Альбус Поттер и эликсир бессмертия

Мальчик, пожелавший быть лучшим

«-Но вы на самом деле не доверяли ему? Он говорил мне….Реддл, который был в дневнике, сказал: «Я никогда не нравился Дамблдору так, как остальным учителям.»
-Скажем, я не мог гарантировать, что ему можно доверять,- сказал Дамблдор».
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и принц-полукровка».

Профессор Невилл Долгопупс славился своей работоспособностью. С юности он был приучен заниматься долгими ночами, и легко обходился тремя-четырьмя часами сна. Это, впрочем, не мешало ему на зависть коллегам всегда выглядеть свежим и бодрым. На вопросы об эликсире своей бодрости Долгопупс отшучивался, утверждая, что зарядка и горячая ванна лучше любых эликсиров. Кто-то верил, кто-то нет. Но это не мешало сэру Невиллу каждое утро приходить в идеально наглаженной рубашке, с неизменной улыбкой на плотном лице и успевать в любое место с патологическим педантизмом.
Но нынешним утром Долгопупс вышел другим. Он, конечно, по-прежнему был одет с иголочки и тепло улыбался. Однако его лицо порядком осунулось, щеки побелели, а под глазами появились мешки. Было ощущение, что он провел скверную бессонную ночь. Утром он пару раз зевнул в руку (чего не мог припомнить никто) и за завтраком пил не чай, а крепкий черный кофе. Всеобщее удивление вызвала и утренняя потасовка. Обычно Долгопупс никогда не допускал доведения межфакультетских разборок, возникавших с завидной регулярностью, до точки кипения. Теперь вместо оперативного вмешательства он продолжал сидеть и внимательно рассматривал не своих гриффиндорцев, а слизеринский стол. Что-то явно не давало ему покоя.
— Ладно, пойду, — кивнул он Флитвику и Слизнорту, собираясь на урок. Обычно он посылал ласковую улыбку Полумне Лавгуд, но в этот раз обошелся без нее.
Через минуту Невилл рассеянно остановился в конце красного стола и улыбнулся, видя, как первогодки поднимаются на свой первый урок. Воспоминания роем налетели на его душу. Виной тому были, конечно, эти дети. Воистину, нынешний набор был уж слишком похож на своих родителей.
Вот группа райвенкловцев уводит в больничное крыло ноющего и отрыгивающего слизней Скорпиуса Малфоя. Копия самого Драко Малфоя, только нос немного острее и нет прежней уверенности в бесцветных белых глазах …. Давно ли такой же белобрысый мальчишка а каждом углу задирался к Гарри?
Вот группа слизеринцев жмет руки и обнимает Альбуса Поттера – точной копии его близкого друга знаменитого Гарри Поттера, только без шрама на лбу… Как-будто он только он только выиграл квиддичный матч… Давно ли такой же маленький Гарри выиграл ясным осенним днем первый квиддичный матч?
Вот Эрика Забини – копия его однокурсницы, слизеринской тихони Дафны Гринграсс… Давно ли она прогуливалась в серебристо-зеленом шарфе со своей подругой Панси Паркинсон по заснеженному дворику и звала Гермиону Грейнджер «грязнокровкой», от чего та украдкой плакала в туалете? Уже нет на свете ни той, ни другой… И вот точно такая же – только темноволосая – Дафна что-то улыбаясь, щебечет на ухо копии маленького Гарри Поттера, а тот весело смеется … Уже что-то замышляют… И на обоих слизеринские галстуки…
А вот уверенно шагает Роза Уизли – рыжеволосый вариант Гермионы с легкими конопушками на лице… Похоже она чем-то недовольна. Уже читает мораль такому же рыжему мальчику, как когда-то ее мама читала морали другому рыжеволосому мальчишке… Давно ли она объясняла Рону, как нехорошо списывать зелья?
А это кто? Темноволосый остроносый мальчуган, чем-то неумолимо похожий на мечтательного Регулуса Блэка, как они видели его на старых фотографиях … И обладатель зловещей фамилии Лестрейндж… Давно ли все дрожали от его родственников?
