула мысль в голове зельевара.
Профессор украдкой смотрел на Хистера. Тот был бледен, но, видимо, видел все это не в первый раз. Гад! Мог бы и предупредить!
Волшебная палочка лежала у ног Дедсоула, но ребенок не обращал на нее никакого внимания. Бледный, со сверкающими жаждой мести глазами и тонкой, предвкушающе-пьяной улыбкой на губах мальчик продолжал стоять с вытянутой рукой. От этого «ребенка» сейчас шли волны необычайно сильной Темной магии. И не смотря на весь его опыт, Снейпу было непонятно, кто кем управляет. Темная магия – мальчиком или он – магией.
Время шло, минуты тянулись как жевательная резинка, заставляя считать каждую секунду, но Том не останавливался. Уши Пожирателей уже заложило от пронзительного крика Хвоста. Снейп смутно вспоминал, что рассказывал Хистер. Тот парень – Бен – первая жертва мальчишки — чуть не умер после семи минут. Но Дедсоул всегда прекращал пытку после того, как считал, что жертва была достаточно наказана. И хотя зельевар еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь мог умереть от второго непростительного, после того, что сейчас увидел, он уже не мог быть уверенным ни в чем.
Внезапно Мастера Зелий пронзило озарение: Малфой с Питтегрю явно перегнули палку, и мальчик разозлился сильнее, чем когда-либо до этого. Снейпу стало понятно одно: в этот раз Том Дедсоул не остановится.
И, словно в подтверждение его мыслей, мальчишка начал подходить к горящему, скорчившемуся от невероятной боли волшебнику и чуть ли не прошипел, все сильнее сжимая руку в кулак:
— Больше никто о них не то, что сказать, даже подумать не посмеет, — а потом вдруг практически зарычал, — ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ – МРАЗЬ!
Северус Снейп не думал, что человек способен закричать еще сильнее, но он ошибался… Поместье огласил уже не крик, а вой Питера. Его тело закрыл от взгляда наблюдателей столб пламени, и Снейп понял – в этот раз, несмотря на то, что рассказывал Николас, огонь был настоящий. А когда стало вдруг так тихо, что по спине Пожирателя побежали мурашки, огонь пал, обнажив лишь горстку пепла – все, что осталось от Питера Питтегрю по прозвищу Хвост, одного из ненавистных ему Мародеров.
У мужчины перехватило дыхание, он чувствовал, как по лицу предательски стекают капельки пота. Как ни странно, все происходящее испугало его куда сильнее, чем старые добрые собрания Пожирателей Смерти у Темного Лорда. Только что на его глазах маленький восьмилетний мальчик с особой жестокостью, и явно получая от этого наслаждение убил… убил… убил… — слово как раскаленный гвоздь ворвалось в сознание, и оно не посмело закончить это предложение. Снейп желал, чтобы все это оказалось фарсом, чтобы на месте мальчишки был другой Пожиратель, принявший оборотное зелье.
«Может, сегодня первое апреля?» — с каким-то мазохистским весельем подумал он. Нет,… а значит, это произошло на самом деле. И это было ужасно.
— О боже, — вырвалось у него помимо воли.
И в то же время мальчик, с удовлетворением смотрящий на пепел, резко замер и к чему-то прислушался. Воздушные змеи Темной энергии все еще парили над ним. Дедсоул медленно повернул голову в ту сторону, где стояли наблюдающие за ним волшебники, и вытянул руку. Северуса Снейпа снова прошиб озноб, только теперь от страха за свою жизнь.
«Он знает…» — успело пронестись в голове, когда он увидел сверкающие гневом темно-голубые глаза, обращенные прямо на них.
Том Дедсоул смотрел, как корчится, заживо сгорая в магическом огне, посмевший напасть на него волшебник. Нет, он не чувствовал ни раскаяния, ни жалости. Этот человек заслужил страдания. Он должен был умереть за свою глупость, за оскорбление его родителей.
Темная магия разливалась по его венам, даря чувство абсолютной власти и вседозволенности. Сейчас для Тома не было ничего невозможного, не было никаких моральных принципов и колебаний. Темная магия отравляла, пьянила, она звала, подстрекала его. И этому зову нельзя было противиться. Том действительно желал этому человеку мучительной смерти. Дедсоул буквально почувствовал каждую клеточку его жалкого тела и пожелал, чтобы она сгорела, была уничтожена. И это случилось… Только горстка пепла свидетельствовала о свершившийся мести.
