Альбус Поттер и эликсир бессмертия

Первое утро

«Гарри снова взглянул на ободранное существо, дрожащее и задыхающееся в полумраке под стулом.
— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви. Твое возвращение, может быть, послужит тому, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей. Если это кажется тебе достойной целью, то сейчас нам пора проститься.
Гарри со вздохом кивнул (…).
— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?
Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.
— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?»
Джоан Роулинг «Гарри Поттер и дары смерти».

Альбус шел по вокзалу Кинг-Кросс. Вокруг не было ни души, и ему становилось страшно. Он искал выход к барьеру, ведущему на платформу 9 и ¾, словно неведомая злая сила подгоняла его. Вот он. Альбус удачно преодолел его. Снова железнодорожная платформа и снова пустота. Он опять идет по совершенно пустой платформе. Чем дальше он шел, тем страшнее ему становилось. Осеннее солнце сияло ярко, но небо покрывалось дымкой осенних туч.
Внезапно он увидел женщину. Она шла через железнодорожные пути. Вернее, она не шла, а, скорее, плыла, как облако, над путями. Ее черты были расплывчаты, как-будто она выходила из легкого тумана. Она была похожа на Эрику. Но это была не Эрика. Она несомненно была еще молода. У нее были сияющие зеленые глаза и длинные, запрокинутые назад, светло-русые волосы. Ее лицо казалось холодным и тонким, а его выражение очень надменным. Алу почему-то вспомнилось лезвие бритвы.
Подойдя к нему, она мягко улыбнулась.
— Ты молодец, Ал… — сказала она плавным напевным голосом. – Ты сделал правильный выбор. Все так, как и должно быть. Скорее, скорее. – Она поманила его чуть расплывчатой рукой.
Но Ал не шелохнулся. Ему было страшно.
— Идем же, Альбус, — мягко повторила она. – Идем скорее. Ребенок погибает. Ты единственный, кто может ему помочь. Спаси ребенка, Ал!
Альбус улыбнулся ей и сделал шаг к железнодорожным путям.
— Нет! – Раздался вдруг сзади него звучный голос. – Нет! Не смей ходить с ней, Ал.
Он обернулся. На платформу выходил высокий седой старик с громадной белой бородой. На кончике его носа были очки, а холодные светло-голубые глаза как-будто буравили Ала. Его очертания тоже были немного расплывчатыми, и он, как и женщина, странным образом не шел, а «выплывал» на платформу.
— Не ходи с ней, Ал. Пожалуйста… — с мольбой посмотрел он на него. В глубине души Альбус почувствовал, что старик, видимо, прав.
— Он пойдет со мной! – жестко ответила женщина. – Ты уже не в силах этому помешать. Слишком поздно.
— Значит, я был прав, — покачал старик головой. – Ты все-таки осталась верна ему… Я знал это… Я чувствовал…
— А чем ты лучше его? – холодно спросила женщина. –Какая вообще между вами разница? Вы оба хотели власти. Оба шли к ней напролом. Ты оказался умнее, вот и все, — усмехнулась она. – Я это признаю и не собираюсь с этим спорить.
— Я хотел, чтобы в мире было больше добра. – Ал заметил, как лицо старика исказила гримаса боли. – Я хотел, чтобы мир был лучше. Ты не права, — покачал он головой.
— Не смеши меня, – засмеялась женщина колючим смехом. – Этой сказкой ты кормил меня целых шесть лет в школе! Ты много говорил о правах грязнокровок и прочих эльфов. Но потом все узнали, что они никогда тебя не интересовали. Ты шел к власти через них. Вы просто не поделили власть, вот и все. … — Усмехнулась она. – Идем, Ал. – тепло улыбнулась она. – Идем скорее. Ведь ты не дашь ребенку погибнуть. Ты не такой, как они, не правда ли?
— Неправда… Ты не можешь… — зашептал старик. – Ал, не ходи. Прошу всеми святыми, только не ходи с ней!
— Поздно. Он наш! – воскликнула женщина. – Ты великий комбинатор, но эту партию ты проиграл. Идем, Ал…
— Ты была такой тихой ученицей… — покачал головой старик. – Я бы не поверил никогда. …
— А стала другой, не правда ли? – спросила она. – Вы сделали меня такой. Тогда, много лет назад. Вспомни, сколько горя вы сами принесли людям после всего.
— Я никогда не одобрял этого, — покачал головой старик. – И тебе это прекрасно известно.