Как быстро промчалось проклятое время, будь оно не ладно! Еще вчера они сами были дети. И вот уже копии их самих идут на урок слушать его, профессора Долгопупса … Предательская слеза скользнула по его глазу. Он поскорее стер ее жесткой ладонью.
Ему хотелось бы, чтобы все было не так. Чтобы все было так, как прежде. Чтобы маленький Гарри Поттер шел пусть и с рыжеволосой, но все-таки Гермионой, а не с копией Дафны. Чтобы слизеринцы шагали сами по себе, замышляя очередную пакость, без Гарри. Чтобы призрак Регулуса Блэка жил в прошлом, а не толкал в бок копию Гойла…. Чтобы Макмиллан шел в своем привычном желтом галстуке Хаффлпаффа, а не красном – Гриффиндора… А еще… Конечно, конечно, нужен Драко Малфой – хамоватый, ухмыляющийся и со значком Слизерина… Он как-то привычнее, чем тот бедный, хорохорящийся полусквиб из Райвенкло, уже отрыгивавший в больнице слизняков. Снова Малфой, и снова получил тумаков от Поттера… Они в самом деле похожи. Но все-таки они не родители, а другие. У них своя жизнь, в которую они идут самостоятельно.
А что расскажет им он, профессор Долгопупс? Научит превращать спички в иголку? А потом – фантики в бабочек? Но этому их могли научить и родители. И кое-кто, судя по сегодняшнему утру, это умеет делать. Они мгновенно сделают это и будут победно взирать на других. И это их первый урок?
С минуту он постоял спокойно, а потом, непонятно чему грустно улыбнувшись, покачал темной головой с уже появившимися первыми – пусть пока и не заметными – седыми волосами. Конечно, нет… Научиться превращению спичек в иголки они всегда успеют. А вот какую жизнь проживут эти дети?

— Добрый день, класс! – мягко сказал Дологопупс, войдя в аудиторию в своей темно коричневой мантии.
— Добрый день, профессор Долгопус! – Хором ответили 16 грииффиндорцев и слизеринцев. Снова, как некогда, они сели порознь. Слизеринцы – слева, а гриффиндорцы – справа. За первым столом гриффиндора сидят Роза и эта пухловатая Орби Джейн. Сзади – Гедвин и Макмиллан. За первым столом Слизерина – Поттер и Нотт. Прямо за ними – Забини и Бэддок. Неправильно, конечно. Но ведь это их, и только их, жизнь…
Он обвел их взглядом. Обычно гриффиндорцы и слизеринцы оскорбляли друг друга, делали какие-нибудть пакости. Но сегодня они молчали: любопытство взяло верх. Ждут-недождутся, какому первому заклинанию он их научит. Что же, усмехнулся он про себя, такого они точно не ждут.
— Добро пожаловать на ваш первый урок трансфигурации. Как вы уже знаете, трансфигурация – это наука о превращениях одних предметов в другие. Обычно на первом уроке мы учим простейшим заклинаниям. Однако сегодня у нас будет необычный урок. Мы не будем колдовать, — в классе повисла легкая тишина удивления. – Мы поговорим о том, какие качества нужны, чтобы стать хорошим волшебником.
В ту же минуту Альбус и Грегори получили записку с заднего стола. «Когда будем изучать Корнуэльских пикси?» было выведено на пергаменте изящным почерком Эрики. Ал еле сдержался от смеха. Грегори закусил губу, чтобы не прыснуть. Альбус обмакнул перо в чернильницу, и с улыбкой подписал: «Только когда дойдем до заклинания Пескипикси Пестерноми», и отправил записку назад. Через секунду со второго стола раздались тонкие смешки Эрики и Лаванды.
— Успокойтесь, мисс Бэддок, — с улыбкой заметил Долгопупс. — Итак, продолжу: на нашем сегодняшнем уроке не будет превращений. Будет что-то вроде беседы для начинающих волшебников.