Том остро ощущал каждый предмет, находившийся в комнате, чувство всесильности не покидало его, и именно в этот момент он что-то услышал за своей спиной. Дедсоул резко замер, прислушиваясь,… и почувствовал ИХ магию, почувствовал, как она разливается в ИХ крови, как три сердца бьются в учащенном ритме. Там, позади него. Он резко выпрямился и, вскинув руку, повернулся лицом к картине, закрывающей всю стену.
Русалки. На картине были изображены русалки.
ИХ сердца начали биться еще быстрее. «Так вот значит, как! За мной наблюдали! Ах да, это чертово испытание. Испытание… вы… вы получите у меня свое испытание!» — новая волна негодования поднялась в нем, заставляя потоки магии виться еще сильнее. Том буквально прожигал стену взглядом, он отправил потоки к картине и попытался почувствовать каждую частичку стены, каждую мельчайшую часть, проникнуть внутрь, изучить, и… уничтожить. Именно это он и закричал:
— Уничтожить!
Стена, а вместе с ней и картина в одно мгновенье вспыхнули, осыпаясь пеплом. От такого напряжения Том упал на колени. Он вложил в этот удар всю ту магию, которая освободилась с помощью его гнева. На место ненависти пришла необычная пустота.
Том Дедсоул тяжело дышал, обессилено сев на ноги, опустив голову и смотря в пол. Пустота… это оказалось больнее, чем съедавший его гнев. Прямо перед ним лежала его волшебная палочка, и мальчик незамедлительно взял ее и положил в карман. Только после этого он поднял голову и посмотрел на то место, где раньше была стена.
Вместо нее взору мальчика открылись полоска пепла, лежащая на полу, и трое мужчин, стоявших прямо за ней. Дедсоул пустым взглядом прошелся по наблюдателям. Справа от него стоял бледный Николас Хистер. На его лице еще можно было прочитать страх. Если бы мальчику было сейчас абсолютно не все равно, он бы усмехнулся. В центре находился высокий блондин с длинными прямыми волосами, лицо которого хранило изумленно-заинтересованное выражение. И любого другого это могло бы обмануть, но внимательный Том заметил, с какой силой тот сжимал в руке свою трость. Он тоже был напуган. Третий человек заинтересовал мальчика даже в его нынешнем апатичном состоянии. Он был немного ниже своих двух спутников, одет во все черное и более строгое. Кожа бледная, нездорового желтого оттенка. Черные, отливающие жирным блеском волосы, были длиной до плеч. А глаза, необычного темного оттенка, буквально сливались со зрачком. В них застыл испуг. Если бы не они, Дедсоул так и не понял бы, что мужчина тоже испугался. Как бы это ни было странно, всех трех волшебников Том знал. Он усмехнулся. В сочетании с пустым, ничего не выражающим взглядом, усмешка должна была выглядеть пугающе.
— Здравствуйте, профессор! – как ни странно, дернулся человек во всем черном.
— Здравствуй, Том, — спокойно ответил Николас. «Черт бы побрал его, и его спокойствие! Но нет, не обманите вы меня, Хистер!» — подумал мальчик.
— Мистер Малфой, если я не ошибаюсь… имею честь гостить у вас в поместье, — с изрядной долей иронии продолжил Том, – Люциус Малфой… После Первой Магической Войны были задержаны по подозрению в служении Темному Лорду. Откупились от Министерства тем, что якобы находились под заклинанием подчинения. Один из самых влиятельных и богатых волшебников в Англии.
Он немного помолчал, а потом продолжил:
— Северус Снейп, — обратился Дедсоул к третьему мужчине, – один из десяти самых искусных зельеваров в мире. Один из пяти самых молодых Мастеров Зелий. Премия за выдающиеся успехи в Зельеварении имени Салазара Слизерина. Три раза подряд возглавлял список самых выдающихся открытий этого столетия. В частности за усовершенствование аконитового зелья… Так что? Я должен быть польщен, что на меня обратили внимание столь знаменитые личности? – сарказма и яду в его словах хватило бы на десяток самых ядовитых змей.