— Ты великий сказочник, я это знаю, — на мгновение в ее изумрудных глазах мелькнула грусть. – Но теперь слишком поздно. А у нас мало времени. Альбус, идем же. Идем, малыш. – Она снова поманила его рукой.
Альбус не выдержал и сделал шаг к ней. Потом еще один.
— Ал… — простонал старик… Умоляю…Пойми, обратной дороги у тебя не будет!
Женщина снова улыбнулась и вынула палочку. В ее холодных зеленых глазах читалось торжество.
— Морсмордре! – пронзительно выкрикнула она, подняв палочку вверх.
Из ее палочки выплыло большое зеленое облако. Через мгновение оно превратилось в зеленый череп, из которого мерно выплывала змея. Ал вскрикнул от страха. Платформа оборвалась, и он наступил в пустоту, где проходили пути…

… Альбус очнулся в холодном поту. Но в ту же минуту почувствовал облегчение. Кошмар закончен. Он провел рукой по лбу. Мокрый и холодный.
Господи, и приснится же такое? Он не помнил подробностей сна. Он шел по вокзалу. Было страшно, и ему казалось, что говорил с какими-то тенями. Тени? Ал вздрогнул. Да, конечно. Они разговаривали между собой о чем-то, и одна из них подняла палочку. Из нее выскочила зеленое облако, и ему стало страшно. Кажется, она произнесла какое-то заклинание. Интересно, какое? Кажется, на «м»… или на «н».. или «л»? Нет, не получается. А ведь как интересно…
Альбус отодвинул зеленый полог кровати и встал. Их было четверо мальчиков, и каждый спал, огороженный своим пологом. Ал был в серо-зеленой пижаме – под цвет своего факультета. Тихонько на ощупь он сунул босые ноги в теплые зеленые тапочки. Потом на ощупь шел к маленькому столику из черного ореха, которые стоял у стены в самом конце спальни. Окон не было: помещения Слизерина находилась глубоко в подземельях – ниже озера. Возможно, поэтому, в них было так тепло и уютно.
— Люмос! – прошептал Альбус. В ту же минут столик озарился легкой дымкой красного света.
Ал налил бокал воды и посмотрел направо. На полу стояли громадные изумрудные часы. Циферблат обвивала большая кобра с разноцветным капюшоном. Без десяти четыре. Самый глухой час ночи.
Над часами на стене висело зеркало. Ал посмотрел в него. И тут же вздрогнул. За его спиной мелькнула черная крылатая тень, и в тот же миг стекло зеркала изогнулось в кривой ухмылке. Ал скорее побежал к своей постели. Со страха он забился глубоко под теплое одеяло.
Прошло не менее четверти часа прежде, чем он успокоился. Он высунул голову из-под одеяла и начал вспоминать вчерашний вечер. Он был такой замечательный! Сначала они, счастливые, написали письма родителям. Потом они разделились. Гойл пошел к второкурсникам. Две девочки, с которыми Ал еще не познакомился, сели вдвоем в отдалении. А они впятером — Ал, Грегори, Бернард, Эрика и Лаванда — заняли мягкие зеленые креслах возле попыхивающего камина. Они так сдружились, что не хотели расставаться.
Они смеялись и рассказывали друг другу веселые истории про маленького Долгопупса. Как когда-то он терял жабу Тревора, и его за это бранили учителя. Как Долгопупс грохнулся в обморок от воплей мандрагоры. Как он не мог загнать в клетку Корнуэльских пикси, они молотили его, а полоумный сквиб Локонс без толку вопил «Пескепикси Пестерноми!»… Они спорили, есть ли такое заклинание на самом деле, или его придумал придурок Локонс. Бернард и Лаванда даже пытались его произнести, но у них ничего не получалось. … Эти анекдоты про Долгопупса, порядком приукрашенные и перевранные, передавались среди слизеринцев из поколения в поколение. Эрика еще сказала, что ее брат с друзьями пару лет назад пытались собрать их и писать шуточную «Жизнь и приключения профессора Невилла Долгопупса».
А потом друзья просили Ала рассказать что-то про отца и прошлую войну… И он говорил им подслушанную когда-то историю, что отец лежал между жизнью и смертью и видел себя с великим Дамблдором на вокзале Кинг-Кросс…
Стоп. Он же тогда воскликнул: «Как было бы интересно хоть раз оказаться в таком мире!» Вот почему ему приснился такой необычный сон. Мог ли он подумать, что окажется мысленно в таком месте сам и прямо в ту же ночь? А кто были эти тени? Был белый старик… Неужели сам великий Дамблдор? Ну и ну! Пораженный Ал улыбнулся. Что если он видел во сне Альбуса Дамблдора? Да, действительно, жизнь прекрасна. И в ту же минуту он, счастливо улыбаясь, снова уснул.