Пергамент снова оказался на столе у ребят. Ал развернул его. На этот раз ниже стояла написанная Лавандой фраза: «Хочу спецкурс про жабу Тревора!» В глазах Грегори уже читался хохот, и он все сильнее закусывал губу. Ал тотчас вывел: «Свободолюбивая жаба, мисс Бэддок, всегда мечтала вырваться на волю, несмотря на все притеснения со стороны своего сурового хозяина (профессор Н. Долгопупс)».
— … к этому, — продолжал Долгопупс, — нас принуждает опыт событий двадцатилетней давности. На нее натолкнули меня и некоторые сегодняшние события.
Нотт, умевший рисовать, вывел пером контуры небольшой движущейся жабы. Записка тотчас пошла на «женский стол». Эрика и Лаванда прыснули.
Коричневая мантия Долгопупса описала полукруг. Он внимательно посмотрел на них. Но в ту же минуту в воздух поднялась рука Розы Уизли.
— Да, мисс Уизли, — улыбнулся он.
— Профессор, — громко и четко сказала Роза, — мы будем обсуждать возмутительное поведение слизеринцев?
На зеленой половине класса пронесся гул. «Вот, дура!» — сказал довольно громко Грегори. Слизеринцы, включая Ала, одобрительно закивали головами. Гойл и Лестрейндж посмотрели на нее с злостью; Лаванда и Эрика – с презрением. Джонни показал им шиш.
— Успокойтесь, мистер Макмиллан, держите себя в руках, мистер Лестрейндж, — улыбнулся Долгопупс. – Нет, мисс Уизли, я не собираюсь обсуждать сложившиеся межфакультетские предрассудки. И то, что произошло сегодня утром, считаю в целом совершенно нормальным. На то и мальчишки, чтобы драться, на то и девчонки, чтобы задираться, на то и слизеринцы, чтобы противопоставлять себя всем, — весело подмигнул он зеленой части аудитории. – И на то и смутьяны, чтобы получать замечания.
Слизеринцы притихли. Такого поворота беседы не ожидал никто.
— Все знают, что после отбоя гриффиндорцы бегают по школе и нарушают все мыслимые и немыслимые правила, а слизеринцы закрываются в гостиной и обсуждают, что умнее и лучше их нет на свете, — снова кивнул он головой. — Это все понятно и, поверьте, совершенно нормально. Меня больше интересует другое.
Ал потупился, вспомнив их вчерашний разговор у камина. Неужели Долгопупс следит за ними даже в гостиной Слизерина?
— Нет-нет, мистер Поттер, — улыбнулся этот странный темноволосый профессор. – Мне, поверьте, совершенно не нужно быть в Вашей гостиной, чтобы знать Ваши разговоры. Хотя она действительно очень уютная, не спорю, — подмигнул он ему. – И там очень приятно сидеть у камина, потому как без него немного прохладно. Хотя мисс Забини и мисс Бэддок все равно кутались в свои новые великолепные накидки, — весело посмотрел он на них. Те вздрогнули.
— Просто, я пожил немало на свете и немало повидал, так что предугадать все это не трудно. Как и то, что мистер Гедвин и мистер Макмиллан вчера вечером бродили по башне, а мисс Уизли пыталась их от этого отговорить, — подмигнул он на этот раз гриффиндорцам. – Уверен, она ругала их даже в дверях.
Все смотрели на него, как завороженные.
— Но не это главное. Главное в другом. Мистер Поттер, — внезапно спросил он, — скажите, какие качества, на Ваш взгляды, должны быть присущи хорошему волшебнику?
Альбус поднялся. Он не ожидал такого поворота беседы. Его зеленые глаза несколько недоуменно сверили Долгопупса.
— Ум.. Знания… Талант.. Реакция.. И…
— …И? – в полной тишине спросил Долгопупс.
— И… умение контролировать себя.
«Молодец, Ал!» — услышал он одобрительные голоса Лестрейнджа и Лванады. Гриффиндорцы с некоторым недоумением смотрели на него. Они никак не ожидали, что Ал сумеет так хорошо и четко ответить на вопрос.