Дедсоул, немного пошатываясь, поднялся, подобрал книгу и, еще раз взглянув на молчавших мужчин, произнес:
— Надеюсь, ВЫ остались довольны, — и, слегка насмешливо поклонившись, вышел из комнаты, равнодушно пройдясь прямо по тому, что осталось от Питера Питтегрю.
Как только за мальчиком закрылась дверь, Северус Снейп вошел в злосчастную гостиную и остановился рядом с кучкой пепла. Он всегда гордился умением владеть собой, и хоть произошедшее напугало всех троих, зельевар знал, что каждый скроет свое истинное состояние от остальных. Это первое, чему приходиться научиться на службе у Темного Лорда.
— Хоть на что-то ты сгодился, Хвост, — сказал он, отдавая этим дань уважения волшебнику, хотя, по его мнению, слова «Хвост» и «уважение» не смотрелись вместе в одном предложении.
– Нда-а-а… А ты точно уверен, что это кто-то не решил подшутить над вами с помощью оборотного зелья? – как-то наивно прозвучал вопрос зельевара в тишине.
— Я похож на идиота? – нервно воскликнул Хистер, скрещивая руки на груди.
— Иногда, хотя если быть точнее – почти всегда, — съехидничал Снейп.
— Хватит, — перебил их Люциус, усаживаясь в кресло, – действительно необычный мальчик! А какой потенциал! – воскликнул он, жестикулируя тростью, – ты был прав, Николас – из мальчишки вырастит сильный Темный маг.
— Извините, я что-то не понимаю?! Разве мы не видели только что, как восьмилетний мальчик убил человека? Вы о нем-то подумали? – в свою очередь воскликнул Хистер, щеки которого уже заливал румянец возмущения.
— Оклемается, — пожал плечами Малфой.
— Оклемается!?! Оклемается!?! – у Николаса странно начал дергаться глаз, – Да я сам оклематься еще не могу! Вот ты, Люциус, сколько тебе было, когда ты в первый раз убил? – кричал он.
— Не помню… — при этом Малфой подозрительно старательно попытался придать своему голосу безразличие. «Все он помнит», — ехидно подумал зельевар. «И я помню. И Хистер. Все мы помним… слишком хорошо», – …сейчас важно кое-что другое.
— Нет ничего более важного! – возмутился он и поднял указательный палец.
— Хватит, Николас, — одернул его Снейп. Очевидно, мужчина сильно привязался к мальчишке, и не думал скрывать это от окружающих. Северус всегда презирал таких открытых людей и с удовольствием ими манипулировал. Он уже не раз задавался вопросом как Хистер вообще смог выжить в услужении у Лорда. Вообще-то он и сам волновался за ребенка, но с самого начала был уверен, что бывший профессор побежит к нему сразу же после этого разговора.
— Спасибо, Северус. Вы тоже заметили, как мальчик отреагировал на упоминание о своих родителях? Он явно знает больше, чем говорит, — продолжил Малфой.
— Я могу поговорить с ним. У меня есть опыт общения с детьми, — предложил зельевар, думая, что директор все равно попросит его об этом.
— Вот и хорошо, — Люциус встал, а Хистер все еще пылал праведным гневом.
— Но я вас предупреждал! – воскликнул он, стоя одной ногой на пороге и, прежде чем выйти, хлопнул дверью. Перед этим его глаза хитро и злорадно блеснули, и Снейп понял, что не один Дедсоул знает больше, чем говорит.
Том Дедсоул силой заставил себя идти спокойно по коридору и лестнице, и только тогда, когда он подумал, что его шаги не услышат там, в комнате, он побежал. Так быстро, как только мог. Мальчик не видел ничего на своем пути, поэтому споткнулся и упал. Однако ребенок не остановился. Поспешно встав, прижимая к себе рукой книгу, он снова бросился бежать, не разбирая дороги. Как Дедсоул все же смог добраться до своей комнаты, он не помнил, потому что казалось, что в своем безумии он обежал все поместье. Ноги подгибались и плохо слушались, колени дрожали. Пустота буквально поглощала его изнутри, выла и просила еще больше жертв. Проклятое сердце, которое Том ненавидел всей душой, сейчас гулко билось в груди, шипя всего одно слово, которое и подгоняло его: «Убийца… убийца…убийца, УБИЙЦА!».