Второй раз он проснулся в восьмом часу утра. Завтрак начинался в половине девятого, и Ал стал быстро собираться. Грегори тоже стоял у зеркала, пытаясь получше причесать свои рыжие пакли.
— Доброе утро, Грегори! – поприветствовал друга Ал. – Пошли на завтрак. Где Бернард и Кристиан?
— Привет, Ал! – улыбнулся Грегори. – Кристиан еще храпит, а Бернард ждет нас в гостиной. Представляешь, мне снился кошмар, что ты ходишь ночью по спальне, пьешь воду и с ужасом видишь что-то в зеркале.
Ал нахмурился. Кажется, ему снилось тоже самое. Но тотчас сделал над собой усилие и рассмеялся.
— Жуть какая! – засмеялся Альбус. Он, впрочем, и сам не мог точно сказать, было ли все это на самом деле. Похоже, всю ночь он провел в мире каких-то странных снов.
— Пошли скорее! – хлопнул его по плечу Нотт.
Они вышли в большую зеленную гостиную. Из-за отсутствия окон она даже днем выглядела также, как и вечером. Те же дикие камни, зеленые диваны и кресла, зеленые лампы и приятный сумрак. Но теперь гостиная была оживленной. Слизеринцы спешили на завтрак. Бернард сидел у самого выхода, и отчаянно махал друзьям рукой.
— Привет! А где Эр и Лава? – поинтересовался Альбус.
— Уже на завтраке, — рассмеялся Лестрейндж. – С утра полетели смотреть, как отец пришлет громковещатель Скорпиусу Малфою. Ждут-недожутся.
Друзья вышли в длинный коридор, ведущий к большой лестнице наверх. Дверь закрылась и вход в гостиную Слизерина обнаружить не слизеринцу было невозможно. Кто обратит внимание на легкие подтеки ржавой воды на голой каменной стене?
— Они, похоже, не любят Скорпа, — заметил Альбус. – Но он и правда, убогий, какой-то..
— Не любят? – хмыкнул Лестрейндж. – Бери выше, Ал. Ненавидит. Особенно Эр.
— Они где-то поругались?
— Хуже, Ал… Он же ее кузен. У них матери – родные сестры, — пояснил Бернард.
— Кажется, я ее понимаю, — засмеялся Альбус. – Достаточно немного пожить с кузинами, чтобы взвыть не своим голосом. — Троица расхохоталась.
— Точно, Ал, — заметил Бернард. – С твоими кузинами еще не то возненавидишь!
— Да, нет, там больше, — добавил Грегори. – Понимаешь, все Забини ненавидят Малфоев. Они считают их виновными в смерти мамы Эр. И Эр ненавидит Скорпиуса как Малфоя — в память о маме.
Альбус и Бернард с удивлением посмотрели на него.
— Ты уверен, Грегори? – неуверенно переспросил Альбус.
— Конечно. Только не говори, Эр, об этом, пожалуйста. Ей будет очень больно. Ведь мама ее любила больше всех на свете. В последние годы она жила в основном или на юге Франции, или в Египте – нащ климат ей уже не подходил. Эр часто приезжала к ней, иногда с Лавандой, — грустно улыбнулся он.
Ал вздохнул. Сколько же он еще не знает! И какую боль должен был пережить его лучший друг? Он попытался представить, что значит жить без мамы… Нито и никогда не встретит тебя. Никто и никогда не обнимет, не полгадит по голове, не поправит шарфик… Нет, не получается. Как, должно быть, это страшно, потерять навсегда самого дорого человека… Ему захотелось дать хоть немного тепла своем лучшему другу. Друзья, кажется, заметили его грусть.
— Думаю, — заметил Лестрейндж, — это была одна из причин, почему болван Скорпиус не попал в Слизерин. Эр и Лава устроили бы ему тут не самую сладкую жизнь.
— С удовольствием бы им помог, — ответил Грегори. – Меня тошнит при виде Малфоев!
Альбус и Бернард весело рассмеялись.

Они вошли в Большой зал. Факультеты постепенно подтягивались на завтрак, и зал был уже битком набит детьми. Ал выглянул в окно. Гроза кончилась, но ливень все еще лил, как из ведра. Похоже, он не прекращался всю ночь, и все стекло было покрыто разводами воды. Эрика и Лаванда весело помахали им руками.