— Совершенно верно, мистер Поттер, — подтвердил Долгопупс, расхаживая по классу. – Все эти качества действительно нужны волшебнику. И в Хогвартсе мы учим не только магии, но и контролю над ней. Но вот какое дело… — внезапно запнулся он. – Все те качества, которые перечислил мистер Поттер, были присущи и всем черным магам.
С красной стороны послышалось хихиканье. «Даром что слизеринец», — раздался смешок. Аллу показалось, что это был еще один, незнакомый ему, белобрысый мальчик. Но он, впрочем, не был уверен.
— Вы напрасно смеетесь, мистер Маклагген, — заметил Долгопупс. – И если уж вы полагаете, что знаете, то ответьте нам на вопрос: каких качеств нет у черных магов?
Белобрысый подпрыгнул. Альбус несколько злорадно осмотрел его выдающийся вперед горбатый нос и голубые нагловатые глаза.
— Э… Они не умеют дружить и любить, профессор! – уверенно сказал. Все его лицо светилось самодовольством.
— Расхожее заблуждение, — вздохнул Долгопупс. – Маклагген с недоумением и некоторым разочарованием посмотрел на него. – Очень сильное заблуждение думать так. Представьте себе, что черные маги могут испытывать и дружбу друг к другу, и даже любовь. Эти качества они, естественно, не распространяют на других, — грустно улыбнулся он.
— Ваше мнение, мисс Орби? – улыбнулся он.
— Профессор… Их… — запинаясь произнесла толстушка… Тянет к себе черная магия?
— Еще одно заблуждение, — Долгопупс обвел глазами изумленный класс. Дети уже не занимались своими делами, а как завороженные слушали его. – Представьте себе, мисс Орби, что черная магия мало интересует их, как таковая. Для большинства из них она – не более, чем быстрый способ возвыситься и самоутвердиться. Возможно поэтому, — да простит меня мистер Поттер, — из его очень достойного факультета вышло больше всего черных магов. Ничего личного, — извиняющее улыбнулся Долгопупс.
Грегори тихонько толкнул в бок Ала и многозначительно посмотрел на него.
— Напрасно, мистер Нотт! – Грегори вздрогнул. – Я правда не хочу никого из вас обижать. – Итак, что же это за качество, которое есть у вас, но нет у них?
— Стремление к власти? … — запнулся он. Роза, Джонни и Маклагген снова хихикнули.
— В чем-то да… Но тогда: почему они ее не достигают? Что мешает им в этом? Почему светлые маги всегда побеждают черных?
Альбус улыбнулся и поднял руку. Кажется, он понял, в чем дело.
— Да, мистер Поттер?
— Профессор… Для занятия черными искусствами нужно расщепить душу? – он с интересом посмотрел на Долгопупса.
В зале наступила тишина. Затем послышались испуганные вздохи. Долгопупс замолчал, а через минуту внимательно посмотрел в зеленые глаза Ала. Тот смутился и непонимая обвел глазами класс. Он ожидал похвалы профессора за свои познания.
— Гм… — вдруг нарушил познание Долгопупс…. – Однако Ваши познания в темных искусствах весьма велики, мистер Поттер. – Гораздо больше, чем у любого первокурсника. Этот момент изучается только на пятом курсе. Откуда Вы узнали это, если не секрет?
Альбус снова с изумлением осмотрел класс. Дети смотрели на него с удивлением, а жидоволосый Джонни – с некоторым страхом.
— А… разве я что-то сказал неправильно… сэр? – удивленно переспросил он.
— Нет-нет, мистер Поттер. – Абсолютно правильно, — как-то немного грустно улыбнулся Долгопупс. – Впрочем, — продолжил он, внимательно глядя на Ала, — отчасти это понятно, учитывая некоторые особенности Вашей семьи. – Да, — вдруг достаточно жестко сказал он, оглядывая класс, — мистер Поттер совершенно прав. – Все черные маги расщепляли душу, и потому каждый из Вас сейчас сильнее любого черного мага, хотя знает намного меньше. – Поверьте, да, мисс Слоупер, — грустно улыбнулся он девочке из Гриффиндора с длинными черными волосами.