Как только мальчик закрыл за собой дверь, он достал волшебную палочку и с остервенением наложил на нее все охранные, запирающие и заглушающие чары, которые только знал. Он смутно понимал, что большинство из них не получилось, но это мало его волновало. Только потом, прислонившись к двери спиной, он медленно сполз на пол. Волшебная палочка выпала из его ладони, книга давно валялась где-то в стороне, и мальчик закрыл лицо руками, не в силах поверить в то, что произошло.
Нет, слез не было, он сам не хотел подарить себе облегчение. Наоборот, как назло, разум был на удивление чист и ясен, лишний показывая, что все, что ни происходило, было только его решением и его поступками. Теми, за которые всегда приходится платить. Сердце все еще билось, предавая и разгоняя по венам одно холодное понимание, сменившее застилающий туман – ОН УБИЛ ЧЕЛОВЕКА… ОН СТАЛ УБИЙЦЕЙ… Том помнил об этом, осознавал это так, как будто заново переживая недавние события: тогда он прекрасно понимал, что если не остановится, то убьет. Но он не то, что не смог, он даже не попытался, он… не захотел остановиться.
Стоило мальчику воскресить в воспоминаниях хруст пепла под своими ногами, когда он заставил себя равнодушно пройтись по останкам того, кого он уничтожил, его затошнило. Он вдруг ощутил такую вселенскую усталость, что не смог бы добраться не то, что до ванной комнаты, казалось, он не может отнять руки от лица и навечно замрет в этой позе. Пустота медленно, но уверенно начала заполняться, принося с собой и боль, и разочарование, и осознание всего произошедшего, которое жгло изнутри. Это было какое-то необъяснимое, уничтожающее и пожирающее его чувство. Дедсоул вздрогнул, осознавая так четко, что сомнений быть не могло – он не испытывал жалости или сострадания, нет… он не жалел, он принимал себя нового, поднявшегося на новую ступень. Для этого достаточно было понять одно — самое страшное уже произошло – ЕМУ ПОНРАВИЛОСЬ УБИВАТЬ. Дрожащая рука потянулась к волшебной палочке, лежащей на полу. Тошнота прошла, сгоняемая воспоминаниями. Теми, что наполнили его силой, позволили встать с пола и подойти к зеркалу, продолжая чувствовать тепло дерева под пальцами, рассматривая этот кусок дерева, как нечто, нет, не драгоценное как он думал раньше, а необходимое, чтобы выжить, чтобы властвовать и добиться цели, его оружие. Заново не осознать, а принять все те цели, ради которых он учился.
Отблеск солнца от зеркальной поверхности на секунду ослепил Тома, и он зажмурился, продолжая вспоминать. На его бледном лице, черты которого, казалось стали еще жестче, появилась неуверенная улыбка. Дедсоул втянул в себя свежий воздух, который наполнял комнату из раскрытого еще утром окна, и медленно открыл глаза, постепенно успокаиваясь, окончательно принимая новое Знание. Он уже мог спокойно посмотреть в глаза своему отражению, тому чудовищу, которое снова пробудилось сегодня. Ему действительно понравилось ощущать это ни с чем несравнимое чувство, что ты всесилен, что нет границ и условностей. Как обманчиво, но так желанно. Вот в чем опасность и благословление.
Вот она какая – Темная магия…
Смириться. Можно, вкусив запретный плод, либо бороться с этим всю жизнь, либо смириться и обуздать его, запрячь как лошадь, подчиняя своей воле, заставляя помогать и приклониться. Можно извести себя, упрекая в том, что не удержался, навсегда отречься от магии, похоронив все свои цели, и бросится прочь с дороги, убегая от самого себя. А можно принять. Он выбрал более трудную дорогу, решив продолжить свой путь. Месть. Он отомстит и за самого себя.
Из волшебной палочки, крепко сжатой в руке, на пол посыпались золотые искры, слово и сама магия соглашалась с ним. Губы решительного мальчишки сжались в тонкую линию. Заново осознав самого себя, Том Дедсоул понял — назад дороги нет…
Есть только жажда мести и чувство бесконечного падения… в пропасть.
Один комментарий
Проды не будет, эх, жаль.