— Где вы ходите, сони? – воскликнула Эрика. – Привет, Ал! –тепло улыбнулась она. — Скорее, сюда. Что сейчас будет! Папаша скоро пришлет Скорпиусу Громковешатель!
При этих словах, девочка даже подпрыгнула от радости и облизала кончиком языка свои губы. Она говорила так, будто ела самую вкусную на свете конфету.
— Откуда ты знаешь, что он его пришлет? – спросил Альбус, садясь за стол.
— А вот знаю! – весело воскликнула Эрика.
В тот же миг Альбус увидел идущего к ним Слизнорта. Он с интересом посмотрел на этого доброго седого старичка в светло-коричневом клетчатом пиджаке и с неизменной темно-коричневой венской бабочкой. Глава Слизерина сам раздавал новичкам расписание и говорил теплые слова каждому новому студенту.
— Ваше расписание, мисс Бэддок… Как хорошо Вы выглядите сегодня! Все ли хорошо у папы и мамы? Помню, помню, и его, и ее.
— Ваше расписание, мистер Нотт. Рад, рад Вас видеть в Слизерине…
— И Ваше, мистер Поттер… При эти словах Слизнорт тепло улыбнулся и весело погладил Альбуса по голове.
— Боже мой! Глаза точно как у бабушки. И те же очки, что были у отца… Наконец-то Поттер – на моем факультете. Да еще Лили и Гарри в одном лице. Я вознагражден за все потери… Как тебе в Слизерине, Ал?
— Очень нравится, сэр! – радостно воскликнул Ал. – У нас так здорово.
— Замечательно. Я рад. Тем более, что у тебя уже, вижу, есть настоящие друзья, — весело подмигнул он. Обязательно приходи в выходной ко мне на чай. ..
— И Ваше расписание, мисс Забини. – продолжал он. — Ах, -улыбнулся он, — точная мама… Помню, ее, какая была милая старательная девочка. Я все знаю, все… — Он ласково погладил Эрику по волнистым волосам. – Жаль, что она не дружила с Гарри, но вы умнее своих родителей, — подмигнул он ребятам. — Жду тоже на чай!…
— А это Вам, мистер Лестрейндж… Учил всю семью, когда-то…И вот теперь рад видеть Вас.
— Ну и где обещанный втык Скорпиусу? – спросил Альбус Эрику.
— Сейчас-сейчас… — шепнула Эр другу, — смотри…
Но вместо громковещателя с красного стола раздался рев возмущения. Следом взревел желтый и чуть менее громко голубой стол.
— Что случилось? – удивился Альбус.
— Так… — Грегори уткнулся в расписание… — Трансфигурация с гриффиндорцами, зелья тоже, травология с хаффлпаффцами, заклинания с райвенкловцами… Сдвоенные уроки. Все понятно.
Ал с удивлением уставился на него.
— Ясно как день, — пояснила Лаванда. – Они настолько ненавидят нас, что одна мысль учиться со слизеринцами вызвала у них такую реакцию.
— Но мы ничего им не сделали… — удивился Альбус.
Лестрейндж грустно рассмеялся.
— Довольно того, что мы – слизеринцы. За это они нас и ненавидят. Хотя, — улыбнулся он, — от наших им тоже иногда достается.
— Достали, змеюки! – словно в подтверждение его слов проорал с желтого стола толстый Марк Эйдорт. – Житья от вас нет, проклятых. Почему я должен учить нашу любимую травологию с кобрами и аспидами?
— Шли бы Вы в свое болото и шипели там! – подтвердила тощая темноглазая Мэри Седвик. – У вас там и камней, и кочек, и травы навалом. – Желтый стол взорвался от хохота.
— А что еще нужно змеюкам? – подтвердил Марк.
Это было уже слишком.
— Заткнись, тупорылый барсук, — услышан он вдруг знакомый баритон. – Кристиан Гойл наконец-то выскочил на завтрак.
— У змеи.. – прошипели две второкурсницы-хаффлпаффки. Гойл и Лестренйдж, под одобрительные кивки остальных, показали им шиш.
Ал посмотрел на красный стол. Роза, Эдвард и жидковолосый Джонии, стучали ногами и яростно тыкали в расписание. Другие тоже кричали от возмущения. Альбус увидел, как профессор Долгопупс бежит успокаивать своих учеников. «Не помешало бы снять с них баллов 20», — со злостью подумал он.