— Но вот вопрос, — продолжал Долгопупс. – Как именно темные маги начинают расщеплять душу? – Мистер Поттер, какие версии? – улыбнулся он. Но Альбус уловил в этой улыбке какую-то нотку фальши.
— Наверное… — прошептал он… — с помощью какой-то очень сильной черной магии. Ее, кажется, использовал Фауст, — добавил он, желая показать свою осведомленность. Дети, включая Розу, смотрели на него с какой-то смесью страха и восхищения.
— И опять-таки Вы правы, мистер Поттер, — с удивлением пробормотал Долгопупс. – В своих высших формах это – сложнейшая магия. И ее, совершенно верно, использовал великий немецкий волшебник Иоганн Фауст…
— Но не решился использовать Николас Фламель? – быстро перебил Ал.
— Браво, мистер Поттер. Я вынужден дать 10 очков Слизерину, — как-то невесело улыбнулся Долгопупс. Слизеринцы засияли. – Фламель в самом деле пошел иным путем. И его путь…
— … отличался от пути Парацельса! – воскликнул радостный Ал.
— Изумительно… — воскликнул Долгопупс. – Не каждый пятикурсник при сдачи истории волшебства ответит на эти вопросы. Еще 10 очков Слизерину.
Альбус победно оглянулся. Роза смотрела не него с нескрываемым изумлением.
— Неужели вы, мистер Поттер, сможете назвать и принцип Парацельса? – с некоторым замешательством спросил Долгопупс.
Ал вздохнул. Ну почему профессор задает такой простой вопрос?
— Всё — яд, всё — лекарство; то и другое определяет доза… — отчеканил он.
— Верно, верно! Еще 10 очков Слизерину! Мистер Поттер знает историю волшебства на уровне шестикурсника.. – пораженно прошептал Долгопупс. – Неужели Вы скажите нам и кто изобрел принцип трансмутации, мистер Поттер?
— Дюэз? – прошептал он. – Жак Дюэз? Кажется.. он написал «Искусство трансмутаций»?… Сэр?
— Поразительно… Я должен дать еще 10 очков Слизерину… 30 очков за несколько минут. Именно так. Блестяще! – заметил Долгопус. Альбус поймал восторженные и одновременно изумленные взгляды Грегори, Эрики и Лаванды.
— Да, мистер Поттер был совершенно прав, — сказал Долгопупс. – Но он имел ввиду великих одиночек. А я говорю о большинстве черных магов. Что именно толкает их к расщеплению души? И как они становятся на этот путь?
Взгляд 15 потрясенных глаз был ответом. Альбус мучительно грыз кончик пера, пытаясь найти ответ.
— Нет-нет, мистер Поттер, — снова грустно улыбнулся Долгопупс. – Совершенно незачем пытаться вспоминать принципы создания философского камня по Джорджу Рипли. — Ал вздрогнул. – Все намного проще и грустнее, поверьте.
— Хорошо. Мисс Эрика Дафна Забини, может быть, Вы скажите нам качество, которого нет у черных магов?
Эрика посмотрела на Долгопупса каким-то жестким взглядом.
— Я не знаю, сэр, — спокойно, но холодно ответила она. – Я не имела дела с темной магией.
— Я и не сомневаюсь, мисс Забини. – Ласково посмотрев на нее, сказал Долгопупс. – Но это качество Вы знаете хорошо. Темные маги, — проговорил он, взглянув на часы, — попросту не умеют прощать. Увы, но это так…
— Такая мелочь? – прошептал Альбус.
— Увы, нет, — заметил Долгопупс. – Каждый из нас совершает по жизни много ошибок. Временами совершает неблаговидные поступки, — грустно улыбнулся он. – Но каждый человек имеет право получить прощение. И только темные маги отказывают другим в праве быть прощенными, -грустно пробормотал он. – Вот в этом все дело.
— Но, — завершаю, — сказал он, глядя на часы, — эта мелочь приводит к большим проблемам. Прощая других, человек приобретает особую внутреннюю теплоту, которая позволяет ему держать душу в целостности. Отказывая себе в ней, мы начинаем невольно раскалывать душу на части. Это не просто, — улыбнулся он. – Но только так мы получаем настоящую силу. Ну что же, на сегодня урок окончен. До свидания! – весело заметил он.