Но в этот момент раздался шелест крыльев. Громадная серая сова подлетела к столу Райвенкло и бросила записку на голубой стол рядом с бледным остроносым блондином. Письмо было ярко красного цвета и, казалось, было готово в ту же минуту взорваться. Дрожащей рукой Скорпиус Малфой распечатал его.
— Скорпиус Драко Малфой! – раздался протянутый шипучий голос. – Все затихли. Письмо взлетело в воздух и зависло напротив плаксивого блондина.
— Мы возмущены твоим распределением, — надрывалось письмо. – Многие поколения Малфоев учились в Слизерине, и ты должен был продолжить славную традицию. Вместо этого ты попал на факультет, где Малфоев не было за последние четыреста лет. Нам также известно, что ты не проявил должного рвения, уговорив шляпу отправить тебя в Слизерин. Это возмутительно! Мы с мамой от огорчения не спали всю ночь. У бабушки была сердечная боль. У тебя нет ни почтения к родителям, ни почтения к роду. Если мы узнаем, что ты повел хоть раз не как Малфой, мы немедленно заберем тебя домой. Нашему возмущения нет границ! — бумага прошипела и разорвалась на клочки.
Блондин испуганно посмотрел вокруг. И в ту же минуту раздался взрыв хохота. Весь зеленый стол грохнул дружным смехом. Альбус видел как смеются Эрика и Грегори, Лаванда и Бернард… Смех заразителен. Он тоже улыбнулся, а потом рассмеялся вместе со всеми. Должно быть, это было нехорошо. Но невозможно было не прыснуть при виде постной остроносой физиономии бледнолицего Скорпа.
— Что, Малфой! – крикнула под общий хохот Эрика. – Не сладко иметь папочку-Пожирателя смерти? Смотри, а то он запретит тебе дружить с маглокровками!
Смех усилился. Альбус видел как Грегори уже держится за сердце, а белое лицо Лаванды покрылось красными пятнами. Он не заметил, как у самого от смеха очки сползли на кончик носа.
— Что ты сказала, Забини? – со злостью воскликнул блондин. Альбус никогда не думал, что в нем живет такая ярость. – Посмотри, лучше, на своего папашу. А еще лучше – на мамашу, — ухмыльнулся он. – Я ведь многое могу порассказать про милую тетю Дафну!
При этих словах Скорпиус ткнул пальцев в Эрику. Голубой стол дружно рассмеялся. Темноволосая девочка – кажется, ее звали Виктория – зааплодировала.
— Да как ты смеешь, Малфой! – крикнула Эрика, задыхаясь. – Ее скулы запылали ярко-красным оттенком.
— Смею, смею, Забини. Уж поверь, тебя, великую принцессу, не спрошу. – Улыбнулся Скорпиус.
На глазах Эрики выступили слезы. Ал не мог вынести их вида.
— Пошел на хрен, Малфой, пока не получил по шее, — неожиданно грубо для самого себя произнес он. Откуда только взялась в нем эта сила?
Зеленый стол одобрительно загудел. «Молодчина, Ал, вот так с ними и надо!» — услышал он одобрительный шепот Гойла.
— А, Поттер! – радостно воскликнул Скорпиус, повернувшись к нему. — Ну надо же, куда мы попали – в Слизерин! И уже нашел новую должность – стал телохранителем Забини? Королева Эрика милостиво разрешила тебе носить край своей мантии? – с изгалялся он.
Последняя фраза была встречена голубым столом одобрительными хлопками.
— А ты, — засмеялась Лаванда, — чистишь до блеска туфли своей перфектши Уизли?
Ал, не успел опомниться, как зааплодировал вместе со всеми. Он даже забыл, что Виктуар – его кузина. Но Малфоя этим было не смутить.
— Ну правильно, Поттер, — протянул он. – Ее мамочка близко твоего отца к такой высокой должности не подпускала. А ты сразу достиг ее. Растем помаленьку!
На лицах райвенкловцев был написан восторг.
— Убирайся, Малфой, — спокойно и холодно произнес Альбус, глядя на остроносого блондина.
— Почему я должен убираться, Поттер? – нагло спросил Скорпиус, вылезая из-за стола. – Я даже подойду взглянуть на твою очкастую физиономию.
В зеленых глазах Ала мелькнул красный огонек. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, он снова, как тогда в поезде, нащупал палочку.
— Экспеллиармус! – крикнул он, направив ее на Малфоя. В ту же минуту красный луч сшиб Скорпиуса с ног, а его палочка отлетела в дальний угол от стола.