Дети стали собирать учебники. Большинство из них двигались как в тумане. Слизеринцы по-прежнему с изумлением смотрели на Ала. Однако ему показалось, что Долгопупс смотрит на него с каким-то повышенным вниманием. Аллу стало неуютно. Ведь ему так понравилось занятие профессора Долгопупса…

История волшебства была полной противоположностью трансфигурации. Вечный профессор-призрак слепой Бинс занудно рассказывал про возникновение волшебства. Большинство слизеринцев стали откровенно подремывать. Но Альбусу все это казалось интересным и важным. Он сделал очень много заметок, исписав целый моток пергамента.
Зелья снова были сдвоенным уроком. При входе в класс слизеринцев ожидал неприятный сюрприз. Гриффиндорцы, которые пришли заблаговременно, наколдовали возле входа какую-то терпкую гадость вроде плавленой резины, в которой завязли ноги. В нее попала одна из тех девочек, с которой Ал еще не успел познакомиться. Под восторженный хохот Джонни и Маклаггена, она упала, еле удержавшись руками за пол. Альбус помог ей встать, за что тут же получил негодующий взгляд от Эйлин Слоупер. На всякий случай Альбус выставил свою палочку вперед.
— Спасибо, Ал… — неуверенно прошептала девочка. – Альбус с интересно посмотрел на ее длинные рыжие волосы, странно сочетающиеся с черными глазами.
— Да не за что, — ответил он. Роза продолжала за что-то отчитывать Эдварда Гедвина. «Вот зануда», — подумал Альбус. Она отвернулась, увидев его взгляд.
— Идемте, мисс Бойринг.. – мягко сказал Слизнорт, войдя в класс. Одним взмахом палочки он убрал тягучую жижу.
— Добро пожаловать на урок зелий, — мягко улыбнулся Гораций Слизнорт, осмотрев класс. – Тонкое искусство зелий поможет Вам постичь тайны жизни и смерти, любви и ненависти, света и тьмы. На Вашем первом уроке мы разберем безоар и его особенность. Кто-нибудь может сказать мне, что это такое?
В воздух почти одновременно выстрелили руки Альбуса и Розы.
— Да, мистер Поттер? – улыбнулся Слизнорт. Гриффиндорцы загудели.
— Это камень, добываемый в желудке козла, сэр. Его можно использовать, как противоядие.
— Великолепно, мой мальчик. 5 очков факультету Слизерин, — радостно воскликнул Слизнорт. – Ах, и отец, и бабушка всегда были лучшими в зельях. Может быть, ты расскажешь нам и структуру безоара?
— Можно я покажу ее, сэр? – Альбус вышел к доске и через минуту нарисовал не очень длинную алхимическую формулу. Дети снова с удивлением смотрели на него.
— Потрясающе, мистер Поттер, — прошептал Слизнорт. – Может быть, Вы знаете и отличие безоара от алмаза?
Альбус вздохнул. Это было слишком легко. Через минуту новая формула красовалась чуть ниже безоара.
— Поразительно… А в чем ее отличие от льда? – казалось, Слизнорт и сам был удивлен этой игрой.
Альбус спокойно нарисовал формулу выше безоара.
— Маленькая погрешность в одном элементе… Браво, мистер Поттер! 15 очков Слизерину! – воскликнул Слизнорт. – Садитесь. Воистину, семейные гены великих зельеваров, — закончил он. – Ах, да, мисс, Уизли. Может быть, Вы прокомментируете нам формулу, написанную мистером Поттером?
Роза быстро перечислила их. Огланувшись, она заметила, что Альбус, повернувшись вполоборота, что-то быстро шепчет Эрике.
— Замечательно, мисс Уизли. – А можете ли Вы прокомментировать нам отличие безоара от алмаза? – поинтересовался Слизнорт.
Роза вздохнула и отрицательно покачала головой.
— Почему бы Вам не спросить Поттера, профессор? – усмехнулся Маклагген. – Кажется, он уже знает это.