Взрыв аплодисментов потряс слизеринский стол. Ал растерянно стоял, направив палочку на Малфоя. На мгновение ему показалось, что он испытывает наслаждение, видя, как корежится Скорпиус под прицелом его палочки. А с тем, казалось, был шок. Открыв глаза, он увидел, как стоя над ним, исходят от смеха Эрика, Грегори и Лаванда.
— Все хватит! – раздался с учительского стола голос Долгопупса. – Совсем озверели. Каждый год все хуже и хуже. – Его плотная фигура сбежала вниз. – Минус двадцать баллов с Райвенкло. А Поттер и Забини получат замечание.
Ал вздохнул. Это было несправедливо. Но потасовка развивалась уже по своим законам. На помощь Скорпиусу бежали несколько старшекурсников-райвенкловцев, во главе с элегантной Виктуар. Но сейчас на ее лице было написано негодование.
— Привет.. – тихонько сказал кузине Альбус. Но Виктуар, не обращая на него никакого внимания, наставила палочку на слизеринцев.
— Что здесь произошло? – холодно спросила она, пока Кристина, Виктория и еще один незнакомый Алу мальчик помогали Скорпиусу подняться. – Кто из вас напал на Скорпиуса за завтраком?
— Малфой получил, что заслужил, — произнесла Лаванда, глядя на Виктуар в упор своими большими темно-синими глазами. – Меньше будет задираться.
— Разберусь без Ваших великих замечаний, Бэддок, — ответила Виктуар. – Я перфект, и у меня есть право снимать баллы со всех факультетов. Включая Ваш змеиный.
— Малфой сам начал, Виктуар, — попробовал улыбнуться ей, как дома, Альбус. – Прости.
— Помолчите, Поттер! – сказала она, впервые в жизни называя Ала по фамилии, как-будто он был ей совсем чужим, как и Лаванда. — Если Вы и дальше будете распускать руки, то будете иметь дело со мной. Предупреждаю Вас и Вашу подругу, — она направила палочку на Эрику, — очень серьезно. Пока ограничимся 10 баллами со Слизерина.
— И еще 10 – с Райвенкло! – раздался голос Джона Забини. Он в окружении двух шестикурсников тоже бежал к месту происшествия. Викуар посмотрела на него с глубоким презрением. – За провокацию. – Слизеринцы одобрительно загудели.
Вся эта дошедшая до безобразия сцена могла продолжаться еще очень долго. Ал стоял, несколько растеряно в центре стола. Но через мгновение Альбуса дернул за рукав Лестрейндж. Он увидел, как Виктория протягивает поднимающемуся Малфою свою палочку.
— Harkirvis Machav! – воскликнул Скорпиус, направив ее на Альбуса.
— Протего! – крикнул Альбус в ту же секунду, еще до того, как Малфой закончил произносить заклинание.
Палочка Малфоя заискрилась коричневыми искрами. Но белый луч из палочки Альбуса отбросил их назад в палочку Скорпиуса. А через минуту Малфой уже отрыгивал на пол слизняков.
На это раз весь слизеринский стол не просто взорвался от смеха. Слизеринцы смеялись, как оглашенные. В центре действия, нацелив палочки друг в друга, стояли Виктуар и Джон Забини. Но с учительского стола уже бежали Лавгуд и Слизнорт.
— Что здесь произошло? – поинтересовался Слизнорт. – Объяснитесь, мистер Поттер!
— Профессор, он атаковал меня этим заклинанием. А я с помощью барьера отбросил его назад.
— Да, да! – в один голос подтвердили Эрика, Грегори, Бернард и Лаванда. – Малфой напал, а Поттер заблокировал его.
— Первокурсники не могут ставить барьеры, — заметила, глядя в упор Лавгуд. – Не каждый второкурсник правильно поставит блокирующее заклинание.
— Но если это так, — улыбнулся Слизнорт, — то за прекрасное применение магии в целях самообороны, — мистер Поттер принес 10 очков факультету Слизерин. От этого заклятия нет противоядия, иди в больницу, — сказал он Скорпиусу.
Полумна с отвращением смотрела на Ала. Скорпиус Малфой вместо первого дня занятий отправился в больничное крыло. Альбус повернулся назад и с изумлением увидел, что слизеринцы снова с криками и аплодисментами встречают его, как героя. Он улыбнулся, но тут же глубокая печаль отразилась на его лице. С каких это пор для любимой кузины Виктуар, которая всегда дарила им с Розой вкусные конфеты и поила чудным жасминовым чаем, он стал просто чужой и неприятный «Поттер»?