— Помолчите, мистер Маклагген, — ответил Слизнорт. – Думаю, Вам было бы не грех взять пример с мистера Поттера. Итак, может ли кто-то объяснить мне отличие безоара от алмаза и льда?
Рука Эрики выстрелила в воздух.
— Замечательно, мисс Забини, — улыбнулся Слизнорт. Итак…
Альбус с улыбкой посмотрел на Розу. Выйдя к доске, Эрика бросила на нее надменный взгляд победительницы. Незаметно для всех у рыжеволосой девочки на глазах выступили слезы.

Последним уроком были заклинания. На этот раз маленький живой профессор Флитвик заставил их изучать заклинание «Вингардиум Левиосса!» Альбусу удалось поднять свое перо с первого раза. Он с упоением выписывал в воздухе полукруг своей палочкой. Эрике удалось сделать это со второго раза. Профессор Флитвик очень хвалил Альбуса и Эрику, ставя в пример другим.
После того, как Ал и Эрика не без некоторых трудностей, научились синхронно управлять полетом гусиных перьев, факультет Слизерин получил от Флитвика 10 баллов. Друзья с удовольствием заставляли свои перья одновременно летать и пресекаться по их команде в воздухе. Они весло улыбались, смотря, как их перья переворачиваются и делают развороты.
Райвенкловцы промучились дольше. Только к концу урока Виктория Деббс и аккуратный тихий мальчик Джейс Прейслер научились делать тоже самое. Остальные получили задание отрабатывать полеты перьев на дом. Альбус и Эрика переглянулись и весело рассмеялись.
— Мы никогда не получали столько очков за день, – прошептал потрясенный Бернард. – Ты молодчина, Ал!
Лаванда и Грегори посмотрели на него с изумление и восторгом. Эрика радостно толкнула друга плечом.
Однако на выходе из класса к Алу подлетели Гедвин и Джонни Макмиллан. В их взгляде читалось негодование. Альбус остановился и с презрением посмотрел на них.
— Что, Поттер, подучил дома заклинания с папашей и возомнил себя очень крутым? – закричал Эдвард.
— Думаешь, — подхватил Макмиллан, — если у тебя есть дома побольше книжек, то ты уже великий?
— Джонии… Джонии… — шептала Орби. – Не надо… Не лезь к ним, пожалуйста.
На помощь Алу уже спешили Эрика и Бернард. Дело грозиться обернуться новой потасовкой. Альбус на всякий случай нащупал палочку.
— Что тебе надо, Джонни? – холодно спросил он его.
— У какие мы крутые Поттер! – воскликнул Эдвард. – Просто аспид перед прыжком!
Гриффиндорцы разразились смехом. Ал непонимающе посмотрел на него.
— Ха-ха! – исходил от смеха Гедвин. – Aльбус-Северус Поттер – ASPид. Шутка, игра слов, понял? – Орби запрыгала и захлопала в ладоши.
— Как смешно, Гедвин, — заметил Грегори. – Ну просто обхохотаться!
— О! – закричал подбежавший Маклагген. – Ну надо же: гремучники ползут на помощь аспиду. А там и кобры еще! – провыл он, глядя на подегающих Эрику и Лаванду. – Полный гадюшник в сборе.
— Я бы воздержался от таких комментариев, Маклагген, — хмыкунл Альбус. – Я ведь могу забросить в тебя слизняков. Знаешь, какие они вкусные?
Грегори расхохотался. Эрика и Лаванда зааплодировали. Маклагген слегка побледнел.
— Пошли отсюда, — прошептал Джонни. – Пусть змеюки шипя ползут в свое болото.
— Проваливайте, облезлые кошки! – весело рассмеялась Эрика.
Джонни и Эдвард резко развернулись. Ал, не выпуская из рук палочку, прикрыл отход слизеринцев и только потом присоединился к ним. Через минуту неразлучная четверка двинулась к лестнице, ведущей в подземелье. В суматохе никто и не заметил, как в отдалении у окна стояла Роза Уизли, и слезы тихо капали из ее глаз на серые камни подоконника.